– Да? – отзываюсь на звонок.
– Я смог освободиться пораньше и уже еду домой. Егора заберу. Ты где сейчас?
– У мамы, с заказчиком встречалась, – зачем-то поясняю я. – Скоро освобожусь и поеду домой.
– Нюта, не стоит, метель усилилась, на трассе опасно сейчас. Оставайся сегодня у Зинаиды Андреевны. Привет ей, кстати. Не переживай за Егора, заберу, накормлю, спать уложу.
Игорь отключается, а я в растерянности смотрю на погасший экран. Нет, он, конечно, и раньше забирал Егорку, а я иногда оставалась у мамы из-за работы, но сейчас Игорь был подозрительно добрым и предупредительным. И меня что-то царапает, но никак не могу понять, что именно.
– Что-то еще случилось? – мама внимательно смотрит на меня.
– Кроме того, что уже? – хмыкаю я. – Нет, Игорь предложил мне остаться у тебя, а Егорку он заберет сам.
– Ну, в этом есть определенный смысл, – говорит мама и смотрит в окно, где метель уже набрала свою мощь. Выезжать сейчас куда-то на машине, в особенности на трассу, будет рискованно. Да и снегоуборочная техника наверняка не справляется сейчас.
Я сижу в задумчивости и кручу телефон в руках, смотрю на маму.
– Остаться, не ехать, как думаешь?
– Ну, Егору он точно ничего плохого не сделает, ты же знаешь, поэтому оставайся. А завтра погода утихомирится, снег уже успеют расчистить и поедешь назад. А мы обговорим пока Сашину книгу, подумаем над ней. У тебя же нет сегодня больше дел?
– Да был один заказчик, ему нужен переводчик, я жду звонка. Но с большой вероятностью, что все смогу решить по телефону, – отвечаю я.
Мама кивает, а потом встает, достает порцию припрятанного в холодильник теста для булочек и выкладывает его греться.
– Поможешь мне с булочками?
– Сколько же ты теста сделала? Я же так не влезу в джинсы завтра, – ворчу я, но все-таки радостно киваю. Мамины булочки с корицей под сливочным соусом, синнабоны, как их теперь по-модному называют, – лучшие. И самые вкусные.
Звонок, которого я так ждала, прозвенел неожиданно, когда руки у меня были по локоть в муке. Я быстро отряхиваю их над раковиной и хватаю трубку.
– Анна? Здравствуйте. Это Ольга, мы списывались с вами по поводу услуги сопровождающего переводчика для француза, – говорит мой телефон женским голосом. Сексуальным таким голосом. Глубоким, красивым, завораживающим. Подавляю завистливый вздох.
Ольга рассказывает мне, кого мне нужно будет сопровождать, на какой срок, чего именно она от меня ждет как от переводчика. Обговариваем гонорар, дату и время встречи.
– Анна, Якоб приедет уже завтра, вы мне будете нужны уже в аэропорту, – говорит моя нанимательница.
– Как уже завтра? Я думала, выставка через неделю? – удивленно спрашиваю я. – Я не уверена, что смогу завтра. Мне нужно найти няню на этот срок, у меня ребенок маленький.
– Анна, мне нужно ваше решение сегодня. Или вы соглашаетесь, или я ищу другого переводчика, – отрезает Ольга. – У вас срок до вечера. Жду ваш ответ. Всего хорошего.
И она отключается.
Я в растерянности смотрю на маму.
– Я нашла работу, но, похоже, уже ее и потеряла, – говорю маме.
– Что там? – мама раскатывает тесто и косится на меня.
– Синхронный переводчик для французского фотохудожника, у него выставка в РОСФОТО. На целую неделю. Очень хороший гонорар к тому же светит. Но куда я дену Егорку? – я тру виски, которые неожиданно простреливает головной болью.
– Ну, во-первых, где твоя заказчица сейчас найдет синхронного переводчика с французского? Как будто их, вернее, вас, как грязи в деревне. Во-вторых, у Егорки есть отец. Договорись с Игорем, пусть эту неделю берет заботы о сыне на себя. Он же не младенец уже, в конце концов. А ты поживешь пока у меня. Деньги тебе сейчас точно пригодятся и лишними не будут. Так что звони своему недомужу, – мама, как обычно, все отлично раскладывает по полочкам и ее слова звучат разумно. Но мне почему-то становится тревожно на душе.
Набираю мужа, и он на удивление быстро отзывается на звонок.
– Нюта, что-то случилось? – мне кажется или в его голосе действительно тревога?
– Нет, вернее да. Не случилось, просто некоторая сложность. Мне предложили неплохую работу переводчиком, на неделю требуется сопровождение французского фотографа. Но нужно встречать его уже завтра. Вы справитесь с Егоркой без меня? Будем считать, что я уехала в срочную командировку, – стараюсь немного разрядить повисшее на том проводе молчание. И я не понимаю, что в этом молчании – то ли упрек, то ли обвинение, то ли неодобрение.
Но Игорь неожиданно радостно отзывается.
– Ну что ты, не переживай, конечно, справимся. Я могу работать из дома, удаленно, еду закажем из ресторана. Если что, позову на помощь Инну Андреевну, – бодро отвечает Игорь. Слишком бодро. Чего это он?
Инна Андреевна – наша соседка по коттеджу, одинокая пожилая женщина, она всегда радуется, когда мы ее просим присмотреть за Егоркой. Что ж, все вроде складывается неплохо. Я выдыхаю.
– Спасибо, Игорь, тогда я остаюсь у мамы. Вечером, когда заберешь Егорку, позвоните мне по скайпу? Хочу увидеть его.
– Конечно, позвоним. Ну все, пока, до вечера, – и он отключается.
Я задумчиво смотрю на маму.
– Получилось?
– Да. И как-то слишком гладко, настолько, что подозрительно, – я наблюдаю за проворными мамиными руками, скатывающими в рулет тесто для будущих булочек.
– Радуйся, – фыркает мама.
Но что-то мешает радоваться. Я тут же набираю Ольгу и говорю, что вопрос решен и завтра я смогу быть, и мы договариваемся встретиться в аэропорту.
Уже вечером, после всех съеденных плюшек, после баталий с мамой по составлению плана для книги Саши, в своей комнате, я еще раз мысленно возвращаюсь к разговору с Игорем. Я так и не дождалась звонка на свой скайп, поэтому набираю его сама. Он отзывается не сразу, а когда появляется на экране, то кажется каким-то взъерошенным.
– Тебе позвать Егора? Прости, мы тут заигрались в железную дорогу, не уследили за временем, забыли тебе позвонить, – предвосхищает мои вопросы Игорь и я успокоено выдыхаю. Муж зовет сына. И вот я вижу любимое личико на экране телефона.
– Ма, привет! Нам весело и у нас все хорошо, не волнуйся. У нас гости, так что скучать мы не будем, все, целую, убежал, меня ждут, – сын посылает воздушный поцелуй в камеру и убегает. Появляется лицо Игоря.
– Что за гости? – напряженно уточняю я.
– Так Инна Андреевна, я же тебе говорил, что позову ее на помощь. Мы возвращались из садика и встретили ее, Егор сам позвал ее в гости. У тебя все хорошо? – Игорь, дождавшись моего ответа, прощается и отключается.
Я наконец расслабленно откидываюсь на кровати. Все хорошо. Игорь, конечно, сволочь еще та, но только по отношению ко мне, сына он обожает, а значит не обидит. И я могу спокойно работать эти дни.
Я окидываю взглядом комнату, которая так и осталась закреплена за мной в маминой квартире. Эта комната как капсула времени, сразу окунает меня в школьные годы. Вернее, в тот последний год, когда со мной учился Саша. Учился и ухаживал за мной. Я с улыбкой сморю на плакат со своим любимым Фредди Меркьюри, и вспоминаю, как мы с Сашкой вместе слушали его альбом в одних наушниках, лежа как раз на этой самой кровати. Как мы тогда поспорили о правильности перевода слов песни Богемской рапсодии, и как ссора переросла в наши примирительные поцелуи. Так, стоп. Всё, Соболевская, это всё – в прошлом. Нет больше твоего Саши. Есть партнер по будущей работе. Есть бывший одноклассник и твоя первая влюбленность. И на этом всё.
Вибрация телефона прерывает мою внутреннюю борьбу и попытки прогнать из мыслей Сашу.
Я открываю мессенджер и читаю сообщение:
«Кудряшка, выходи, жду тебя на наших качелях».
Семнадцать лет назад
Я выползала из небытия медленно, неохотно. Тьма, которая меня затянула в том переулке, не хотела меня опускать.
– Ну же, Прекрасная незнакомка, открой глазки, – услышала я знакомый голос.
– Господи, ты даже сейчас от меня не можешь отвязаться, – поморщилась я, лежа все еще с закрытыми глазами. Казалось, если я открою, то все сразу поменяется. И мне стало страшно. А вдруг я уже не та Аня? Вдруг те отморозки со мной что-то сделали, пока я валялась бездыханным трупом?
Тут послышался шум, чей-то возмущенный и до слез знакомый голос грозно спрашивал:
– Где моя дочь, я вас спрашиваю? Что с ней?
– Сашка, прячься, сейчас будет плохо всем, – проскрипела я и открыла глаза. Судя по тому, что мне это удалось с трудом, лицо у меня опухло. Черт, и это я, такая красивая, перед Сашкой лежу? Я тут же дернулась, пытаясь встать, но меня решительным движением удержали за плечи и не дали встать.
– Кудряшка, не трепыхайся, тебе пока нежелательно вставать, – тихо сказал Саша и уложил меня обратно на подушку. Я же поднесла руки к лицу и ощупала его. Одинокая слеза выкатилась из уголка глаза.
– Ань, ну ты чего, – тихо произнес Саша, видимо впечатлившись моей слезой, – это всего лишь отек, он пройдет, и ты будешь прекрасна, как всегда. Я тебе принесу мазь, отец привез из Таиланда, она за один день и отек снимает, и синяки убирает. Честно, неоднократно проверенное средство.
Я всхлипнула. Мне было стыдно и неловко, что Саша видел меня в таком состоянии.
– Ань, ну ты что! – совсем испугался Саша. – У тебя что-то болит, где больно? Позвать врача?
– Что, больно? Где больно? Анька, я тебя сама прибью, когда выздоровеешь, – ураганом ворвалась в палату мама.
– Зинаида Андреевна, она плачет, а я понять не могу, почему, – растеряно сказал Саша.
– Аня, что? – наклонилась ко мне мама.
– Мам, я страшная, – прошептала я. – Не хочу, чтобы Саша на меня такую смотрел.
– Поняла, – мама у меня удивительно понятливая и вообще самая лучшая. – Саша, выйди-ка из палаты.
А этот… этот… гад просто стоял, смотрел на меня и смеялся! Приличные определения у меня закончились, поэтому я просто лежала и пыхтела, через щелочки глаз рассматривая веселившегося Сашку.
– Саша, выйди, – грозно произнесла мама и что удивительно, он на этот раз послушался. Но сначала подошел ко мне и легонько щелкнул по носу.
– Смешная ты, Соболевская. Я ж все равно тебя уже всю рассмотрел. И мне неважно, как сейчас выглядит твое лицо, я же знаю, какая ты настоящая. Самая красивая. Но вот как ты выглядишь сейчас, я не забуду. Знаешь почему?
– Почему? – послушно переспросила я.
– Потому что это воспоминание для меня как красная тряпка для быка, – неожиданно зло отозвался Саша. – И я не успокоюсь, пока все причастные не будут наказаны.
Я потрясенно молчала, пытаясь рассмотреть лицо Саши. Но его черты расплывались, и я не могла рассмотреть выражение его глаз.
– Всё, Кудряшка, отдыхай. А я съезжу за мазью и приеду, – он наклонился и поцеловал меня в щеку. Я дернулась. А Саша только опять рассмеялся, попрощался с мамой и ушел.
– Хороший мальчик, – задумчиво глядя ему вслед, сказала мама. Я фыркнула.
– И не фырчи. Говорю, хороший, – отрезала мама. – Расскажи лучше, как это вообще произошло.
Если бы я сама знала. Но рассказала маме все, что помнила.
О проекте
О подписке