Но, возможно, здесь нет загадки; может быть, мы переоцениваем преимущества миграции. При оценке преимуществ миграции важная проблема общего характера заключается в том, что обычно мы концентрируемся исключительно на заработной плате тех, кто решил переехать, не обращая внимания на множество причин, побудивших совершить переезд, а также на множество факторов, сделавших его успешным. Те, кто мигрирует, могут обладать особыми навыками или необычной выносливостью, что позволило бы им зарабатывать больше даже в том случае, если бы они остались дома. Хотя мигранты делают много вещей, которые не требуют особых навыков, их работа часто включает тяжелую, непосильную работу, требующую большой выносливости и терпения (подумайте о строительстве или сборе фруктов, работе, которую выполняют многие мигранты из Латинской Америки в Соединенных Штатах). Не каждый сможет заниматься этим каждый день.

Следовательно, нельзя наивно сравнивать заработки мигрантов с заработками тех, кто остался дома, и на этой основе делать заключение, как это делают многие сторонники увеличения миграции, что выгоды от роста миграции должны быть огромными. Экономисты называют это проблемой идентификации. Чтобы иметь возможность заявить, что разница в заработной плате вызывается исключительно разницей в местопребывании работников и ничем иным, нам необходимо установить точную связь между причиной и следствием.

Один из простых способов сделать это заключается в исследовании лотерей на право получения иммиграционных виз. Победители и проигравшие в таких лотереях, как правило, идентичны во всех отношениях, за исключением лишь удачи, и, следовательно, разница в заработке, ставшая результатом выигрыша в визовой лотерее, не может быть вызвана ничем иным, кроме изменения местоположения, которому она способствует. Сравнение победителей и проигравших в новозеландской визовой лотерее для претендентов с крошечного тихоокеанского острова Тонга (большинство из них были довольно бедны) показало, что в течение одного года после переезда победители более чем утроили свой доход^[30]. На другом конце спектра доходов находятся индийские программисты, которые, выиграв визовую лотерею, получили работу в Соединенных Штатах и стали зарабатывать в шесть раз больше денег, чем оставшиеся в Индии коллеги^[31].

ВУЛКАНИЧЕСКИЕ БОМБЫ

Легкая интерпретация этих цифр создает еще одну проблему, так как они основываются на сравнении тех, кто подал заявку на участие в визовой лотерее. Но те, кто такой заявки не подавал, могут значительно от них отличаться. Например, они просто не могут выиграть от миграции, так как не обладают необходимыми навыками. Однако, существуют некоторые очень показательные исследования людей, которые были вынуждены переехать по чистой случайности.

23 января 1973 года на островах Вестман, процветающем рыболовецком архипелаге у побережья Исландии, произошло извержение вулкана. Все 5200 жителей этих островов были эвакуированы в течение первых четырех часов после начала извержения, при этом погиб только один человек, но в дальнейшем извержение продолжалось пять месяцев, а лава разрушила около трети домов на островах. В основном разрушенные дома находились в восточной части (напрямую на пути потоков лавы), но также некоторые дома были разрушены и в других местах, случайными «вулканическими бомбами». Построить защищенные от лавы дома невозможно, поэтому разрушения полностью определялись местоположением и неудачей. Как представляется, в поселениях на восточной части не было ничего необычного; до извержения разрушенные дома имели такую же рыночную стоимость, как и сохранившиеся, а их жителями были подобные друг другу люди. В общественных науках подобная ситуация называется естественным экспериментом: природа бросила кости и мы можем с уверенностью предположить, что ex ante между теми, у кого дома были разрушены, и теми, у кого дома сохранились, не было никаких различий.

Однако после извержения возникло важное различие. Те, чьи дома были разрушены, получили компенсации, соответствующие стоимости их домов и земли, которые они могли использовать, чтобы восстановить свой дом, или купить другой, или переехать туда, куда они хотели. 42 % тех, чьи дома были разрушены, предпочли переехать (также переехали 27 % тех, чьи дома сохранились)^[32]. Исландия – это не большая, но хорошо организованная страна, поэтому на основе налоговой и иной отчетности можно проследить долгосрочные экономические траектории всех коренных жителей островов Вестман. Впечатляет, что существуют также исчерпывающие генетические данные, которые позволяют установить всех потомков жертв этого извержения.

Применяя эти данные, исследователи установили, что для всех тех, кому на момент извержения было меньше 25 лет, потеря дома привела к большим экономическим выгодам^[33]. К 2014 году те, чьи родительские дома были разрушены, зарабатывали на 3000 долларов в год больше, чем те, чьи родительские дома не были разрушены, хотя и не все из них переехали. В наибольшей степени данный эффект проявляется среди тех, кто был молод, когда произошло извержение. Частично это объясняется тем, что такие люди имели возможность поступить в колледж. Представляется также, что необходимость переезда предоставила им больше возможностей найти такую работу, которая лучше соответствовала их способностям, вместо того чтобы просто стать рыбаками, поскольку рыболовство было основным занятием большинства людей на островах Вестман. Для молодых людей, которые еще не потратили годы на освоение рыболовства, это было гораздо проще. Тем не менее переезд должен был быть вынужденным (в результате случайного разрушения лавой); те, кто сохранил свои дома, в основном остались и, как и многие поколения до них, ловили рыбу и сводили концы с концами.

Еще более примечательный пример такого рода инерции дает Финляндия в годы после Второй мировой войны. Поскольку Финляндия воевала на стороне проигравшей Германии, она была вынуждена уступить значительную часть своей территории Советскому Союзу. Население этой части страны, около 430 000 тысяч человек, что составляло 11 % от всего населения Финляндии, должно было быть эвакуировано и переселено во внутренние районы^[34].

Перед войной перемещенное население было несколько менее урбанизировано и имело меньше шансов получить формальную занятость, чем остальная часть населения Финляндии, но в остальном различия были незначительны. Двадцать пять лет спустя, несмотря на те травмы, которые должен был оставить поспешный и хаотичный отъезд, переселенцы оказались богаче остального населения Финляндии, главным образом потому, что они обладали большей мобильностью, урбанизированностью и формальной занятостью. Как представляется, вынужденный переезд заставил их обрубить корни и стать более предприимчивыми.

Итак, люди стремятся в места с высокой заработной платой после таких ужасных событий, как природные катастрофы и войны, это показывает, что экономических стимулов самих по себе еще недостаточно для того, чтобы побудить людей к переезду.

ЗНАЮТ ЛИ ОНИ?

Разумеется, одна из возможностей состоит в том, что менее обеспеченные люди просто не знают о возможности улучшить свое экономическое положение путем переезда. Один интересный полевой эксперимент из Бангладеш демонстрирует, что это не единственная причина, по которой они остаются на месте.

Внутри Бангладеш отсутствуют правовые барьеры для миграции. Тем не менее даже в циклические периоды нехватки продовольствия, обычно называемые «монга» (сезон голода), когда в сельской местности практически отсутствуют возможности для заработка, лишь немногие люди мигрируют в города, которые предоставляют возможности для трудоустройства низкоквалифицированных работников в строительстве и на транспорте, или даже в соседние сельские районы, которые могут иметь иной цикл сбора урожая. Чтобы выяснить причины этого и способствовать сезонной миграции, исследователи решили испытать различные способы ее стимулирования в сезон монга в области Рангпур на севере Бангладеш^[35]. Сотрудники местной неправительственной организации (НПО) случайным образом отобрали некоторых деревенских жителей, которым они либо просто сообщили информацию о преимуществах миграции (в основном об уровне оплаты труда в городах), либо наряду с этой информацией предоставили 11,5 долларов наличными и в кредит (эта сумма примерно соответствует затратам на проезд и питание на несколько дней), но только в том случае, если они мигрируют.

Данное предложение побудило к мобильности членов примерно четверти (22 %) домохозяйств, которые не сделали бы этого в противном случае. Большинству из мигрировавших удалось найти работу, что позволило им заработать в среднем около 105 долларов за время отсутствия, это гораздо больше того, что они могли бы получить дома. Эти люди перевели или привезли своим семьям около 66 долларов. В результате те семьи, в которых были такие дополнительные мигранты, потребляли в среднем больше на 50 % калорий, что замечательно, так как они смогли перейти от полуголодного существования к комфортному уровню потребления пищи.

Но почему эти мигранты нуждались в дополнительном толчке со стороны НПО, чтобы принять решение отправиться на заработки? Разве голод не является достаточным стимулом?

В данном случае было совершенно очевидным, что отсутствие информации не является связывающим ограничением. Когда сотрудники НПО предоставляли случайно отобранной группе людей только информацию о доступности рабочих мест (без дополнительного денежного стимула), то сама по себе эта информация не оказывала никакого воздействия. Более того, среди тех людей, кто получил финансовую поддержку и принял решение отправиться на заработки, только примерно половина повторила это снова, в следующий сезон монга, несмотря на наличие у них личного опыта трудоустройства и зарабатывания денег. В отношении этих людей мы можем быть уверены, что их не сдерживало скептическое отношение к возможностям найти работу.

Другими словами, несмотря на тот факт, что тем, кто мигрирует, вынужденным или иным образом, получает экономическую выгоду, трудно серьезно отнестись к идее о том, что большинство людей просто ждут случая, чтобы бросить все и отправиться в более богатую страну. С учетом размера экономических выгод мигрантов намного меньше, чем можно ожидать. Что-то еще должно сдерживать их – мы вернемся к этой загадке позже. Прежде чем мы подойдем к этому, сначала будет полезным понять, как функционирует рынок труда для мигрантов и, в частности, возникают ли выгоды, получаемые мигрантами, за счет местного населения, как многие, похоже, полагают.

ПОДНЯТЬ ВСЕ ЛОДКИ?

Данный вопрос был объектом активных дискуссий в экономической науке, но в целом данные свидетельствуют о том, что даже крупный приток миграции оказывает очень слабое отрицательное воздействие на уровень заработной платы или перспективы трудоустройства населения принимающей страны в целом.

Существование дискуссии о миграции связано с трудностью изучения ее воздействия. Правительства принимающих стран ограничивают миграцию и, в частности, они менее склонны допускать ее в плохой экономической ситуации. С другой стороны, мигранты голосуют ногами и имеют естественную тенденцию отправляться туда, где больше возможностей. Совместное действие двух этих причин может привести нас в заблуждение. Построим график, на котором по одной оси откладывается уровень заработной платы местного населения в определенном городе, а по другой – доля мигрантов в этом городе. В результате получится кривая с положительным наклоном; чем больше мигрантов, тем выше уровень заработной платы. Такой график порадует сторонников миграции, но, скорее всего, будет совершенно ошибочен.

Чтобы