Глава 3

В очередной выходной день я проснулась очень рано. Со сном у меня постоянно были проблемы. Чаще всего я тяжело засыпала, а по дороге на работу умирала от наваливающегося дурманом сна. В выходной день, по закону подлости, просыпалась, едва стрелки часов оказывались на шести утра. Вот и теперь. Открыв глаза рано утром, я с досадой выругалась про себя и честно попыталась заснуть вновь. Напрасно: тяжелые мысли непрошеными гостями рвались в мозг. Я безуспешно боролась с ними, затем, не выдержав, встала и отправилась в ванную комнату. Потом на кухню. Старалась не шуметь, не желая будить доктора, но, благодаря своей обычной неуклюжести, уронила чашку, потом звонко отметилась встречей с полом ложка…

В дверях кухни появился заспанный доктор Илья, встревоженно спросил:

– С вами все в порядке, Аня? Сегодня суббота, а вы не спите…

– Не могу, – измученно улыбнулась я, делая глоток кофе, – как назло, именно в выходные сон исчезает ни свет ни заря…

– И мне кофе, пожалуйста, – присев напротив меня на табурет, Илья озабоченно потер лицо. – Не понимаю, почему вы так упорно отказываетесь от гипноза. Я уверен, вам это могло бы помочь. В вашей жизни случилось что-то очень неприятное. Оберегая вас, ваше сознание блокирует воспоминания. Если применить гипноз, то вы, скорее всего, вспомните о своем прошлом. А если нет – неизвестно, как долго ваш мозг будет снимать этот блок. И уберет ли вообще…

Я напряглась. Снова неприятные разговоры. Вскочив с места, разогрела воду в чайнике, быстро накидала в чашку доктора растворимый кофе и сахар. Налила кипяток и поставила перед ним.

– Я не хочу пока… Возможно, со временем, если воспоминания не вернутся сами, – пробормотала я. – Головные боли, бессонница – я пока просто боюсь какого-либо постороннего вмешательства в мое подсознание.

– Напрасно! – оживленно всплеснул руками доктор, едва не опрокинув чашку с кофе. – Это совершенно безопасно!

– Нет, – процедила сквозь зубы я, начиная злиться. Что ты привязался ко мне? Сказано: не хочу! Вслух я произнесла: – Прошу вас, доктор, не давите на меня. Я соглашусь, но мне нужно время.

– Хорошо, – отступил врач. – Как сейчас себя чувствуете? Голова не болит?

– Нет. Все в порядке, – старательно врала я, вспоминая, куда убрала обезболивающие таблетки. Голова вновь начала глухо, издалека болеть. Так ворчание грома у горизонта предвещает скорую грозу…

Напившись кофе, мы разошлись по своим комнатам. Я нашла таблетки, выпила одну и снова улеглась в постель. Как же паршиво на душе от того, что вынуждена врать. Закрыв глаза, я вспоминала прошедшую неделю, безрадостную и серую, полную монотонной грязной работы. Единственное, что украшало каждый прожитый вечер, – присутствие в моей жизни доктора Ильи. Я пыталась обманывать себя, но была вынуждена признать, что мужчина стал занимать мое воображение намного больше, нежели в качестве просто друга.

Убеждая себя, что мы – всего лишь друзья, я все больше замечала, как тянусь к доктору, как хочется чаще видеть его милое лицо, слышать смех…

Доктор часто показывал мне различные карточки с картинками, спрашивал, что, по моему мнению, изображено на них.

– Для чего? – однажды спросила я.

– Я полагаю, картинки помогут сдвинуть ваше ассоциативное мышление с места. А оно, в свою очередь, поможет разблокировать вашу память… – пояснил врач, собирая карточки со стола. Помимо карточек, я занималась какими-то бесконечными тестами…

Я много читала в свободное от работы время, надеясь, что чтение поможет восстановить какие-то фрагменты памяти. Но, увы, пока изменений не было. Я продолжала верить и надеяться. Ведь если память начала возвращаться, то процесс непременно придет к логическому завершению! В то же время противоречия раздирали меня. Страшно было узнать о себе что-нибудь такое… А что, если я преступница? Эта мысль доводила до панической дрожи.

Между тем отношения на работе оставляли желать лучшего. Многие санитарки смотрели на меня косо, иногда едко комментируя наши с доктором Ильей отношения. Я не обращала внимания на сплетни и интриги, но подружиться с кем-либо из девочек так и не смогла. Между мной и остальными санитарками пролегла незримая пропасть, несмотря на мое дружелюбное отношение к коллегам. Я не чуралась работы, когда просили помочь, видела в глазах людей благодарность. Но, одновременно с этим, замечала во взглядах и недоверие, осторожность. Я была ЧУЖОЙ, странной женщиной с проблемами в голове, непонятно как затесавшейся в их ряды.

Меня попросили сопроводить больного на операцию: операционных сестер тоже не хватало. Вдвоем с Галей, тоже санитаркой, мы помогли больному лечь на каталку и отвезли в операционную. Я уже несколько раз перехватывала взгляды хирурга-ортопеда, Ивана Николаевича Ратунского. Заинтересованные взоры врача вызывали у меня неприятные ощущения. Хирург-ортопед слыл большим сердцеедом, но в основном «охотился» на медсестер. Странно, что его внимание привлекла обычная уборщица. Я предчувствовала, что скоро мужчина сделает попытку к сближению, и всячески сторонилась его.

– Аня! – Где-то в глубине желудка неприятно екнуло. Я оказалась права. Из операционной вслед за мной выскочил Иван Николаевич:

– Аня, я хочу с вами поговорить. Думаю, тема разговора вас заинтересует… Сегодня, после работы, буду ждать вас на дороге, рядом со шлагбаумом. Подойдете, хорошо, – он даже не спросил, а подтвердил. Я удивленно вскинула на него глаза. Неужели так самоуверен? Но хирург уже удалялся. Мысленно спросив у его спины, о чем будет разговор, я в задумчивости поплелась обратно. Сначала решила, что не собираюсь обсуждать с хирургом ничего. По раздевающим взглядам, которыми он обливал меня в последнее время, было ясно, о чем пойдет разговор. Но чем ближе становилось окончание работы, тем более странные мысли одолевали меня.

Иван Николаевич сказал, что тема разговора меня заинтересует… Что, если ему что-либо известно о моей личности? В итоге, после долгих размышлений, я пришла к выводу, что не буду встречаться с хирургом. Интуиция не предвещала ничего хорошего от предстоящего свидания. Потому после работы я торопливо выскользнула из больницы и заспешила домой, натягивая капюшон поглубже.

– Аня! – Громогласный крик раздался прямо у самого уха. Вздрогнув, обернулась. Иван Николаевич догонял меня. Мысленно чертыхнувшись, я размышляла, как не слишком грубо избавиться от ловеласа.

– Аня, что же вы убегаете? Я вас жду, – запыхавшись, догнал меня мужчина. Несмотря на мороз, он был без шапки.

– О чем вы хотели поговорить? – без предисловий спросила я.

– Как вы сразу… Пойдемте в машину, холодно же. – Он махнул в сторону своего автомобиля. Я покачала головой:

– Не собираюсь… Говорите здесь.

– Я слышал, вас ищут. – Эта короткая фраза произвела настоящий фурор в моей душе.

– Кто? – Я подалась вперед всем телом так, что капюшон слетел с головы.

– Пойдемте в машину, поговорим, – зачем-то оглядываясь по сторонам, произнес хирург.

«Он врет. Даже не думай садиться в машину», – зашептал внутренний голос.

– Нет. Рассказывайте здесь, – сухо проговорила я, прекрасно помня о том, сколько сплетен ходило вокруг персоны врача.

– Ну что же, не хотите – не надо. Я думал, вам будет интересно, кто вас ищет. – Одарив меня надменным взглядом, мужчина молча удалился. Сел в машину и уехал, даже не взглянув более в мою сторону. Я постояла некоторое время, сбитая с толку таким поворотом, потом одумалась и торопливо зашагала домой. Мороз окольцевал голову сквозь тонкую ткань хлипкой шапочки, я вновь натянула капюшон… Домой к Илье Сергеевичу я пришла продрогшая и несчастная.

– Что-то случилось? – впуская меня в прихожую, сразу спросил чуткий доктор.

– Нет… Ничего. Устала и замерзла, только и всего, – сняв верхнюю одежду и кроссовки, я поспешила в свою комнату.

– Мойте руки, я приготовил спагетти с соусом болоньезе, – вслед мне сказал доктор Илья.

Войдя в комнату, я обессиленно опустилась на кровать. Какой-то бред. Я так и не поняла, что было нужно хирургу-ловеласу. Надо было сесть в машину, не накинулся бы он, не маньяк, в конце концов, корила я себя. Чувствовала себя глубоко несчастной. Возможно, только что своими руками отодвинула информацию о себе в неведомые дали…

«Не будь идиоткой!» – проснулся неугомонный внутренний голос. «Ты прекрасно понимаешь: это была уловка, чтобы заманить тебя в постель!» Да, я так и думала. А что, если ошибаюсь и ему действительно стало что-то известно обо мне? Как теперь узнать? Я решила. Если мужчина еще раз попытается заговорить на эту тему, то попытаюсь все разузнать. А если нет, то пусть так и будет. Тот, кто меня ищет, найдет, с помощью хирурга или без нее.

– Аня! Ну что же вы не выходите? – раздался укоризненный голос Ильи Сергеевича и тихий стук. Я вздохнула, встала, открыла дверь, вопросительно воззрилась на доктора.

– Ужин, – напомнил он и с укором причмокнул: – Я вас жду. Все остыло давно.

Мы ужинали на кухне. Телевизор был включен, но я ничего не слышала, погруженная в свои размышления. Доктор изредка метал на меня все те же укоризненные взгляды: я рассеянно ковырялась вилкой в тарелке. Аппетит пропал. Наконец, измучив себя, доктора и спагетти, я не выдержала и поднялась из-за стола:

– Я не хочу есть. Прошу прощения, Илья Сергеевич. Пойду к себе, полежу, неважно себя чувствую.

– Где болит? – встревожился доктор, откладывая вилку в сторону. Потянулся к моему лбу.

– Не надо! – Я сама не ожидала, что его забота вызовет во мне такую волну раздражения. – Вы мне не муж, не отец, не брат! Даже не любовник! Я могу побыть в одиночестве?!!!

Раздражение вскипело, мгновенно переродившись в гнев:

– Вы меня достали своим бесконечным присмотром! Хватит, я устала! Я не ребенок и не больная!

– Аня… Я просто… Беспокоюсь о вас… – опуская голову, пробормотал доктор. Но меня уже несло по волнам яростного гнева, как утлую шлюпку коварной волной во время шторма:

– Вы даже не представляете, что это такое: жить без воспоминаний! Не знать, кто ты, каждый день ощущать себя убожеством, ущербным, без прошлого! С обрубком вместо памяти, как с культей вместо конечности! Что вы лезете мне в душу?!!! Каждый день! – орала я, все больше повышая голос. – Я не знаю, кто я есть, какая на самом деле! Мне хочется пойти и стукнуться изо всех сил этой пустой головой о стену, чтобы из нее хоть что-то вылетело, вместе с мозгами! Я ненавижу себя! Я – сраный урод!

Голос мой достиг наивысшей точки, почти писка, сорвался и стих. Слезы, бурные, горячие и очищающие, хлынули из глаз. Я рыдала, опустившись на табурет, закрыв руками лицо. Вместе с бурным потоком слез из души постепенно испарялся гнев…

Крепкие ладони осторожно прикоснулись к моим плечам. Наклонившись, доктор прошептал:

– Ну все, все. Поплакали и хватит. Успокойтесь, Анечка. Сейчас дам вам таблетку успокоительного, ляжете и уснете. А завтра все покажется дурным сном. Вы просто переутомились… Надо лечь пораньше… – ласково, как ребенка, уговаривал Илья Сергеевич. Голос его убаюкивал…