Глава третья

Наступившее утро предвещало такой же изнурительный знойный день, что и накануне. Чем ближе время подступало к полудню, тем горячее становились солнечные лучи, раскалившие воздух, который колыхался зыбким маревом.

У высоких стен Ноттингема раскинулась шумная ярмарка. С рассветом к городу съехались фригольдеры и вилланы, расставили корзины с овощами, фруктами и зеленью. Ремесленники разложили на прилавках ткани и украшения, оружие и доспехи, конскую упряжь и домашнюю утварь. В конном ряду стояли широкогрудые и низкорослые лошади для сельских работ, высокие и могучие боевые рыцарские кони и легконогие неутомимые скакуны, нервно скашивавшие на зевак и покупателей горячий глаз. Тут же звенела наковальня – покрикивая на подручных, кузнец выгибал светившуюся алым светом полоску раскаленного железа, придавая ей форму подковы. В загонах, сбившись в кучу, томились стриженые овцы. Неподалеку важно и спокойно пережевывали травяную жвачку коровы. Вдоль прилавков сновали проворные торговцы пирогами и элем.

Несмотря на жаркий день – один из тех, на которые оказался так щедр август, на ярмарке было многолюдно. Принарядившиеся горожане прогуливались целыми семьями, прицениваясь к товарам, азартно торгуясь с продавцами, обмениваясь новостями. Кое-где в толпе мелькали доспехи ратников городской стражи, поддерживавших порядок и спешивших на шум любой драки, в которую иногда переходил слишком горячий спор между иными покупателями и продавцами. Поодаль на площадке давали представление бродячие артисты.

Вольные стрелки, сменив зеленые куртки на другие, не отличавшиеся цветом от одежды прочих людей, гуляли по ярмарке, смешавшись с толпой. Робин, Статли и Марианна, оставшаяся в мужском наряде, шли впереди. Дикона, который пытался поравняться с ними, то и дело оттирали назад. Джон и Кэтрин отстали, совершенно не заботясь о том, чтобы догнать друзей. Кэтрин остановилась возле прилавка ювелира и принялась деловито примерять украшения. Выбрав изящные золотые сережки с топазами, она вопросительно посмотрела на Джона. Тот ласково улыбнулся жене и, обняв Кэтрин, щедро расплатился с ювелиром. Прибавив шаг, они, не обращая внимания на сновавших мимо людей, украдкой поцеловались.

Робин и Статли, пересмеиваясь, то и дело обменивались улыбками с хорошенькими селянками, бойко торговавшими зеленым товаром, и молоденькими горожанками, которые тайком от строгих родителей бросали из-под ресниц быстрые лукавые взгляды на высоких стройных лучников. Одна из селянок – пухленькая рыжая девица лет пятнадцати – обтерла фартуком румяное яблоко и, когда стрелки проходили мимо нее, загородила им дорогу.

– Попробуй, оно сладкое, как мои губки! – пропела она, сунув яблоко Робину в руку, и окинула лорда Шервуда восхищенным взглядом карих глаз. – Если понравится, приходи вечером на танцы, я принесу еще!

– Как тебя зовут, красавица? – улыбнувшись, осведомился Робин и с хрустом надкусил яблоко.

– Спроси Дженни, – ответила девушка и, не удержавшись, чмокнула Робина в щеку звонким поцелуем, – только не смотри на других, если не хочешь меня обидеть!

– Что ты, милая Дженни! Разве можно смотреть на других, увидев тебя хоть раз? – весело усмехнулся Робин и, ловко поймав второе яблоко, брошенное ему девушкой, шлепнул ее по круглому заду.

Та довольно взвизгнула и, спохватившись, бросилась к своим корзинам, к которым уже подбирались проворные сорванцы.

– Я вас, воришки! – прозвенел за спинами стрелков ее высокий негодующий голос.

Робин, посмеиваясь, отдал второе яблоко Статли.

– Пойдешь? – спросил Статли, надкусывая яблоко так, что сок вскипел на губах.

– Нет, – подумав, ответил Робин, – не так уж она хороша, чтобы рисковать, оставшись еще и вечером в Ноттингеме.

Расслышав их разговор, Марианна резко обернулась и посмотрела на Робина.

– А если бы не в Ноттингеме? И достаточно хороша? – услышала она собственный голос, прежде чем сама поняла, о чем говорит.

Невозмутимо хрустнув яблоком, Робин изогнул бровь и негромко спросил:

– Ревнуешь меня, Марианна?

Заметив улыбку Статли и откровенную усмешку в глазах Робина, Марианна сдержала внезапное негодование.

– Нет, конечно! Лишь подумала, стоит ли тебе, лорду Шервуда, рисковать жизнью ради встречи с негордой девчонкой!

– Так я и не собирался, – ответил Робин и улыбнулся дразнящей улыбкой. – А ты, Саксонка, скоро можешь читать проповеди вместо Джона. Будь спокойна: я предпочитаю гордых девушек, не сразу уступчивых и подальше от Ноттингема.

Марианна посмотрела на него долгим взглядом и кивнула:

– Это правильно, мой лорд! Уступчивые девушки быстро надоедают.

– Хочешь дать мне совет? – прищурился Робин.

– А в нем есть нужда? Я помню, о чем вчера говорил Хьюберт: в умении обращаться с женщинами вам не нужны советы, мой лорд!

Статли несильно сжал локоть Робина, но тот лишь усмехнулся в ответ, не сводя с Марианны немилосердного взгляда. Она вспомнила, как прошлой ночью он пробудил ее от кошмара, каким ласковым был его голос, но сейчас перед ней был совсем другой Робин. Вилл говорил, что Робин – волк, который может в любой момент прикинуться домашним псом. На этот раз вышло наоборот: волк стоял перед ней во всем сознании собственной силы и получал удовольствие от ее негодования.

– Могу вернуться и попросить у нее яблоко и для тебя, – сказал Робин, с усмешкой глядя на Марианну. – Если ты предпочитаешь яблоки только от гордых продавщиц, шагай вперед!

Марианна смерила Робина возмущенным взглядом, отвернулась и пошла впереди, высоко подняв голову. Сама она была безмерно удивлена тем, как ее задели и разговор Робина с торговкой яблоками, и его слова о том, что если бы та была краше… Но сильнее всего она сердилась на себя – за то, что он так легко угадал причину ее возмущения.

Статли, глядя на гордо выпрямленную спину Марианны, бросил выразительный взгляд на Робина.

– Ешь яблоко, – посоветовал Робин, – и не лезь не в свое дело.

Они выбрались из толпы. Дикон, запыхавшись, наконец смог их догнать и подошел к Марианне. Остановившись, стрелки подождали далеко отставших Джона и Кэтрин.

– Вот уж не думал, что Джон при всем его благоразумии отправится с нами на Ноттингемскую ярмарку, да еще прихватит с собой жену! – удивленно сказал Статли, отыскивая в толпе могучую фигуру Джона.

– Он и не собирался, – ответил Робин, улыбнувшись одними глазами, – Кэтти его уговорила.

Стрелки рассмеялись, глядя на приближавшуюся к ним супружескую чету. Джон никогда не мог устоять перед ласковыми уговорами Кэтрин и только тешил себя надеждой, что его слабость остается незамеченной другими, хотя о ней знал весь Шервуд.

– Уф, какая жара! – с улыбкой воскликнула Кэтрин, подходя к Робину.

Скромное платье и белая косынка, прикрывавшая стянутые в узел волосы, делали Кэтрин похожей на послушницу, если бы не большие темные глаза, светившиеся задорным огнем.

– Нам с Джоном, пожалуй, пора уезжать? – живо сказала она и оглянулась на мужа: – Да, милый?

– Ну конечно! – хмыкнул Джон, щелкнув ее по новой сережке. – Главные покупки мы уже сделали!

Обняв смеющуюся Кэтрин, Робин провел пальцами по ее серьгам.

– И это все, на что расщедрился твой супруг? – рассмеялся он. – Дружочек мой, позвала бы меня, и я бы скупил тебе всю ювелирную лавку!

– Чем бы я потом с тобой расплачивался? – недовольно проворчал Джон и потянул Кэтрин за руку. – Почему ты позволяешь ему обнимать себя, негодница?

– Расплачивался бы не ты, – улыбнулся Робин, поддразнивая нахмурившегося Джона и отпуская Кэтрин. – В конце концов, у меня же есть право первой ночи!

– Ты вовремя о нем вспомнил! – хмыкнул Джон, привлекая жену к себе.

– Не сердись, милый! – воскликнула Кэтрин, прижавшись к широкой груди мужа. – Я все равно ему не верю! Он ведь успел перемигнуться со всеми девушками, которых встретил. Да и ювелир сразу бы догадался, кто перед ним, если бы Робин выложил кучу монет. Он тут же кликнул бы стражу!

– А иначе он принял бы Робина за святого Георгия! – рассмеялся Статли.

– Куда вы собрались? – спросил Робин Джона.

– В Мэнсфилд, – ответила Кэтрин за мужа. – Решили забрать сына. Иначе Мартин скоро перестанет узнавать собственных родителей.

– Скарлет тоже подумывает привезти своего Дэниса в Шервуд, – сказал Статли. – Хорошо, что у меня нет детей!

– Это ты так думаешь! – ухмыльнулась Кэтрин и с визгом отпрыгнула в сторону, получив в ответ шлепок.

– Тогда отправляйтесь, – сказал Робин и оглянулся на раскинувшуюся за спиной ярмарку. – А мы с Виллом сходим в оружейный ряд и запасемся наконечниками для стрел.

– Можно с вами? – негромко осведомилась Марианна.

Робин посмотрел на нее и, недолго подумав, отрицательно покачал головой:

– Возвращайся с Диконом в лагерь. Если хочешь подождать нас, тогда побудь у лошадей. Мы и так достаточно примелькались. Джон, Кэтти, ждем вас вечером с Мартином. Идем, Вилли!

За это время Статли успел нашептать Джону о том, как Робин приглянулся юной торговке и как это понравилось Марианне, и Джон довольно склонил голову:

– Понял! Все понял, Вилли! Будьте осторожнее!

Робин махнул рукой, прощаясь с Джоном и Кэтрин, и вместе со Статли растворился в толпе. Джон с Кэтрин, Марианна и Дикон пошли в сторону леса, туда, где поодаль от дороги стрелки укрыли лошадей.

– Знаешь, что мы сделаем? – шепнул Джон в нежное ушко Кэтрин. – Мы прихватим сегодня с собой Мартину. Пусть погостит в Шервуде. Хватит ей горевать одной после гибели Мартина!

– Ты думаешь, она горевала? – усомнилась Кэтрин. – Я вот уверена, что она не пролила по мужу ни одной слезы.

– Этого ты в точности знать не можешь! – рассмеялся Джон. – Как ты думаешь, она успеет собраться?

– Она-то соберется в четверть часа, получив приглашение в Шервуд! Но зачем тебе это понадобилось? Ты же знаешь, что она опять станет навязываться Робину.

– Ничего, Робин с ней справится! – усмехнулся Джон. – Ему не привыкать. Да ведь она могла, наконец, и измениться!

– Ой! – только и воскликнула Кэтрин в ответ на предположение Джона. – Ну, если ты так решил, конечно, заедем к ней и пригласим в гости.

Добравшись до лошадей, Джон и Кэтрин распрощались с Марианной и Диконом, и те остались вдвоем.

– Вернемся домой? – предложил Дикон.

Марианна отрицательно покачала головой и опустилась на траву. Потоптавшись, Дикон сел рядом с ней. Они долго сидели в молчании, пока Дикон робко не дотронулся до руки Марианны.

– Почему ты никогда не носишь женское платье?

Марианна рассмеялась и пожала плечами:

– Наверное, потому, что в нем несподручно ездить верхом, лазить по деревьям, сражаться! Мне перечислить все его неудобства или достаточно?

Она насмешливо посмотрела на Дикона, и тот подосадовал на себя. Раз уж случай позволил ему побыть с Марианной вдвоем, он хотел воспользоваться им и поговорить с ней на очень важную для него в последнее время тему. И сам же испортил начало разговора глупым и неуместным вопросом.

Марианна сцепила руки вокруг колен и легла на них щекой, закрыв глаза. Дикон смотрел на нее глазами, полными восторженного любования, не замечая, что Марианна из-под ресниц видит его взгляд и читает по нему обо всем, что сейчас происходит в бесхитростной душе юноши.

– Как ты оказался в Шервуде, Дик? – негромко спросила она.

– Из-за лани, – вздохнул Дикон и, встретив непонимающий взгляд Марианны, пояснил: – Случился неурожайный год, и зима была очень голодная. Мы возлагали много надежд на следующее лето, но, когда всходили посевы, на наше поле забрели олени и вытоптали все всходы. Когда я обнаружил, что на урожай надеяться не приходится, то от злости, забывшись, схватил лук и застрелил одну лань. А олени, как ты знаешь, принадлежат королю. Той же ночью я сбежал в Шервуд, иначе мне отрубили бы правую руку.

– У тебя кто-нибудь остался дома?

– Мать и два младших брата, – с грустью сказал Дикон. – Я ушел, даже не простившись с ними, прямо с поля, и это спасло их от наказания. Теперь я навещаю их только по ночам. Если бы ты знала, как тяжело приходить к ним! Мать каждый раз плачет и проклинает Робина.

– Проклинает?! – не поверила Марианна. – За что?! Я полагаю, она, напротив, должна быть ему благодарна!

Дикон от души рассмеялся:

– Что ты, Марианна! Как же ты еще мало знаешь нашу жизнь! Почти все родные стрелков, оставшиеся дома, не любят Робина. Они, как и моя мать, уверены в том, что, если бы не он, люди вели бы себя осмотрительнее, сознавая, что им негде укрыться от наказания. А так как все знают, что в Шервуде живут вольные стрелки, которым нет дела до порядков, установленных норманнами, вот и совершают глупости, а потом ищут защиты у лорда Шервуда.

У Марианны невольно защемило сердце при мысли, каким одиноким должен быть Робин, окруженный всеобщим почитанием и такой же всеобщей неприязнью! Простой люд, наслышанный о лорде Шервуда, но не отдававший вольному лесу сыновей, братьев, мужей, восхищался его добротой и отвагой. Те же, кто соприкоснулся с Шервудом так, как родные Дикона, не любили Робина за ту же отвагу и платили ему глухой враждебностью за защиту, которую он предоставил их близким.

– Ты думаешь сейчас о Робине? – догадался Дикон, прервав размышления Марианны, и, помедлив, спросил: – Он нравится тебе?

Подняв голову, Марианна посмотрела на юношу, и он увидел, сколько печали было в ее глазах.

– Робин не может не нравиться, – улыбнувшись, призналась она.

–Да! – Дикон грустно кивнул головой. – Его можно любить или ненавидеть, но он никого не оставляет равнодушным к себе!

– А как к нему относишься ты? – спросила Марианна, внимательно глядя на Дикона.

– Я почитаю его, как нашего лорда, и люблю, как старшего брата, – просто ответил Дикон, – но должен признаться, что в последнее время я стал ему завидовать.

– В чем же? – удивилась Марианна.

– В том, что ты отдала ему свое сердце, – прямо сказал Дикон, глядя ей в глаза, в которых немедленно замерцала сталь.

Раз уж разговор, которого он так ждал, начался, Дикон предпочел не заметить появившуюся в Марианне холодную отчужденность и пошел напролом:

– Скажи правду: это ведь ты была его таинственной подругой, с которой он весной встречался по ночам и прятал ее лицо от всех нас?

Ничего не сказав в ответ, Марианна повела плечами и, выпрямившись, с усмешкой посмотрела на взволнованного Дикона.

– Ну и не говори. Я все равно знаю, что это была ты. Я помню, как ты приехала к нам в Шервуд вместе с Виллом Статли, поговорила с Джоном, и тот увел тебя к Робину. Мы ждали, что вы вместе выйдите в трапезную к ужину и мы сможем тебя разглядеть, но нет! И утром Робина мы видели, а вот ты словно в воздухе растворилась.

– Тогда почему же ты решил, что это была я? – насмешливо спросила Марианна. – Сам же только что признался, что ничего толком не увидел!

– Я узнал тебя по голосу, – спокойно ответил Дикон, – и просто догадался: ты появилась у нас в Шервуде, а таинственная подруга Робина куда-то пропала.