– Ваша светлость, – сказал он самым убедительным тоном, на который только был способен, – Сэр Гай обмолвился, что его пленник был когда-то в числе шервудских стрелков. Может быть, поэтому он и указал так решительно на вас как на лицо, совершившее нападение на его ратников. Но подумайте сами, стоит ли один из многих, кто был с вами в Шервуде, гнева короля, который может обрушиться на вас, если Иоанн все-таки получит жалобу Гая Гисборна?

– Сэр Ричард! – Робин повернулся в кресле и указал в сторону Марианны: – Леди Марианна тоже одна из тех, кто был со мной в Шервуде. Вдумайтесь в эти слова и попробуйте снова задать мне вопрос, стоит ли мое спокойное существование жизни и свободы любого из бывших шервудских стрелков.

– Вы не могли найти менее удачный пример! Леди Марианна все-таки ваша жена! – возмутился сэр Ричард, искоса посмотрев на Марианну.

Он был уверен, что подобное сравнение задело ее за живое. Если бы так! К его великому огорчению Марианна смотрела на мужа с таким нескрываемым восхищением, словно видела перед собой живое божество.

– Граф Роберт, если вы считаете, что сэр Гай обошелся с вашим другом несправедливо, отчего бы вам не воспользоваться законным путем и выступить в защиту вашего бывшего стрелка, не прибегая к…

– К разбою, – помог ему Робин, когда сэр Ричард замялся, пытаясь найти слово, которое не оскорбило бы собеседника.

Но если уж сам граф Хантингтон счел возможным назвать свой поступок таким словом, то зачем продолжать стесняться сэру Ричарду?

– Вот именно! – буркнул он, пряча глаза от насмешливого взгляда Робина, который, казалось, читал все мысли гостя. – Король Иоанн сразу отметит – к выгоде Гая Гисборна, – что тот действовал в полном соответствии с законами.

– А что бы сэр Гай мог сделать? – усмехнулся молчавший до сих пор Вилл. – Попытаться вернуть пленника, взяв штурмом Веардрун? У него не хватило бы смелости!

– Сэр Уильям! – с досадой воскликнул сэр Ричард. – У меня складывается впечатление, что и его светлость, и вы не только не раскаиваетесь в нападении на ратников Гая Гисборна, но даже гордитесь собой!

– Мы всегда гордимся собой, – усмехнулся Робин, – что же до раскаяния – нет. Я не раскаиваюсь в том, что совершил. У меня не было другого выхода. Пока я подал бы вам ходатайство в защиту моего бывшего стрелка, пока бы вы разбирались с ним, сэр Гай расправился бы с моим другом. Так что я просто не располагал временем дать делу законный ход.

– Но вот я здесь, перед вами! – возразил сэр Ричард, с трудом собрав остатки терпения и все еще надеясь уговорить графа Хантингтона окончить дело полюбовно. – Я готов принять от вас ходатайство и назначить день суда над вашим стрелком. Отдайте мне пленника!

– И что вы с ним сделаете? – немедленно поинтересовался Робин. – Выдадите Гисборну?

– Гисборн в своем праве, – хмуро заметил сэр Ричард, понимая, что такой ответ окончательно убедит графа Хантингтона стоять на своем, – но я возьму с сэра Гая слово в том, что пленник останется цел и невредим, пока не закончится судебное разбирательство, – добавил он с тенью надежды.

Робин в ответ рассмеялся и снова закрыл глаза. «Почему он так бледен?!» – с тревогой подумала Марианна, не отрывая глаз от лица Робина, стремительно терявшего краски.

– Я не верю слову Гая Гисборна, – тихо сказал Робин так, что у сэра Ричарда рухнули всякие надежды.

– Что же мне передать сэру Гаю? – угрюмо спросил он. – Неужели нашу с вами беседу?

– Слово в слово, если вам угодно, – отозвался Робин, заметно теряя интерес к разговору, едва он понял, что добился цели.

– Вы хоть понимаете, что ставите меня перед Гисборном в самое глупое положение?! – с отчаянием спросил сэр Ричард.

Робин с сочувствием посмотрел на него и с искренним сожалением ответил:

– Что поделаешь, сэр Ричард! Иногда обстоятельства бывают сильнее нас.

– Обстоятельства! – задохнулся от возмущения сэр Ричард. – Ваша прихоть и мое расположение к вам – вот эти обстоятельства!

– Я хочу спасти жизнь своему другу, – тихо сказал Робин. – Это вы называете прихотью? Не думайте, что мне приятно отказывать вам, зная, что вы питаете ко мне добрые чувства. Я мог бы ввести вас в заблуждение, сказав, что пленник умер. Он, кстати, жестоко избит, и я действительно не уверен, что он выживет. И вы бы покинули Веардрун, будучи удовлетворенным полученным от меня ответом и согласием уплатить сэру Гаю штраф. Но я не хочу упасть в ваших глазах, сэр Ричард, облегчив свое положение и вашу задачу ложью.

– Я благодарен вам за доверие, – с едва скрываемой иронией ответил сэр Ричард, в душе очень сожалея о том, что граф Хантингтон и вправду не пожелал прибегнуть к спасительной для всех лжи.

– Назначьте разбирательство жалобы. Я сам приму в нем участие, – предложил Робин, пристально глядя на сэра Ричарда.

– Какой в этом смысл, если вы только что подтвердили обоснованность его обвинений? – хмуро поинтересовался сэр Ричард.

– Увидите, – пообещал Робин, – я заставлю Гая признать, что он сам спровоцировал меня на то, в чем теперь обвиняет.

Заметив, что сэр Ричард упрямо закусил ус и нахмурился, Робин настойчиво повторил:

– Назначьте разбирательство! С моей стороны было бы несправедливо оставлять вас с Гаем Гисборном один на один.

– Как-нибудь справлюсь! – хмыкнул сэр Ричард, задетый предположением, что Гисборн хоть в чем-то сильнее его – шерифа Ноттингемшира, но Робин покачал головой.

– Не справитесь, сэр Ричард, и не усматривайте в моих словах обиду для себя. Не отказывайтесь от моей помощи в деле с ним!

– Желаете помочь мне – отдайте пленника, – упрямо сказал сэр Ричард и, когда Робин снова иронично усмехнулся, спросил: – А если я откажусь покинуть Веардрун без него?

– Вы можете быть моим гостем сколь вам угодно! – улыбнулся Робин и, тяжело оттолкнувшись ладонями от подлокотников, поднялся на ноги.

– Я могу применить силу! – пригрозил сэр Ричард. – Что тогда? Вы и мне окажете сопротивление? Ведь вы больше не являетесь наместником Средних земель и я более не подвластен вам!

Глаза Робина на миг сверкнули холодным блеском. Вилл усмехнулся и самым выразительным жестом положил ладонь на эфес убранного в ножны меча. Робин сделал в сторону Вилла успокаивающий жест и, устремив на сэра Ричарда неулыбчивый взгляд, сказал:

– Тогда и я напомню вам, что Веардрун и земли вокруг него находятся далеко за пределами вверенного вам Ноттингемшира. А еще, хотя мне очень не хочется прибегать к подобному доводу, я буду вынужден напомнить вам, что вы мой должник. Помогая вам расплатиться с епископом Гесбертом, я ни на минуту не усомнился в том, что ваши требования справедливы. В отличие от вас сегодня, сэр Ричард!

Гость понял, что его загнали в угол. Испытывая унижение от напоминания Робина и, не в малой степени, от того, что Робин сделал его в присутствии Марианны, сэр Ричард с горечью посмотрел на ту, что до сих пор имела власть над его сердцем.

– Леди Марианна, помните, как в Шервуде, убеждая принять помощь от вашего супруга, вы уверяли меня, что граф Хантингтон не потребует взамен ничего, что нарушило бы законы чести? Я поверил вам!

– И я не обманула вас! – ответила Марианна, гордо вскинув голову.

Она подошла к Робину и, глядя ему в глаза, убежденно сказала:

– Граф не назвал бы своим другом бесчестного человека и не стал бы выручать из беды того, кто пострадал заслуженно, преступив ту или иную заповедь. Я не знаю, кого ратники Веардруна отбили у ратников Гая Гисборна, но если мой лорд счел нужным поступить именно так, я уверена в том, что этот человек стоит того.

В глазах Робина мелькнула теплая улыбка. Он взял руку Марианны в свою и молча поцеловал ее ладонь.

Сэр Ричард с горечью подумал: «Почему я решил, что у них разлад? Они по-прежнему влюблены друг в друга, как в первый день! Неужели я втайне от самого себя надеялся, что, отвернувшись от мужа, леди Марианна наконец обратит благосклонный взор на меня? Глупец! Трижды глупец! Но что означают следы грубых пальцев, словно кто-то в порыве гнева схватил ее за шею? Но кто посмел бы так обходиться с ней, кроме ее супруга? Или это ратник так оттолкнул ее, защищаясь в пылу вооруженного столкновения? Неужели и Марианна приняла участие в нападении на ратников Гисборна, вспомнив свои былые подвиги в Шервуде? Нет, она явно пребывала в неведении о том, где находился и чем занимался ее супруг. Но, судя по словам графа Хантингтона, она знала хотя бы о некоторых днях, которые он провел вне своей резиденции. А зная о нескольких днях, почему бы не умолчать и об остальных? Да можно ли вообще верить ее словам?»

– Миледи, распорядитесь, чтобы столы в трапезной накрывали к завтраку, – будничным тоном сказал Робин, давая тем самым сэру Ричарду понять, что он больше не намерен возвращаться к разговору о жалобе Гая Гисборна и считает этот разговор исчерпанным. – И я, и те, кто сопровождал меня и только что прибыл в Веардрун, голодны. Да и сэру Ричарду и его людям не мешает подкрепиться.

– Да, мой лорд! – ответила Марианна, сделав перед Робином глубокий реверанс, и покинула главную залу, спеша исполнить приказ.

Робин проводил ее взглядом и обернулся к сэру Ричарду.

– А теперь я оставлю вас, милорд, – сказал он. – Хочу умыться с дороги. Увидимся за завтраком. Подумайте пока над моим предложением.

Когда он медленным шагом, тяжело опираясь о перила, поднялся по лестнице и покинул залу, сэр Ричард порывисто обернулся к Виллу, надеясь, что старший Рочестер хотя бы в чем-то соблаговолит удовлетворить его любопытство.

– Сэр Уильям, неужели и графиня Марианна принимала участие в вашем деле?

Вилл в ответ удивленно вскинул бровь.

– Что вы, сэр Ричард! Ее светлость уже несколько лет не берет в руки оружия, кроме как на охоте и ратных тренировках!

– О! – протянул сэр Ричард, озадаченный полученным ответом. – Так она по-прежнему совершенствуется в воинском искусстве?

– И выстоит против любого из ваших ратников, – рассмеялся Вилл, поглядывая наверх, в сторону дверей, за которыми скрылся Робин, с беспокойством, которое уже заметил и сэр Ричард.

– Но вид леди Марианны! – растерянно произнес сэр Ричард, неосознанно проводя ладонью вдоль шеи до подбородка. – Если она пострадала не от ратников Гисборна, неужели это граф Роберт поднял на нее руку?

Взгляд Вилла тут же оторвался от дверей и устремился на сэра Ричарда, выразив при этом откровенное возмущение.

– Милорд, отчего бы мне вдруг посвящать вас в дела, которые касаются только моего брата и сюзерена и его супруги? – спросил он самым вкрадчивым голосом и, не дождавшись ответа от смутившегося сэра Ричарда, поднялся с кресла. – Позвольте дать вам совет – сделайте так, как сказал граф Хантингтон. Ничего не объясняйте сэру Гаю при возвращении, просто назначьте разбирательство жалобы.

– Благодарю вас, сэр Уильям, но в делах вверенного мне графства я привык действовать, руководствуясь собственными соображениями, – сердито ответил сэр Ричард.

Вилл лишь пожал плечами и, простившись с гостем коротким наклоном головы, немедленно последовал тем же путем, которым удалился Робин. Придя в покои брата, Вилл обнаружил Робина лежащим на низкой кушетке. Услышав скрип открываемой двери, Робин приоткрыл глаза, посмотрел на Вилла и устало закрыл лицо ладонью.

– Надо сказать Эдрику, что пора смазывать двери.

– Непременно скажи! – желчно усмехнулся Вилл, присаживаясь на кушетку рядом с Робином. – А еще скажи мне, почему ты решил поморочить головы ратникам Гая, а сэру Ричарду выложил все как есть?

– Ты ничего не понял? – и Робин внимательно посмотрел на брата. – Каким образом Гаю удалось так быстро узнать о случившемся? Еще прими во внимание, что путь от его замка до Ноттингема не длинный, но все-таки занимает некоторое время. Не мог же он мгновенно перенестись по воздуху, стоило нам едва опустить мечи!

– Вот оно что! – протянул Вилл, задумчиво сощурив глаза. – Значит, вся история с Диконом была им продумана?

– От самого начала до конца! – уверенно заявил Робин.

Вилл недолго подумал, тихонько насвистывая, но был вынужден признать, что не сумел вникнуть в суть замысла Гая Гисборна.

– Зачем Гаю понадобился именно Дикон?

– Дикон ему совершенно не нужен, – ответил Робин. – Он хотел узнать, что стану делать я, получив весть о том, что одному из моих друзей и бывших стрелков Шервуда грозит смерть.

– Узнать, остался ли ты прежним или спокойная жизнь изменила тебя? – усмехнулся Вилл и вздохнул. – Как же глубоко ты запал ему в душу, что он за столько лет не остыл и не выкинул тебя из головы! Но вот он узнал – и что дальше?

– Если сэр Ричард все-таки прислушается к моим словам и назначит разбирательство жалобы, то я прижму Гая к стене и ему придется признать надуманность своей жалобы и удовольствоваться штрафом за убитых ратников.

– Что-то я не заметил на лице сэра Ричарда готовности прислушаться к тебе! – с иронией отозвался Вилл.

– Потому что вместо того чтобы понять все преимущества моего предложения и принять его, он был занят исключительно тем, что то и дело бросал пламенные взгляды в сторону Марианны, – в сердцах сказал Робин.

– Заметил? – улыбнулся Вилл.

– Надо было ослепнуть, чтобы не заметить, – хмыкнул Робин. – Пусть сам решает, как ему быть.

Сэр Ричард недолго пребывал в одиночестве: вскоре вернулась Марианна.

– Полагаю, миледи, что я получил от графа Роберта исчерпывающие сведения, – сказал сэр Ричард, поднимаясь с кресла, едва она вошла в залу.

Марианна устало кивнула.

– Через полчаса в трапезной накроют к завтраку, – начала говорить она, но сэр Ричард прервал ее:

– Нет-нет! Путь до Ноттингема неблизкий, и я, с вашего позволения, хочу проститься с вами сейчас и покинуть Веардрун. С вашей стороны было бы очень любезно снабдить нас припасами в дорогу и передать графу Роберту мои извинения за отъезд без надлежащих слов прощания.

– Как вам будет угодно, милорд, – ответила Марианна, не настаивая на приглашении к завтраку в Веардруне.

– Миледи, – нерешительно начал сэр Ричард и, когда она вопросительно подняла на него глаза, сказал: – Вы уверяете меня в том, что я должен верить графу, что он руководствовался только тем, что ему диктовало чувство справедливости. Но могу ли я верить вам? Мне не так-то просто положиться на ваше слово после того, как вы отговорились незнанием, где всю неделю пробыл ваш муж. Из его же собственных слов я понял, что вы все-таки знали о месте его пребывания, по крайней мере, в течение нескольких дней!

– Это так важно для вас? – вздохнув, спросила Марианна, не оправдав опасений сэра Ричарда, который ожидал, что она рассердится на то, что он уличил ее в обмане.

– Да, – ответил он со всей решимостью. – Я возвращаюсь в Ноттингем, где именно мне, а не графу Роберту придется оповещать Гисборна о результатах рассмотрения его жалобы. Я хочу быть уверен, что граф если и нарушил закон, то все же не поступился честью.

– Справедливо! – усмехнулась Марианна. – Раз уж я ручаюсь за графа Роберта, то мое ручательство не может не смущать вас, коль скоро вы уличили меня если не в прямой лжи, то в умолчании.

Она посмотрела сэру Ричарду прямо в глаза и призналась со всей откровенностью:

– Граф Роберт провел четыре дня в охотничьем доме. Первые три дня не в моем обществе, а когда я приехала туда, он не был обрадован моему приезду. Это все, что я могу сказать вам, сэр Ричард. Об остальном я узнала одновременно с вами.

– О! – только и нашел что промолвить сэр Ричард, пораженный ее признанием.

Его внезапно осенила догадка: не ее общество – значит, общество другой женщины. Сэр Ричард, не сводя глаз с Марианны, покачал головой.

– Понимаю, – пробормотал он. – Понимаю теперь и то, что меня повергло в изумление, едва я увидел вас!

Он с нежностью дотронулся до подбородка Марианны. Она тут же перехватила его руку и решительно отвела от своего лица. В ее глазах замерцала сталь.

– Милорд, вы забылись! Я супруга графа Хантингтона и таковой останусь до конца своих дней! – отчеканила она, с холодным гневом глядя на сэра Ричарда.

– Да, миледи, – вздохнул сэр Ричард, прекрасно разгадав ее намек, и печально склонил голову. – Мне очень жаль, леди Марианна!

– И напрасно! – к его удивлению ответила Марианна. – То, о чем вы подумали, дело вовсе не рук графа Роберта!

Сэр Ричард усомнился в правдивости ее слов. Он слишком ясно представил, как Марианна застала супруга в объятиях любовницы. Конечно, граф не был доволен внезапным появлением жены и повел себя так, как любой другой на его месте, даже сам сэр Ричард. Вот только он, в отличие от графа Хантингтона, и в мыслях не изменял бы жене, будь ею Марианна!

У сэра Ричарда невольно сжалось сердце. Он так живо вспомнил вечер, который ему довелось провести в Шервуде, да еще попав гостем на праздник! Граф и его жена в тот день не сводили друг с друга влюбленных глаз. Марианна была так обворожительна, с таким жаром говорила лорду Шервуда, как она счастлива быть его женой. Да, она по-прежнему лояльна к супругу. Разве может вести себя иначе добродетельная жена? Но историей любви лорда Шервуда и прекрасной Саксонки грезили все Средние земли! И что стало с этой волшебной сказкой? Значит, даже самые сильные чувства угасают со временем, пусть Марианна и утверждала обратное, произнося здравицу в честь лорда Шервуда.

Так и не найдя уместных слов для сочувствия и утешения, сэр Ричард молча склонился над ее рукой.

– Леди Марианна, как бы ни сложилась жизнь, помните: в моих глазах вы всегда остаетесь самой достойной из женщин! – тихо сказал он и, еще раз поклонившись Марианне, вышел из залы.

Едва двери за ним закрылись, Марианна вихрем помчалась в покои Робина, успев по дороге отдать слугам приказ снабдить отряд сэра Ричарда съестными припасами.

– Что с ним?! – спросила она прямо с порога, впившись взглядом в бесстрастное лицо Вилла, потом перевела взгляд на бледное лицо Робина, который лежал, закрыв глаза.

– Ранен и потерял немало крови, – буркнул Вилл и, когда Марианна села на кушетку рядом с Робином, предупредил: – Возле левой ключицы.

Марианна быстро разрезала куртку и рубашку Робина, осторожно отлепила от тела пропитавшуюся кровью повязку, осмотрела рану, нанесенную клинком, и невольно поморщилась. Рана, несмотря на видимую легкость, оказалась очень скверной, и заживление не обещало быть легким и скорым.

– Объясните наконец, что произошло! – потребовала Марианна, промывая рану и накладывая на нее пропитанный лечебным бальзамом компресс.

Вилл, насвистывая сквозь зубы, развел огонь в камине.

– Вечером того дня, когда ты сбежала в охотничий дом, пользуясь моей отлучкой, до Веардруна добралась жена Дикона, которая рассказала Джону, что ее мужа схватили ратники Гая, выполняя приказ своего господина, и везут его в замок Гисборна.

– Что сделал Дикон?