– Отвалите, уроды! – в панике заорал тот, задергал ногами, но парни, гогоча, быстро потащили его к воде.

Краем глаза он заметил, что на берегу появились три девчонки, совсем еще малолетние, им было лет по десять. Возможно, они пришли сюда пешком из Горелова, ближайшего села, что в трех километрах отсюда. Девчонки внимательно наблюдали за происходящим издалека. Наверняка подумали, что парни так шутят. А вот Стасу было не до шуток.

Внутри все заледенело от страха.

«Только не вода, только не озеро, только не это озеро. Господи!»

Дыхание Стаса остановилось, застряло где-то за солнечным сплетением, перед глазами завертелся калейдоскоп из рваных облаков и ярко-синего неба, закружилась голова.

Он знал, что последует дальше: его тело парализует в воде. Просто парализует.

– Оставьте меня! Оставьте, пожалуйста! Не надо, нет! – Он не просил, он молил о пощаде. Его гордыню смело страхом. Он зашептал: – Пожалуйста… пожалуйста, не надо, господи… делайте все что угодно, только не это… пожалуйста…

– Ха, Платов, ты б себя видел, – засмеялся Бежов. – Егор, сними его на видео, такое не каждый день случается.

– Да уже снимаю! – крикнул издалека Егор.

Стасу было плевать на камеру, он продолжал умолять:

– Не надо, не надо… пожалуйста, не надо… нет, нет… – А потом случилось самое страшное, самое ненавистное в его жизни: он заплакал.

Слезы полились из глаз, как у самого последнего труса.

Стас чувствовал, как озеро приближается к нему, как под футболку и в штанины джинсов проникает холодный влажный воздух, как гнилостное дыхание Рокота стягивает и выгибает мышцы.

Из последних сил он вывернул руку и схватился за футболку Бежова. В тот момент он хотел не просто ему отомстить, он хотел убить этого ублюдка, утопить вместе с собой.

– Кидайте! – скомандовал Егор.

Короткий полет – и одеревеневшее от страха тело Стаса рухнуло в воду. Всплеск заглушил его сдавленный вскрик.

Разум и мысли оцепенели, ноги свело мгновенно, грудь сдавило. Вода забурлила голосами, мужскими и женскими, звеняще-детскими и по-старчески скрипучими, смехом, воем, визгом, хрипом, стонами.

Голосами было наполнено все это дьявольское озеро. Чертов Рокот просто кипел.

Перед лицом Стаса в воде мелькнула синяя футболка Бежова, его серые спортивные штаны «Найк», стеклянные, широко распахнутые глаза и загорелые руки, а потом все вокруг стало алым, будто с берега выплеснули ведро красных чернил.

Стас дернулся, сделал панический импульсивный вдох – вместо воздуха в нос и рот хлынула жидкость. Горло охватило удушьем. Стас дернулся, как от удара, и замер, застыл в невесомости. Кислородное голодание ослабило, а потом и вовсе отключило сознание.

Очнулся он от того, что его голова тряслась, свесившись вниз, а кровь прилила к вискам с чудовищным давлением.

Он открыл глаза, закашлялся, захлебываясь водой, хлынувшей изо рта, носа и даже из ушей. Только через несколько секунд Стас осознал, что кто-то придерживает его за плечи и хлопает по спине, а макушкой он упирается во влажную травянистую землю при каждом приступе кашля.

Стас сжал пальцами склизкую траву, глубоко вдохнул и повалился на бок. Потом перевернулся на спину, вытянул ноги. Над ним, закрыв солнце, склонилась темноволосая девчонка в ярко-розовом купальнике.

– Где они? – Стас сглотнул, глухо кашлянул и прищурился от яркого света.

– Живой? – спросила девчонка. С ее лица еще не сошел испуг. – Мы уж думали, что все.

До Стаса дошло, что его спасительницами стали те три девчонки, неожиданно появившиеся на берегу.

– Мы видели, как они тебя в воду кинули. – К первой девочке присоединилась подруга, в зеленом купальнике. – Сначала подумали, вы прикалываетесь, потом Маринка заметила, что ты все никак не всплываешь. Мы побежали тебя вытаскивать, но те парни…

– …те парни нас не подпускали, – дополнила первая (видимо, Маринка). – Если б не Тая… Она с другой стороны к тебе подплыла и закричала. Парни сразу смылись, и мы тебя вытащили. Извини, мы думали, не очнешься… так перепугались… Тая до сих пор плачет. У тебя ведь даже губы посинели. Представляешь, как ей страшно было к трупу прикасаться? Ну ты понимаешь… она пыталась дыхание тебе делать… ну это… искусственное…

Стас перевел взгляд с одной спасительницы на другую.

– Мне показалось, – прохрипел он, – или вы извиняетесь за то, что мне жизнь спасли?

Первая девочка протянула ему руку.

– Да мы не спасали, мы же… ну… просто так…

Стас ухватился за ее ладонь, сначала сел, а потом медленно поднялся на ноги. Тут же закашлялся, согнулся, уперев грязные ладони в колени. Голова до сих пор кружилась. Яркие отблески солнца на поверхности озера ослепили его, заставляя зажмуриться.

– Зачем они тебя так? – спросила вторая девчонка.

– Пошутили. – Стас отдышался, сплюнул и добавил: – Но я тоже шутить умею.

И тут тишину озера прорезал отчаянный визг.

– Тая! Тая! – заверещала первая спасительница, кинулась к подруге. Через пару секунд они завизжали хором.

Стас рванул к ним и увидел причину их истошного крика. В воде у берега, укрытый склонившимися ивовыми ветками, лежал Андрей Бежов. Одного взгляда хватило, чтобы понять: он мертв.

Через полчаса врачи «Скорой», прибывшие на место, установили, что смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы, парень ударился виском о камень, и рана оказалась смертельной. Еще позже следователь снял со Стаса какие-либо подозрения и объявил о несчастном случае. Три юные свидетельницы помогли восстановить картину происшествия.

Об участии Егора Сенчина и двух его дружков полиция так и не узнала. Стас попросил девочек не выдавать их, наплел что-то про «они потом вас найдут». Он сам хотел свести счеты с братом, без помощи официального правосудия.

Ну, а Андрей Бежов…

Стас винил себя в его гибели, ведь именно он при падении зацепил футболку Бежова, потянул в воду, где тот напоролся на камень. Стас хотел убить его от страха, ненависти и злости, хотел только в мыслях, без каких-либо намерений. А убил по-настоящему – и этого уже не исправить.

Узнав о несчастном случае, Марьяна долго не могла прийти в себя, а потом, через пару дней, вдруг обвинила Стаса:

– Ведь это ты, да? Возможно, случайно. Я никому не скажу, но признайся хотя бы мне. Я не верю, что Андрей решил на тебя напасть. Он всегда был спокойным и милым парнем, уж я-то его отлично знала. Андрей не мог причинить никому вреда, а вот ты… да еще эти три маленькие русалки… Они что, серьезно поверили, что тебя обидел Бежов, который даже ростом ниже чуть ли не вдвое? А может, ты их запугал?

Переубедить ее было невозможно.

Марьяна скорее наступила бы себе на горло, чем представила Стаса Платова в роли жертвы. После той трагедии она свела к нулю – нет, к минусу – их общение. Два последующих года учебы они делали вид, что не знакомы, а потом их дороги разошлись.

* * *

Стас посмотрел на часы. Почти шесть.

Если Марьяна не выйдет через двадцать минут, то он уйдет отсюда. И плевать, что из этого получится.

Будто услышав его обещание, тяжелая подъездная дверь распахнулась, и под нервный писк домофона появилась Марьяна. Свою бывшую одноклассницу Стас узнал сразу – почти не изменилась за те три года, что прошли с окончания школы.

Марьяна выскочила из подъезда и проскользнула мимо, даже не обратив внимания на парня, сидящего на скамье у дома. Что ж, вполне на нее похоже. Она ничего и никого не замечает, если не хочет, чтобы это существовало в ее жизни.

Замкнутость девушки чувствовалась на расстоянии: по торопливой походке, чуть сутулой спине и черному спортивному костюму без единой яркой вставки. Даже ее кудри, когда-то пышные и беспечные, теперь походили на приглаженные театральные волны.

Вот только, увидев их, Стас, и без того нервный, ощутил настоящую панику.

– Мари, – окликнул он девушку, вскакивая со скамьи. – Марьяна, – поправил он сам себя и поспешил вслед за ней.

Она услышала и, кажется, узнала его голос. Правда, не обернулась, а вздрогнула, съежилась и ускорила шаг, ускользая в арку между домами, – черт, она от него сбегала.

– Мари! – Эхо отскочило от стен бетонного свода и размножилось. Как же много вины и отчаяния Стас услышал в собственном голосе. – Мари, стой! Подожди!

Девушка остановилась.

Ее силуэт в тени арки превратился в литой черный столб, словно заострился и ощетинился. А потом Марьяна внезапно развернулась и пошла прямо на Стаса. Неотвратимо ступая, как в кино надвигается вражеский танк. Стас готов был поспорить: под ее массивными черными кроссовками заискрило статическое электричество, подпитываемое ненавистью.

– Мари, привет… – Он смолк и попятился, уверенный, что столкновение их тел неизбежно.

Девушка продолжала наступать, вытесняя Стаса во двор, который они только что покинули. В ее глазах тлела ненависть.

– Не смей называть меня Мари, скотина, – процедила она. – Не смей являться сюда и разговаривать со мной. Если не хочешь проблем, проваливай.

Чего уж, прямолинейность и умение переходить сразу к сути всегда были неотъемлемой частью характера Марьяны Михайловой.

Девушка прибавила шагу, пока не оттеснила его к низкому металлическому забору, отделявшему детскую площадку от проезжей части двора.

– Послушай, Мари… Марьяна. Я без причины бы не стал тебя беспокоить.

Стас сжал прутья забора за спиной. Сжал так, что на руках чуть не полопались жилы. Он снова почувствовал себя беспомощным, как будто смотрел не в глаза одноклассницы, а на то дьявольское озеро, в которое его когда-то кинули.

Марьяна остановилась за пару метров от Стаса. Ее грозные кроссовки, казалось, зарычали и оскалились, как два добермана, рвущиеся с цепей.

– А ты не боишься, что я вызову полицию и сдам тебя к чертям собачьим? Тебе не жаль своей мелкой жизни, Станислав Викторович?

«Станислав Викторович».

Неужели она еще помнит его отчество? Этот маленький нюанс породил надежду: возможно, есть шанс, что Марьяна не разобьет ему голову каким-нибудь тяжелым тупым предметом. Если она помнит его отчество, значит, не забыла и все остальное. По крайней мере, то, что Стас совершал не одни лишь плохие поступки.

– Только не надо мне угрожать. – На него нахлынула ярость. Он оттолкнулся от забора, сделал шаг навстречу разгневанной Марьяне и чуть спокойнее добавил: – У меня проблема.

– Проблема? У Стаса Платова бывают проблемы, которые он не может решить, не сломав кому-нибудь нос или еще похуже? – уточнила Марьяна звенящим ровным голосом.

Гнев и страх объединились на ее лице в одну определенную эмоцию – презрение.

– Мне помощь нужна… твоя, – выдавил Стас, силой заставляя себя говорить, а точнее, просить помощи. Он помолчал, ощущая, как неприятно трутся друг о друга зубы, и добавил: – Я ведь никогда не просил тебя о помощи, Мари. А теперь прошу.

– Не называй меня так! – Она тяжело задышала, оттянула воротник футболки, виднеющейся из-под спортивного костюма. – Как последняя мразь, ты приходишь ко мне и просишь помощи? Ты вообще слышишь, что несешь? А ничего, что из-за тебя погиб мой друг?

Стас подавил желание отвести взгляд от бледного, перекошенного злостью лица Марьяны.

– Бежов не был тебе настоящим другом.

– А кто был? Ты, что ли?

– Может, и я. – Стасу вдруг захотелось, чтобы его тут не было. Но он здесь был, и пришлось продолжать этот неприятный для всех разговор: – Бежов просто… погиб. Так вышло. Ты должна мне поверить.

В его словах лжи было не так уж и много.

– Я не должна тебе ничего. – Скулы Марьяны нервно дернулись, шея напряглась. – Проваливай, – бросила она и направилась в арку.

Ненавидя себя за то, что делает, Стас в два шага догнал девушку, схватил за запястье и развернул лицом к себе. Грубо, властно и отчаянно.

– Какое отношение к тебе имеет Полина Михайлова? – Стас посмотрел в стылые глаза Марьяны, пытаясь разглядеть в них хоть одну искру доверия. – Она дала твой адрес, написала его своей собственной рукой. Хочешь, покажу записку?

Девушка замерла. От охватившего ее ужаса она перестала даже дышать и только через несколько долгих секунд сумела произнести:

– Полина Михайлова – моя тетя. Она пропала тридцать лет назад и официально признана мертвой. Ни тебя, ни меня тогда даже на свете не было, и никаких записок она тебе написать не могла. Но если ты пришел поиздеваться и шокировать, то у тебя получилось. Доволен, скотина?..