Там лежал десяток сигарет в тёмной бумаге. Табак в них приятно пах шоколадом. На самом деле в пяти из них был вовсе не табак, а особый порох – он вспыхивал за мгновение и выдавал такой магический жар, который плавил даже металл и магическую броню средней крепости. А ещё этот огонь было невозможно потушить никаким из способов. Он мог гореть минимум пару дней.

Ценная и редкая алхимическая дрянь.

Хорошо, что у меня в друзьях был профессор Троекуров, а в покровителях – генерал Чекалин.

А ещё хорошо, что Алла Гауз ко мне неровно дышала и рассказывала некоторые тайны про магов крови. О подобных вещах насчёт родовой магии обычно не распространялись, особенно посторонним, да и в академических книжках не писали. Родовая магия – это совершенно закрытая информация.

Плюс у меня был доступ к военным архивам с разрешения генерала Чекалина и помощь его секретаря Жана Николаевича.

В итоге я выяснил, что за последние сто лет подход к уничтожению преступников из Пути Ама разительно изменился.

Если раньше для казни использовали один и тот же способ – физически убивали мага крови и забирали часть его тела, – то теперь этого было недостаточно.

Чтобы уничтожить высокорангового адепта из Пути Ама, нужно было сжечь всю его кровь особым ритуалом.

Но в случае с Волотом возникало много проблем. Он был не только магом крови, но и магом других Путей. К тому же, в выживании этот ублюдок познал такое мастерство, какого не познал ещё никто. У него имелось много секретов.

Я окинул взглядом купол, покрытый плотным слоем налипшего тёмного эфира. Он не только уничтожал мою магическую ловушку, но и мог защитить Волота от ритуального сожжения.

Выход тут был только один: стать настолько деликатесной приманкой для тёмного эфира, чтобы тот отлип от купола и потянулся ко мне.

Я достал из портсигара одну из сигарет, сунул в рот, зажав её меж зубов, и приготовил зажигалку, ну а потом полностью убрал духовную защиту и принял образ призрака.

Реакция тёмного эфира последовала мгновенная.

Чёрный смог, учуяв более вкусную добычу, разом отпрянул от купола и устремился в мою сторону. Он, как хищник, тут же впился в меня, окутал, облепил, навис надо мной плотной и жадной хмарью.

Эхос моментально вспыхнул предупреждением:

«ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ! ВНИМАНИЕ! ПРИМИТЕ РАДОНИТ!».

Ну а через пару секунд:

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

Потом снова:

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

Как только купол был освобождён от тёмного эфира, через прозрачный слой ловушки я увидел Волота. Тот стоял, уставившись на меня, будто до сих пор не веря, что я на такое решился. «Ты псих, Бринер», – читалось в его глазах.

Возможно, он был прав.

Только он кое-что забыл: я никогда не вступал в бой, если не мог победить. Моя улыбка оповестила Волота о том, что этот раунд он проиграл.

Эхос тем временем продолжал мигать:

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

Не сводя глаз с бледного лица Волота, я убрал образ призрака и чиркнул зажигалкой, закуривая смертельно опасную сигарету с порохом. Затем взял её пальцами и щелчком отправил в свой же эктоплазменный купол.

Тот вспыхнул фиолетовым пламенем так ярко, что пришлось сощуриться.

Я дождался, когда купол сгорит полностью, после чего швырнул в огонь открытый портсигар с остатками пороха и сразу принял образ призрака, чтобы меня не сожгло тут к чёртовой матери.

Грянул взрыв.

Потом ещё один.

В потолок метнулись искры, эхо пророкотало по соседним залам. Музей Новейшей Истории содрогнулся. Ближайшие экспозиции раздробило и раскидало по всей комнате, стёкла в стеллажах разлетелись вдребезги, потолок и пол посекло осколками, стены потрескались и почернели. Несколько обломков прошили моё полупрозрачное тело и полетели дальше.

Я же продолжал стоять и смотреть на фиолетовый огонь, охвативший зал и Волота вместе с ним.

Ждал.

И пока жадное пламя пожирало помещение, меня продолжал истощать тёмный эфир, а мой эхос мигал на руке, как бешеный:

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

Голова закружилась, тело ослабло. Я уже мало что видел, кроме одного: как в хаосе фиолетового пламени поднимается высокая фигура Волота, и как тело графа Латынина горит на моих глазах, точно смоляной факел. Кожа, волосы, мясо…

К местному запаху тухлятины прибавилась вонь палёной человеческой плоти. Вот это получился знатный «Запах десятилетия»!

Тем временем у меня осталось четырнадцать минут, а ритуал только начинался.

Я снова подключил духовную защиту и сопротивление тёмному эфиру, держась уже на последних крохах резерва. Чёрный смог отпрянул от моего тела и смешался с дымом от огня под потолком, я же в очередной раз использовал манипуляцию пальцами: сначала – большой и мизинец; затем – указательный и средний.

Этот жест дал новый выброс чистого эфира, но на этот раз не такой мощный, а наоборот очень аккуратный.

Эфир образовал в раскалённом воздухе тонкую белую полосу, очертив пространство вокруг горящего Волота – границу в виде треугольника. Такой ритуальный рисунок, кстати, я делал впервые, потому что его в прошлом веке в борьбе с магами крови никогда не использовали.

За треугольником последовал овал с крестом. Затем – звезда с четырьмя лучами, лист, солярный знак с точкой и клиньями. Схема была сложной и большой. Она заключала в себе знаки и символы магических Путей, всех без исключения. Они то повторялись, то менялись, накладываясь друг на друга и объединяясь.

Каждую пару секунд белые линии чистого эфира ложились на горящий пол вокруг Волота и исчезали в огне, а следом за ними появлялись другие линии. Время шло, Волот горел, а я всё рисовал ритуальную схему. От напряжения и жара огня весь покрылся потом, провонял дымом и гарью.

Тринадцать минут.

По залу пронёсся смех Волота.

– Ты так стараешься, Коэд-Дин! Только меня невозможно убить! Можешь сжечь тут всё дотла, изрисовать весь музей и сдохнуть от истощения, но меня всё равно не убьёшь!

Это я тоже прекрасно знал.

Пока отрубленная голова Волота оставалась в сохранности, то и её хозяин мог выжить. А голову сильнейшего мага крови нельзя было уничтожить просто так, только спрятать или объединить с телом хозяина. Правда, сейчас это было равносильно самоубийству.

Так что я решил действовать иначе.

Момент первый.

Уничтожив тело Волота даже без головы, я обеспечивал себе время. Ему понадобится около года, чтобы восстановить собственную кровь. Такой вывод я сделал из знаний о Пути Ама, что мне удалось получить из военных архивов.

Момент второй.

Волот пока не всё мне рассказал. Надо было выудить из него хотя бы ещё один из многочисленных секретов. Так что я продолжал стоять в образе призрака и смотреть на то, как обугливается тело несчастного графа Латынина, как оно падает в огонь, взрываясь искрами, и как на месте сгоревшего носителя остаётся алый живой силуэт.

Сам Волот.

Без телесной оболочки. Только кровь.

Он стоял в огне, как жидкая статуя, кровь в нём булькала, кипела и перекатывалась по фигуре, пока наконец не загорелась. Фиолетовый огонь начал поглощать Волота.

Ну а я продолжал ждать его откровений.

Десять минут. У меня оставалось всего десять минут. Не так много, чтобы успеть покинуть червоточину, но я всё стоял, смотрел на Волота и ждал. Ну не мог мой враг сгореть на моих глазах и ничего не сказать напоследок. Последнее слово должно было остаться за ним – в этом он бы не изменил себе.

Прошла ещё минута.

Затем ещё одна.

В горящий зал внезапно ворвалась Эсфирь. Она кинулась через огонь прямо ко мне. Волосы её парика уже сгорели, как и зелёное платье, остов экзоскелета частично оплавился, а очков на носу уже не было.

– А-а-алекс! – Её голос вобрал в себя равнодушие искусственного разума и ужас живого человека. Жуткое сочетание. – А-а-алекс! Тебе надо уходить! Немедленно! Алекс!

Я хотел броситься к ней, чтобы вытолкать из зала, но удержался на месте. Лишь крикнул:

– Уходи отсюда!

– Ни за что! – Эсфирь остановилась рядом. – Я выведу тебя отсюда, минуя центральные ворота! Там тебя уже ждут, чтобы уничтожить или применить программу «Спасение»!

Смотреть, как на моих глазах горит Эсфирь, пусть даже в виде мехо-голема, было невыносимо.

– Уходи! Я сам выберусь! – Я отвёл взгляд от её ярких голубых глаз и снова посмотрел на огонь, туда, где продолжала гореть и кипеть кровь Волота.

Внезапно мой эхос выдал не просто предупреждение, а завибрировал и издал звуковой сигнал, нервно и длинно пискнув, а потом показал красную голограмму над рукой:

«ИСТОЩЕНИЕ! ВЫЗОВИТЕ ВРАЧА!».

Видимо, это было оповещение для особо тупых, которые с десятого раза не понимают, что у них истощение.

– Алекс! – воскликнула Эсфирь, заметив голограмму.

Она попыталась ухватить меня за руку, но её искусственная ладонь прошла сквозь моё тело.

– А-а-алекс! – Вот теперь в её голосе послышалась угроза, такая же, как бывало раньше. – Если ты не уйдёшь, то я силой уведу тебя отсюда!

У меня осталось пять минут.

Внезапно пол под нашими ногами вздрогнул. Здание затряслось. Это могло означать только одно: червоточина готовится к закрытию, потому что я потревожил её мирное существование, создав опасность для её обитателей.

– Что это?! – опять закричала Эсфирь. – Что происходит?!

Я положил полупрозрачную руку на её плечо и с горечью посмотрел ей в глаза.

– Сегодня ты погибнешь, но я сделаю так, чтобы этого не случилось.

Моя фраза прозвучала как бред сумасшедшего, однако Эсфирь перестала кричать и произнесла уже спокойно:

– Хорошо. Но я всё равно выведу тебя отсюда. У тебя четыре минуты…

Её голос заглушило шипение. Фиолетовый огонь практически уничтожил кровь Волота. По крайней мере, ту, что сейчас находилась здесь. Однако тёмный эфир, клубящийся над местом сожжения, будто живой, тянул щупальца к своему хозяину.

Внезапно из огня показалась кровяная рука. Красные пальцы соприкоснулись с щупальцами чёрного тумана, после чего послышался затихающий выдох, а потом – и голос моего врага. Он всё-таки не смог промолчать.

– Бессмертные всегда возвращаются. Тёмный эфир возродит меня. Ибо я есть он, а он неотвратим.

На этом Волот смолк, его красная рука вспыхнула и наконец сгорела. Тёмный эфир снова поднялся вверх, под потолок, и остался там, неподвижный и мрачный, будто в скорби.

– Что он имел в виду? – спросила Эсфирь, уставившись на меня. – Что всё это значит? Алекс!

Я бросил последний взгляд на бурю огня, где только что сгорел Волот, и быстро ответил:

– Это значит, что при создании тёмного эфира Волот отдал часть своей крови. Пока существует темный эфир, существует и Волот. А голова лишь сделает его сильнее. Чтобы возродиться, Волоту нужен темный эфир, много эфира. И я уже догадываюсь, где он будет его собирать. А теперь уходим!

Эсфирь не стала больше ничего спрашивать, а бросилась через огонь к выходу из зала.

– За мной! Быстрее! У тебя две минуты!

Мы понеслись по горящим залам Музея, мимо полыхающих скелетов на постаментах, мимо оплавившейся восковой фигуры Коэд-Дина, мимо полок и столов, почерневших стен и задымленных позолоченных дверей.