В конце XIX века позитивизм в своей первой «классической», форме переживает кризис, вызванный: во-первых, прогрессом естественнонаучного знания, обесценившим многие из тех «синтетических обобщений», которые рассматривались самим позитивизмом как вечное и неоспоримое приобретение науки; во-вторых, коренной ломкой понятий и принципов классической физики, а также интенсивным развитием психологических исследований. Позитивизм оказался не в состоянии адекватно осознать сущность новых открытий в науке, и это вновь остро поставило вопрос о роли философии в системе наук.
Вторая историческая разновидность позитивизма – эмпириокритицизм – возникает в 70 – 80-е годы XIX века. Появившись в Австрии и Швейцарии и быстро распространившись в Германии, России и ряде других стран, эмпириокритицизм явился важным связывающим звеном между позитивизмом XIX века и неопозитивизмом. Основоположники эмпириокритицизма Рихард Авенариус (1843—1896) и Эрнст Мах (1838—1916) были не только философами, но и учеными. Э. Мах был одним из крупнейших физиков своего времени, автором ряда работ по механике, акустике и оптике, а научные интересы Р. Авенариуса лежали в области психофизиологии.
Название «эмпириокритицизм», изобретенное Авенариусом, означает «критику опыта». В двухтомном труде «Критика чистого опыта» он выдвинул положение о том, что задача философии состоит именно в «очищении» опыта от всего того, что может быть истолковано как признание объективности, т.е. от понятий материи (субстанции), необходимости, причинности, как якобы незаконно привнесенных в опыт, принципиально недоказуемых опытом. Под опытом Авенариус, как и все позитивисты, понимал не что иное, как человеческие ощущения. «Чистый опыт» Авенариуса – это содержание человеческого сознания, «очищенное» от объективной действительности как его источника, от ценностных и антропоморфических представлений.
Центральной частью всей философии Авенариуса является его теория «принципиальной координации». Авенариус формулирует тезис о «принципиальной координации» Я и окружающей среды, причем Я оказывается «центральным членом» этой координации, а составные части среды выступают в качестве «противочленов»8. Другими словами, в этой теории Авенариус признает как существование «Я», т.е. субъекта, некоего наблюдателя, – это центральный член координации, – так и существование той среды, в которой живет субъект, т.е. «не – Я», – это противочлен. Пытаясь представить эмпириокритицизм как философию, лишенную «крайностей» материализма и идеализма, Авенариус проводит мысль о том, что эта философия направлена не только против материалистов, признающих существование природы до появления человека, но и против субъективных идеалистов, признающих существование субъекта до возникновения природы. Он говорит, что «Я» и «не – Я», т.е. человек и среда, находятся в принципиальной координации, то есть в неразрывной связи друг о другом. Но это означает, что не существует субъекта без объекта, как и объекта без субъекта.
Философская позиция Авенариуса противоречит как «наивному реализму» всякого здравомыслящего человека, убежденного в существовании до, вне и независимо от него внешнего мира, так и очевидным фактам естествознания. Естествознание говорит, что Земля существовала до человека и вообще до появления какого бы то ни было живого существа на ней. Это положение Авенариус не может отрицать. Но как же тогда быть с неразрывностью «Я» и «не – Я», если «не – Я» (т. е. Земля, среда) существовала и тогда, когда «Я», т.е. субъекта, центрального члена координации, еще не было? Пытаясь спасти свою систему и устранить это противоречие, Авенариус вводит понятие «потенциального центрального члена». По Авенариусу, человек, это центральный член координации», даже тогда, когда он еще не родился, все же «не равен нулю»; он уже существует потенциально, в возможности, и тем самым обусловливает существование всего мира, т.е. «не – Я», среды.
Авенариус разрабатывал свою теорию одновременно с Махом и независимо от него, но теории Авенариуса и Маха настолько совпадают, что понятия «эмпириокритицизм» и «махизм» часто употребляются как тождественные. Продолжая линию позитивизма, Э. Мах выступил с претензией очистить естественнонаучное мышление от «метафизики» с ее мнимыми проблемами, Он заявил, что стоит на почве опыта и что его эмпирическая точка зрения «совершенно исключает все метафизические вопросы». Сводя философию к «психологии познания», Мах вслед за И. Кантом утверждает, что познанию доступна не сущность вещей, а лишь их явления. Но в отличие от Канта Мах отрицает существование «вещей в себе», объективной реальности.
В основе всех явлений, по Маху, лежат факты чувственного мира, ощущения. Мах настаивает на том, что «не тела вызывают ощущения, а к о м п л е к с ы элементов (комплексы ощущений) образуют тела»9. Ощущения – это не символы вещей, скорее «вещь» есть мысленный символ для комплекса ощущений, обладающего относительной устойчивостью; не вещи (тела), а цвета, звуки, давление, пространство, время (то, что мы обычно называем ощущениями) суть настоящие элементы мира. С точки зрения. Маха, атом, молекула, масса и т. п. – все это не объективные реальности, а лишь символы для экономного описания ощущений. Научные понятия, формулы, законы и объяснения лишены объективного содержания. Мах утверждает, например, что «в природе нет причины и нет следствия», ибо «причина и следствие суть создание нашего мышления». Точно также и законы природы порождаются нашей психологической потребностью и не выражают никаких объективных связей между вещами; законы природы – это продукты человеческого духа, не имеющие смысла помимо человека.
Но сведение всех вещей, связей и отношений объективного мира к комплексам ощущений неизбежно ведет к признанию всего мира моим ощущением, т.е. к солипсизму. Стремясь избежать солипсизма, Мах объявил, что «физическое и психическое содержит общие элементы и, следовательно, между ними вовсе нет той резкой противоположности, которую обыкновенно принимают»10. Эти элементы (ощущения) по своей природе не физические и не психические, не объективны и не субъективны – они «нейтральны». Выдвигая учение о нейтральности «элементов», Мах претендует на преодоление «метафизики» материализма и идеализма.
В работе «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин раскрывает сущность махистской теории «нейтральных элементов». Она состоит в том, что все существующее объявляется ощущением; ощущения называются элементами; элементы делятся на физические (то, что не зависит от нервной системы человека) и психические (то, что от нее зависит); связь физических и психических элементов объявляется не существующей отдельно одна от другой; лишь временно разрешается отвлечься от той или другой связи; «новая» теория объявляется лишенной «односторонности»11. Следовательно, и здесь, как и у Авенариуса, физическое не может существовать без психического, объект не может существовать без субъекта. В то же время, обсуждая проблемы физики, Мах в целом ряде случаев признает, что есть физические элементы, лежащие вне границы «психических элементов», т.е. вне ощущений, вне субъекта, и тем самым переходит на позиции материализма.
Одним из важных аспектов «очищения опыта» у Авенариуса был «принцип наименьшей меры сил»12. Мах развил его в «принцип экономии мышления» и объявил его главной характеристикой познания. Из принципа «экономия мышления» выводится положение об описании как идеале науки. В развитой науке, согласно Маху, объяснительная часть является излишней, метафизической и в целях «экономии мышления» должна быть удалена. С позиций «экономии мышления» Мах предпринял критический анализ ньютоновских понятий массы, абсолютного пространства и времени. Отказавшись от представлений об абсолютном пространстве, времени и движении классической механики, он попытался построить эту науку на основе постулата, согласно которому движения тел могут быть определены лишь относительно других тел. «Принцип относительности Маха» сыграл важную роль в развитии теоретической механики. Эти идеи Маха были использованы в дальнейшем А. Эйнштейном для построения новой физики и дали ему основание назвать Маха предшественником общей теории относительности. Однако установленная Махом физическая относительность пространства и времени сопровождалась отрицанием их объективности, что привело Маха к выводу, что пространство и время – это «упорядоченные системы рядов ощущений», т.е. чисто субъективные образования.
Субъективно-идеалистическая философия Маха вызвала резкую оппозицию со стороны большинства ученых, но в условиях методологического кризиса многим стало казаться, что субъективистская и релятивистская философия Маха успешно решает те трудности, с которыми встречались ученые и которые не смог преодолеть механический материализм. В это время идеи Маха входят в моду и рекламируются как философия современного естествознания.
Третий этап в развитии позитивизма представляет неопозитивизм, сложившийся в 20-х годах XX века почти одновременно в Австрии, Англии и Польше и распространившийся затем во многих странах мира. Неопозитивизм – это одно из основных направлений западной философии XX века. Теоретической основой его возникновения явились кризисные явления в разработке технических основ и методов естествознания, прежде всего физики и математики. Положения теории относительности и квантовой механики, открытие логико-математических парадоксов, разработка неевклидовых геометрий – все это вызвало к жизни огромное количество новых вопросов, связанных с обоснованием науки, выявлением структуры научных теорий и их связи с опытом, интерпретации всей системы научного знания. Неопозитивизм взялся дать ответы на эти вопросы. Он получил широкое распространение среди научной и технической интеллигенции. Среди его представителей можно найти физиков и математиков, биологов и психологов, социологов и языковедов. Не упуская из внимания естествознание и физику, неопозитивисты перенесли центр своих изысканий на проблемы логики, математики и языкознания.
В отличие от классического позитивизма, для которого философия была своеобразной синтетической наукой, неопозитивизм лишь ориентирует на науку, отказывая ей в праве самой быть наукой. Философия понимается чисто функционалистски, т.е. не как онтологическая теория или даже определенное учение, а как аналитическая деятельность по отысканию языковых выражений. Философская деятельность протекает не наряду с научным исследованием, т.е. самостоятельно, но представляет собой скорее составную часть, «душу» самого научного исследования, ту сторону научного анализа, благодаря которой ученый осознает свои собственные действия. В связи с этим всякий анализ значения основных научных понятий и высказываний автоматически объявляется философским, а исследователь, действительно понимающий смысл каждого своего шага и результатов своей деятельности, является одновременно и философом. Философия оказывается, таким образом, не самостоятельной наукой наряду с другими науками, а только аспектом самой научной деятельности. Классическую формулировку такого понимания философии дал Л. Витгенштейн: «Цель философии – логическое прояснение мыслей. Философия не теория, а деятельность»13. По Р. Карнапу, «задачей философии является семиотический анализ». Б. Рассел объявил сутью философии логику.
Философия неопозитивизма, не будучи наукой, сохраняет свою научность за счет того, что она выступает в качестве необходимого аспекта самой научной деятельности, выступает методом логического анализа языка науки. Анализ языковых выражений рассматривается здесь как метод философского исследования, поэтому неопозитивизм называют аналитической философией. Вся история позитивизма XX века представляет собой непрестанные модификации основных положений, сформулированных первоначально Венским кружком, попытки привести их в соответствие с данными науки. Поэтому неопозитивизм отличается крайней сложностью и многочисленностью вариантов решения отдельных проблем. В эволюции неопозитивизма можно выделить несколько стадий: 1 – логический атомизм (Б. Рассел, ранний Л. Витгенштейн); 2 – логический позитивизм («Венский» кружок); 3 – семантический позитивизм; 4 – лингвистический позитивизм, или философия обыденного языка (Дж. Мур, поздний Л. Витгенштейн). Мы рассмотрим две основных разновидности неопозитивизма: логический позитивизм и лингвистический позитивизм, поскольку логический атомизм можно рассматривать в качестве подготовительного этапа логического позитивизма, а семантический позитивизм – как переходную форму между логическим и лингвистическим позитивизмом.
1.3.1 Логический позитивизм и его принципы
Основателем логического позитивизма был австрийский философ и физик Мориц Шлик (1882—1936), организатор и руководитель так называемого «Венского кружка», продолжившего традиции Э. Маха, а также его участники: философ Бертран Рассел (1872—1970), социолог Отто Нейрат (1882—1945), логик Рудольф Карнап (1891—1970), математик Курт Гёдель (1906—1978) и ряд других философов. Душой кружка был Людвиг Витгенштейн (1889—1951), вскоре переехавший в Англию. Его «Логико-философский трактат» с предисловием Б. Рассела, наравне с работами Джоржа Мура (1873—1958), положил начало неопозитивистского движения в Великобритании. Наиболее видным представителем неопозитивизма в Германии был Ганс Рейхенбах, в Праге – Филип Франк, в Польше – представители так называемой «Львовско-варшавской школы» Ян Лукасевич, Альфред Тарский и другие. После захвата Австрии немецкими фашистами в 1938 «Венский кружок» распался, и большинство его участников перебрались в Англию и США.
Логический позитивизм возник на базе логического атомизма, для авторов которого – Б. Рассела и Л. Витгенштейна – образцом философских рассуждений служила логика и математика. Основное назначение философии они усматривали в логическом анализе языка науки, целью которого было отражение в элементарных (атомарных) предложениях простых (атомарных) фактов. Считалось, что при таком подходе можно отобразить онтологическую структуру действительности. Рассел пишет: «Причина, по которой я называю свою доктрину логическим атомизмом, состоит в том, что атомы, которые я хочу получить как конечный результат анализа, являются логическими, а не физическими»14.
Используя средства логического анализа и аппарат математической логики, логические позитивисты в отличие от логических атомистов пытались более последовательно реализовать программу позитивистского эмпиризма. Они стремились создать беспредпосылочную философию и поэтому отказались от всяких онтологических утверждений, в том числе и от онтологических предпосылок логического атомизма. Характерной чертой новой позитивистской программы стала критика философии и очищение ее от псевдопроблем. По мнению логических позитивистов, вся прошлая философия отмечена пороком «психологизма» с его интроспекционистской методологией и антропоцентрическим взглядом на человека как уникальное явление во Вселенной. Но, как писал Р. Карнап, в результате деятельности Коперника человек потерял свое отличительное свойство центральной фигуры во Вселенной; в результате деятельности Дарвина он был лишен качества особого сверхживотного существования; в результате деятельности Маркса факторы, посредством которых история может быть каузально познана, были смещены из сферы идей в сферу материальных событий; в результате деятельности Ницше происхождение морали было лишено нимба; в результате деятельности Фрейда факторы, посредством которых идеи и действия могут быть каузально объяснены, помещены в темные глубины, в человеческую преисподнюю. Сегодня высказываются предположения, подчеркивает Карнап, что психология, которой до этого был придан ореол величественности как теории о духовных событиях, низведена до статуса части физики.
В становлении и развитии неопозитивизма очень большую роль сыграл Рассел. Объявив, что «все подлинно философские проблемы сводятся к проблемам логики», он сосредоточил свои усилия на анализе логической структуры научного знания. Идея Рассела о сведении философии к логическому анализу пришла к нему в результате исследований основ математики и математической логики. В математике XIX века были деланы поразительные открытия, результаты которых пришли в противоречие с тем, что кажется интуитивно достоверным. Со времен Евклида все были убеждены в том, что из данной точки к данной прямой можно провести только одну параллельную линию. Лобачевский показал, что это не так. Все думали, что целое больше части. А Кантор показал, что в случае бесконечного множества это положение не работает. Сами математики не успевали осмыслить свои открытия. Они пользовались новыми методами, потому что те давали хорошие результаты, но не всегда задумывались об их логическом обосновании. Например, исчисление бесконечно малых блестяще себя оправдывало, но, что такое «бесконечно малая величина», никто толком сказать не мог.
Во второй половине XIX века была осознана необходимость уточнить фундаментальные понятия математики и прояснить ее логические основания. Была разработана «алгебра логики», первая форма математической, или символической логики. В свою очередь методы символической логики были применены к анализу основ математики. В результате были предприняты попытки строгой формализации арифметики и геометрии. Все это породило надежду на то, что вообще все научное знание можно формализовать аналогичным образом. Пытаясь решить эту проблему, Рассел столкнулся с парадоксами, которые были известны еще древним. Например, парадокс «лжец» состоит в следующем: «Эпименид-критянин говорит, что все критяне лгут. Но так как он сам критянин, то, следовательно, и он лжет. Значит, критяне говорят правду. Второй вариант парадокса: «Все, что я говорю – ложь, но я говорю, что я лгу, значит, я говорю правду, а если я говорю правду, то значит я лгу»15.
О проекте
О подписке