– Тима, дать бы тебе в глаз, чтобы стал фиолетовым! Какого лешего ты тогда заставил меня торопиться?

– А чтобы не расслаблял булки раньше времени.

– Да я тебя за это…

Олег выставил два пальца рогаткой, нацелил в глаза другу. Тот в долгу не остался, приставил к носу ладонь ребром.

– Детский сад, штаны на лямках, – усмехнулся Виктор. – Обоим по тридцать лет, а в головах не больше десяти.

– Господа, – торжественно объявил Тимур. – Наш экспресс должен появиться с минуты на минуту. Пока есть время, предлагаю кому-нибудь метнуться в лабаз и купить бутылочку. Ну, должны же мы это дело отметить!

– Вот ты и метнись, – хором ответили ему друзья.

– Вот заразы… Вы, случайно, не однояйцевые близнецы? Ладно, «мужик сказал, мужик сделал» – Тимур элегантно развернулся на пятках и зашагал к вокзалу.

– Как ещё он меня обзывал? – дождавшись, пока Тимур не услышит, поинтересовался Олег.

– На этот раз ты легко отделался. Он применил всего три эпитета. Один из них ты слышал, два других – это «размазня» и «опоздун». – Виктор засмеялся, увидев как вытянулось лицо его собеседника.

– Ну, насчёт «опоздуна» – ладно, согласен. Но почему вдруг «размазня»?

– Да потому, что…

Виктор не договорил. Вдалеке, за поворотом дороги раздался протяжный гудок. Вскоре показался локомотив, который тащил за собой вереницу вагонов. Словно гигантская гусеница, состав изогнулся, потом выпрямился, сбавляя скорость. Подкатил к перрону, засвистел, заскрипел металлом, остановился. В носы пахнуло какой-то смазкой. Открылись двери, проводницы спустили лестницы. Народ стал выходить и заходить в пышущие жаром вагоны. Конечно, это был не экспресс. Экспрессы не останавливаются на каждой станции. Но Тимуру было простительно не разбираться в типах поездов.

– Бегу! – раздался сзади голос татарина.

Тимур выскочил из здания вокзала, пулей примчался к друзьям, размахивая двумя бутылками. В одной был джин, в другой – тоник.

Друзья взвалили себе на плечи скарб, по очереди втиснулись в узкий проход вагона. Проводницы убрали лестницы, закрыли двери, и состав, свистнув на прощание вокзалу, плавно набирая ход, устремился на север. По пути он минует такие крупные города, как Иваново, Ярославль и Вологду, десятки станций, покуда не прибудет в городок Кемь. Оттуда друзья приедут в порт, где сядут на судно.

***

Друзья резались в покер. Только не карточный, а доминошный. Рядом стояли стаканы, бутылки, наполовину съеденная курица-гриль. Вагон слегка покачивало, в купе работал кондиционер. За окном мелькал типичный пейзаж средней полосы России, состоящий из заросших травой полей, сосновых и берёзовых лесов, деревенских домиков и разбитых грунтовых дорог. В небе, испачканном широкими и небрежными мазками перистых облаков, ярко сияло послеполуденное солнце.

– Какой там счёт? – спросил Тимур, мешая груду прямоугольных пластинок.

– Двадцать – у Олега, минус пять у тебя, плюс сорок у меня, – отозвался Виктор, записывая результаты последнего кона.

– Топи лидера, – пихнул локтем в бок Олега татарин, одновременно выдавая каждому игроку по пять костяшек. – Этому дала, этому дала, этому не дала. Он сам взял. Вуаля!

– Нагадить тому в руки, кто делил, – посмотрев на руку, помрачнел Олег.

– Но, но, но! Попрошу без этого! Раздача очень даже ничего. Витёк, ты сколько взяток берёшь?

– Давай одну. – Виктор отхлебнул из стакана. – Мне больше не надо.

– Пас! – отозвался Олег.

– Хммм… Вот как, значит! Вы толкаете меня на преступление! Фик с вами – четыре!

– Записал. Погнали.

– Запустим-ка мы «шипуна» – сказал Олег, выкладывая самую маленькую костяшку «пусто-два»

– Моё! – ответил Виктор, перебивая её самым маленьким козырем «один-один».

– Не твоё, а моё! – козырь «один-один» был перекрыт тимуровской костяшкой «два-два». – А теперь «по козырю» – на стол положили «четыре-четыре»

– Нет у меня козырей. – сказал Олег. – Нате вот самую большую некозырную «шесть-пять».

– Надо брать! – «чевёрочный» был бит «пятёрочным» Виктора.

– Отличненько! Выходит, всё остальное – моё?

– «Квак бы не квак» – У Виктора в руке нашлась самая крутая костяшка, покер «пусто-один». Это означало, что следующую взятку он берет наверняка. А Тимур со своими четырьмя заявленными «пролетал».

– Вот это правильно, вот это хорошо! – потёр руки Олег. – Нарисуй-ка этому нахалу минус сорок! Чтобы неповадно было обзываться.

– Да ну вас в баню! – расстроился Тимур и выбросил доминошки. – Сговорились? Ну так и играйте вдвоём

– Сам раздавал, а теперь обиженного строит, – Виктор убрал домино в пенал.

– Олежка, дай-ка лучше гитарку. Пойду песенку спою проводнице.

– На трёх «блатных» аккордах?

– А мне больше и не надо!

– Вроде и выпил немного, а раздухарился-то как! Всё Ленке расскажем!

– Только попробуйте. Языки повырезаю и скажу, что так и было, – и душа компании устремился в коридор, попутно подстраивая инструмент.

– Тима неисправим, – покачав головой, сказал Олег, разливая джин по стаканам. Свой он разбавил газированным тоником доверху, а стакан Виктора не тронул. Тот не любил слабенькие коктейли. – Ну, что, за отдых?

– Давай! – ответил Виктор, протянув стакан, в котором плескалось граммов сто прозрачной жидкости.

Они чокнулись, чиновник залпом выпил, оторвал курице лапу, занюхал, откусил приличный кусок:

– Вот сколько я этих заморских напитков не перепробовал, все они на вкус, как самогон. Что виски, что текила, что ром. А этот вроде ничего, травкой какой-то отдаёт.

– А пьёшь один хрен, как водку. Это, кстати, не травка, а можжевельник. – Олег потягивал пузырящийся напиток.

– Ну, да. И пить его из гранёных стаканов – самое оно.

– «РЖД – мы меняемся для вас».

– Точно!

Друзья улыбнулись и, не сговариваясь, посмотрели в окно. Помолчали немного, разглядывая проплывающие зелёные луга с травой по пояс и одиноко растущими кустами, плавно сменяющие их леса и перелески.

– В красивой, всё-таки, стране мы живём. – Виктор опёрся подбородком об руку. -Такие просторы нас окружают, такое величие природы ощущается.

Олег улыбнулся половиной рта:

– А что толку? Видит око, да зуб неймёт. Столько богатств у России, только нам от этого не легче. Не жизнь, а существование… Да что говорить? Ты и так всё знаешь…

– Знаю, друг. Знаю…

***

Дверь в купе распахнулась, в купе, смущаясь, зашла девушка-проводница в форменной серой одежде. Сразу же за ней – довольный Тимур с гитарой в руке.

– Знакомьтесь, это – Настя. Настя, это – Витя и тот самый Олег.

– Привет, – поправив очки, поздоровался Виктор.

– Здравствуйте, – робко и тихо проговорила девушка, глядя на двоих взрослых мужиков светло-голубыми глазами.

– Настюш, да ты садись. Не бойся, никто тебя тут пальцем не тронет. Особенно вот этот, стриженный под машинку.

– Спасибо, – проводница села на свободное место рядом с Олегом.

Её распущенные волосы пахли шампунем. Олег сделал вид, что очень занят своим багажом. Обернувшись, он увидел, что Тимур грозит ему кулаком и строит зверские рожи.

– Представляете, с нами платцкартом едут дембеля. Настя пожаловалась, что время от времени с ними возникают проблемы. Ну я и предложил переждать у нас. Она, конечно, отказалась. Пришлось похвастаться, что Олежка классно поёт под гитару.

Теперь уже настала очередь Олега строить адские рожи Тимуру. Но татарин сделал вид, что ничего не заметил.

– Витя, налей немножко даме! Так сказать, за знакомство.

– Нет, нет, что вы! – Настя отодвинулась и замотала головой. – Мне нельзя, я на работе.

– Да чуть-чуть!

– Нет, нет. Даже не уговаривайте. – девушка поправила газовый лёгкий шарфик в красно-синюю полоску.

– Ну, ладно. Потчевать велено, а неволить – грех. Ну, вздрогнули, мужики!

Мужики дзынькнули стаканами. Виктор крякнул и поморщился: неразбавленный джин саднил горло. Тимур с Олегом отпили по глотку коктейля. Тимур благочинно сдержал отрыжку.

– А вы правда много песен знаете?

Обернувшийся Олег встретился глазами с Настей. Не выдержал, отвёл взгляд:

– Ну… так, парочку.

– Врёт он всё! У него там в кейсе толстенная тетрадь. Вся исписана, от корки до корки.

– Тим, там дворовые песни, да песни девяностых. Сейчас на дворе две тысячи шестнадцатый. – Виктор оторвал лоскуток грудки курицы. – Вряд ли молодой девушке они будут интересны.

– Нет, почему же. Это мне по душе. – Настя, наконец-таки, улыбнулась.

– Ну же, Краснов, – Тимур пнул друга под столом. – Не заставляй девушку просить дважды.

– Да я ж не против. – Олег взял гитару, тронул струны. – Ого! Тима, ты настраивать научился?

– Смартфоны и не такое могут. Есть одно классное приложение.

– Тогда понятно. Эмм, о чем петь будем?

– Давайте вашу любимую…

– Любимую, говоришь… – Олег задумался, почесал переносицу. – У меня их много. Впрочем, есть одна…

Зазвучала песня о войне и любви. Сколько вот таких песен было создано в народе? А сколько ещё предстоит создать? Вроде бы давно пора привыкнуть. Но ведь нет… Раз за разом цепляет за живое…

Плавно сменяли друг друга аккорды, струны дрожали одна за другой. В такт мелодии вагон стучал колёсами. Олег обладал хорошим голосом, но, что важнее, – музыкальным слухом. И пусть он не был виртуозным гитаристом, он прекрасно знал, за какие ниточки нужно тянуть, чтобы вызвать у слушателей те или иные эмоции. В таком исполнении песня увлекала, заставляла сопереживать.

Но, как и всё в мире, она не вечна. Отзвенел последний аккорд, гитара смолкла. Люди в купе очнулись. Виктор посмотрел на свою застывшую руку с очищенным от скорлупы яйцом. Тимур закрыл рот, сглотнул. Девушка-проводница опустила голову так, чтобы не было видно лица. Сам того не зная, Олег надавил на её больное место.

– Я пойду, пожалуй… – прошептала девушка.

– Стой! Подожди, что случилось? – Тимур выглядел озадаченным.

– Нет, ничего. Просто…

– Что «просто»?

– Мне не стоило сюда приходить…

Девушка встала, распахнула дверь.

– Да вот же она! – раздался голос из коридора. – Я же говорил, что она из четвёртого вагона.

Послышался мужской гул. Настя оторопела, замерла в дверях.

– Эй, тёлочка! – мужская рука схватила девичью за запястье. – Составь компанию истосковавшимся по женскому вниманию защитникам Отечества.

– Убрал грабли, пока целы! – рявкнул Тимур, ещё не видя лица.

– Чё? Ты кто такой, дядя? – в проходе показалась голова здоровенного детины с прыщами на щеках. Одет он был в повседневную форму, разукрашенную самодельными аксельбантами.

– Тот, кто не даст девушку в обиду нажравшимся попугаям.

– За базар ответить придётся, дядя!

Вместо ответа Тимур хлёстко врезал ему в челюсть, одновременно заслоняя Настю собой. Детина распластался в дверях, мотая головой и силясь подняться. Вагон наполнился угрозами, впереди возникли ещё двое дембелей в нелепо расшитой белыми шнурами форме.

– Ну, всё, дядя, ты попал! – дыша перегаром, оскалился один из них.

– Идите спать, клоуны! – возник рядом Олег. – Нацепили на себя всякой херни и думают, что крутые.

О поручень разбилась бутылка, в Тимура попытались ткнуть «розочкой». Сидевший сзади Виктор отложил телефон, Настя сжала за спиной перцовый баллончик.

«Розочка» мелькнула в паре сантиметров от лица Тимура, когда Олег, развернувшись, ударил её обладателя локтем в лицо. Горлышко упало, разодетый дембель шагнул назад, сплюнул кровь:

– Ах ты, сука!

Кто-то схватил Олега за грудки, вытащил в коридор. Его припёрли к окну и принялись избивать. Кое-как он защищался, подставляя под сыпавшиеся со всех сторон удары плечи, локти, предплечья. Упал, его стали пинать ногами. Кто-то особо гадливый несколько раз пытался попасть ему между ног.

Тимуру тоже пришлось несладко. В купе на него накинулись двое, повалили. Один держал, второй удил сверху. Татарин извивался. Подоспевший на выручку Виктор с размаху пробил «пенальти» в голову, Тимур спихнул с себя тело. Настя пшикнула в глаза другому.

Втроём они вылетели в коридор отбивать Олега от озверевших вчерашних пацанов. Из соседних купе выскочили взбудораженные пассажиры. В одно мгновение вагон превратился в осиный улей. Отовсюду слышались угрозы, проклятья, трёхэтажный забористый русский мат. Наконец, на ближайшей станции поезд остановился, в гости пожаловала транспортная полиция, всех разняли.

Слава Богу, наших друзей не ссадили и даже не привлекли к административной ответственности, хотя имели на это полное право. Всё-таки там тоже люди работают. А Виктор обладал необходимым опытом общения с правоохранительными органами. Причём, он умудрился даже в такой ситуации сохранить в тайне своё место работы. Настя помогла с показаниями. Демобилизованным же повезло меньше. Они хамили сотрудникам, распускали руки, матерились, требовали удовлетворения, словно жили в эпоху мушкетёров. К тому же, в каждом из них плескалось никак не меньше бутылки водки. Поэтому под конвоем их вывели, посадили в ПАЗик и увезли в неизвестном направлении.

***

Поезд подкатил к одноэтажному зданию железнодорожной станции из белого кирпича, по обе стороны от главного входа которой росли пушистые высокие ели.

– Ну, всё, Настюш, пока! – попрощался с проводницей Тимур, когда та опускала ступеньку. – Обязательно спишемся в ВК. Обещаю фотки неземной красоты – храмы, озёра, леса и каналы. Витьк, я ничего не упустил?

– Почти ничего. – Виктор умолчал, что фотографировать, скорей всего, будет он сам.

– А ты чего молчишь, тормоз? Не стой столбом, попрощайся с девушкой!

Олег пробубнил непонятное «пока», на что Тимур цокнул языком и разочарованно покачал головой. Настя рассмеялась, помахала всем рукой, подняла ступеньку и скрылась в глубине вагона.

Позвонили в такси.

Через полчаса наши друзья уже стояли на берегу студёного Белого моря, вдыхали запах соли и гниющих водорослей. Недалеко, на отшибе, стояла деревянная церквушка без одного креста, подходы к которой были выложены досками. В фильме Павла Лунгина «Остров» она ещё была с двумя крестами, но, после того, как съёмки закончились, Никольская часовня стала стремительно ветшать.

Виктор с Олегом не удержались. Перекрестившись, зашли, поглазели по сторонам. Помолчали… Несмотря на то, что это здание, на самом деле, является переделанным бараком, декорацией к фильму, в котором киношники выпилили стены и надстроили купола, атмосферу оно создавало соответствующую. Сфотографировались на память и отправились на причал, где Тимур, к тому времени, должен был договориться с частным извозчиком.