- Главная
- Все подборки
- Роковые тайны: разбираем роман Йена Пирса «Падение Стоуна»
Роковые тайны: разбираем роман Йена Пирса «Падение Стоуна»
7
4.69
MyBook продолжает вести «Книжный обзор».
Год назад популярные книжные блогеры объединились и создали собственную версию премии «Ясная Поляна»*. В этот раз мы будем вместе с ними обсуждать иностранный список премии. После обзора всех претендентов они назовут имя победителя и пояснят, почему выбрали именно его.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в инстаграме – drinkcoffee.readbooks), Владимир Панкратов (телеграм-канал «Стоунер»), Виктория Горбенко («КнигиВикия»), Вера Котенко («Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (greenlampbooks).
Сегодня речь пойдет о романе британского писателя Йена Пирса «Падение Стоуна». Книга была неоднозначно принята критиками и в 2010 году попала в шорт-лист исторической прозы премии Вальтера Скотта (Walter Scott Prize), но историческим, детективным или психологическим жанром ее многообразие не исчерпывается.
На премию «Ясная Поляна-2020» роман номинировал литератор и журналист Лев Данилкин: «На смену „ненадежному рассказчику“ приходит „ненадежный автор“, который сначала подсовывает вам модель „романа тайн“, потом – шпионского триллера, потом – социального повествования о взлете и падении куртизанки, потом – „атмосферной готической истории с мистикой“ и каждый раз, когда вы с чувством выполненного долга собираетесь присесть отдохнуть после честно сделанной работы, выдергивает из-под вас стул». Перевод с английского выполнен Ириной Гуровой и Анной Комаринец (издательство «Астрель»).
– Оценки:
Вера Котенко: 7/10
Владимир Панкратов: 7/10
Анастасия Петрич: 7/10
Евгения Лисицына: 6/10
Виктория Горбенко: 6/10
Итого: 6,6/10
– Расскажите о сюжете этого романа.
Виктория Горбенко: Финансист, дико боявшийся высоты, выпадает из окна. Завещание не может быть исполнено, пока не отыщется его незаконнорожденный ребенок, вместо которого находится нехилый политический замес. Заканчивается все, как в одном корейском фильме, но я не скажу, в каком.
Анастасия Петрич: В 1909 году миллионер Джон Стоун выпал из окна. В 1890-м молодой бухгалтер из Сити становится шпионом Ее Величества. В 1867 году Джон Стоун, еще не миллионер, приезжает в Венецию, и с ним происходит много чего интересного.
Евгения Лисицына: Перед нами трехчастная структура: поначалу самодовольный и не очень компетентный журналист пытается расследовать жизнь и смерть владельца заводов-газет-пароходов и ведет себя смешно и глупо, затем юный финансист шпионит на благо родины, наконец, сам богатей из первой части говорит за себя. И все это время главным персонажем остается некто четвертый.
Вера Котенко: Загадочный лорд выпадает из окна, оставив загадочное завещание, где все финансы пожелал оставить загадочному ребенку, которого никто никогда не видел. Загадочная молодая жена лорда нанимает журналиста для загадочного расследования.
Владимир Панкратов: Наивный журналист находит непыльную несрочную работенку по поискам наследника, а оказывается в гуще геополитических международных интриг.
– Какую цель преследовал автор?
Панкратов: Пирс показывает, что у всего есть второе (третье, десятое) дно и что всякое явление – не то, чем кажется. Собственно, и саму книжку он собрал в таком же духе: за время повествования роман перерождается во что-то иное.
Горбенко: Мне кажется, он просто хотел поиграть в жанры, поупражняться в конспирологии и стилизации, но где-то в пути увлекся бразильскими мыльными операми и корейскими дорамами.
Котенко: Редкий случай, когда автор, кажется, не хотел «сказать» ничего, только развлечь – что тоже является определенного рода высказыванием. Но, конечно, какие-то моральные вопросы можно найти и здесь. Что капитализм, например, не очень хорошая штука.
Петрич: Это обычный детектив в историческом антураже с залихватским концом.
Лисицына: Подтексты есть всегда, даже в детективах и увлекательных играх с формой. Здесь он мне видится в том, что любое событие, описанное разными людьми с разными знаниями, эмпатией и проницательностью, может превратиться в нечто совершенно иное, так что верить нельзя никому.
– Какая особенность повлияла на вашу оценку и почему она чуть выше среднего?
Петрич: Моя оценка не так уж мала, потому что я получила от книги удовольствие. Здесь приятный литературный язык, интересный сюжет. Кому-то покажется нудным, но мне приглянулся.
Горбенко: Это хороший детектив, поэтому я оценила его соответствующе.
Лисицына: Несколько тяжеловесно для такой хрупкой формы, которую может вдребезги разбить один-единственный спойлер или собственная догадка, не такая уж, впрочем, и блестящая и оригинальная. Не хочу быть тем занудой, который с первых страниц ноет, что угадал с лету главную интригу, но тут она мне показалась достаточно предсказуемой, особенно когда понимаешь, что автор постоянно громоздит твисты на твисте.
Панкратов: Мне понравилось начало и даже понравилось, когда детектив стал превращаться в шпионский боевик, но, кажется, автор увлекся с постоянным обманыванием читателя: в какой-то момент следить за его руками я уже устал.
Котенко: С одной стороны, я действительно люблю жанр, отчего же нет: такой Дэн Браун, который немного больше заинтересован в том, о чем пишет; увлекательный и толстенный роман, заговоры (вообще обожаю) и едва ли не мифические гиганты мысли, в одиночку построившие целые финансовые империи. Здесь действительно все это есть. Из минусов – совершенно чудовищная редактура романа, о чем совсем не хотелось говорить, но все-таки: как можно всерьез номинировать на русскоязычную премию такой текст, непонятно – полагаю, Лев Данилкин читал его в оригинале. Да еще, пожалуй, финал, который кажется лично мне достаточно нелепым для такой махины текста.
– Возникло ли у вас при чтении романа ощущение, что он написан не в наше время? Удалась ли автору стилизация?
Котенко: Стилизации нужных вех, как мне кажется, Пирс все-таки с определенным успехом добился – его конец XIX и самое начало XX века выглядят и звучат как должны. Прокалывается автор в исторических нюансах, которые, впрочем, словно и не стремился соблюсти – наверное, роман предполагается приключенческо-детективным, а не историческим.
Петрич: Ощущение вообще не возникало! Роман очевидно написан как стилизация, и это чувствуется на протяжении всего текста. Возможно, на языке оригинала это не так бросается в глаза. Порой вычурные словеса из позапрошлого века встречались в переводе слишком часто.
Лисицына: Мне не повезло, я читала роман сразу после блестящей стилизации Шмаракова «Автопортрет с устрицей в кармане», и на ее фоне остальные обманки сразу блекнут. Так что и ощущения нет, и стилизация умеренно удачная, но видно, что автор очень старался.
Горбенко: Если честно, я изначально воспринимала роман исключительно как стилизацию. Кроме подробно прописанного антуража, который дает неплохое погружение в эпоху, можно отметить речь героев, для которой характерны устаревшее словоупотребление и общая неспешность и обстоятельность.
Панкратов: Собственно, вот эта «джентльменская», или диккенсовская вязь, которой написан весь роман, хорошо погружает нас в описываемое время, но сильно перегружает читателя. Автор намеренно отвлекает тебя сонмом деталей, лишь половина из которых окажется полезной, и в итоге лично я отвлекся совсем.
– Хотели бы вы сократить объем романа, если бы у вас была такая возможность?
Панкратов: Объем важен не для самой темы, а для формы: в более короткие сроки не успеет произойти перемещения текста из одного жанра в другой. И в то же время сократить роман – это единственное желание, сопровождающее меня постоянно после первой части.
Котенко: Всегда с некоторым недоумением читаю про то, что нужно было бы сократить что-то, – конечно, всякому читателю виднее, но фразы про сокращения обычно значат только то, что текст написан для кого-то другого. Мне кажется, что в нашем случае Пирс сам по себе такого склада писатель, что дома он наверняка сортирует рубашки по цвету, ручки – по толщине стержня, так что обязательных пятистраничных размышлений тех или иных персонажей о судьбах мира не избежать. Просто и сам Пирс таков – писатель, который не заснет, если отдаст редактору роман на 200 страниц тоньше.
Горбенко: Эй, мне совсем не было скучно! Если никуда не торопиться, объем не должен казаться таким уж неподъемным. А самые нетерпеливые просто могут пропускать описания экономических схем и политических замесов. Ну, как многие пропускали военные сцены в «Войне и мире».
Петрич: Меня объем полностью устроил. Во-первых, он оправдан все той же стилизацией. Во-вторых, у меня не сложилось впечатления, что автор топчется на месте, но я понимаю, что мое мнение непопулярно. Для меня тут все органично. Мой любимый размер, как сказал бы ослик Иа.
Лисицына: Сократить бы не хотелось, но из-за раздутого деталями объема постоянно возникало чувство дискомфорта: с одной стороны, роман по стилю неспешный, как сериал, но по интриге стремительный и быстро меняющийся. Так что получается, что хочется узнать побыстрее, в чем же там дело, а вязкость не дает. Имейте это в виду, если вы нетерпеливый торопыга.
– Как вы считаете, почему самому активно действующему персонажу не дали слова в романе и не вынесли в заглавие?
Котенко: Думаю, в этом тоже определенная задумка Пирса: включить в историю суперженщину глазами мужчин, на чью жизнь эта героиня так или иначе повлияла. Но все-таки, во-первых, никто, кроме самого Стоуна, не рассказывает именно свою историю, только он сам. Во-вторых, с падения Стоуна начинается путешествие, в которое мы вслед за рассказчиками вынуждены отправиться, – Стоун не просто сверзся со своих жизненных вершин, но и банально выпал из окна. Сдается мне, здесь есть какая-то ирония.
Лисицына: Узнавать историю необычного человека, складывая ее из разных описаний теней на стене пещеры, гораздо интереснее, таким способом автор только больше акцентирует на нем внимание.
Панкратов: Думаю, заголовок ложится в главный концепт всего романа: на поверхности всегда находится лишь то, что скрывает правду. Так происходит на протяжении всего текста, и в заглавии автор лишь еще раз нас обманывает.
Горбенко: Когда начинаю задумываться над подобными вопросами, чувствую себя «недофеминисткой», потому что на ум приходит только меметичное высказывание одного не очень хорошего человека. Ну, не дали и не дали. Думаю, если задать этот вопрос Пирсу, он свалит все на самого Джона Уильяма Стоуна – мол, растолкал всех локтями и занял самое лучшее (если так можно сказать применительно к его истории) место.
Петрич: Возможно, в таком случае решение загадки романа было бы слишком очевидным. К тому же это довольно распространенный прием – отвести взгляд от основной загадки и передать повествование в чужие руки. Элизабет-рассказчик сдала бы себя.
– Какой из трех рассказчиков вам больше всего понравился и почему?
Панкратов: Мне понравился первый – но не из-за личных качеств этого рассказчика, а потому, что первую часть я читал с большими удовольствием и готовностью. Потом интерес угас – но нельзя не сказать, что и в третьей части автор умудряется удивить нас так же, как и во второй. То есть интерес самого автора не угасает, и это хорошо.
Лисицына: Все одинаково и по-своему. Приятно, что все они получились совершенно разными и по тому, как говорят и думают, и по тому, какое непохожее мнение складывается о них «изнутри себя» и глазами прочих.
Котенко: Думаю, мнение у меня непопулярное: обычно хвалят как раз последнюю часть, но мне больше прочих запомнилась первая – во-первых, и локация самая приятная (Лондон), во-вторых, еще интерес к сюжету не заплутал в объеме, а интриги только-только стали закручиваться во что-то невообразимое, в-третьих, никакой мелодрамы там еще нет – только намеки.
Горбенко: Стоун (последняя), потому что, как там было, кто владеет информацией – владеет миром. Брэддок и Корт действовали больше наугад и в итоге оказывались пешками в чужой игре. А Стоуну досталась роль того, кто расставит все по местам. Причем после своей смерти.
Петрич: Для меня самыми интересными были события 1890 года (вторая часть). Там и рассказчик, наш молодой финансист-шпион, несколько проще, чем Стоун в 1867-м, да и события там насыщеннее и в них сбавлен градус надрывных любовных страстей.
– Кому, кроме Льва Данилкина, эта книга придется по душе?
Котенко: Кому угодно – например, любителям неспешных толстых романов, где все запутано, есть всякие масоны-интриги-загадки прошлого, которые освещаются с разных точек зрения. Согласитесь, в пересказе звучит интригующе?
Петрич: Всем, кто любит ретродетективы в старых добрых английских традициях, чтобы все кругом пили чай в 5 часов, снимали шляпы и были до маразма почтительны. А еще тем, кто заскучал по детективам, которые не про крутых копов.
Лисицына: Тем, кто ценит сюжеты, игру с формой и литературные эксперименты.
Горбенко: Любителям исторических детективов, очевидно же.
Панкратов: Фанатам долгого чтения, когда за одну книгу ты будто прочитываешь три. Такие романы надо читать как раз не торопясь, порциями, как смотреть сериал. Кстати, никто еще не снял его по этой книжке?
– Посоветуйте похожие романы для чтения.
Петрич: Что-то во всем этом чувствуется для меня акунинское: хорошая стилизация, очень условная историчность. По ощущению напомнило «Аристономию», хотя это уж очень опосредованное сравнение. Ну и исключительно для поддержания духа времени (особенно шпионской части) – Сэр Артур Конан Дойл и его «Приключения Шерлока Холмса».
Панкратов: Завязка напомнила мне «Девушку с татуировкой дракона» Стига Ларссона: человеку нужно раскопать тайну одной семьи, и это приводит к раскопкам целых пластов социальных конфликтов.
Лисицына: Роман британский, но ассоциации исключительно французские: «Милый друг» Мопассана сразу и для Стоуна, и для первого рассказчика, «Блеск и нищета куртизанок» Бальзака – для всего остального.
Горбенко: «Трилогия желания» Теодора Драйзера – если интерес вызывает не детективная составляющая, а то, как оно там все у финансовых воротил устроено. Любой роман Бориса Акунина из серии про Эраста Фандорина. Объем будет поменьше, а стилизация и интрига – ничуть не хуже.
Котенко: Так, сперва по части авантюрной: очень советую Лоуренса Норфолка и его «Словарь Ламприера» тем, кто остался заинтригован Пирсом – книги эти с одной полки не только потому, что это детективно-исторические романы, но и потому, как смешиваются там эпохи, как закручен сюжет и какие злодеи там предстают перед простоватыми порой героями. А по финансовой как не вспомнить Теодора Драйзера и его «Финансиста», где герой не менее гениален, чем наш Стоун и, пережив свое падение, собирается обратно на вершину.
* Литературная премия «Ясная Поляна» – ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** К сожалению, книга «Падение Стоуна» Й. Пирса временно отсутствует в библиотеке MyBook по желанию правообладателей.
Год назад популярные книжные блогеры объединились и создали собственную версию премии «Ясная Поляна»*. В этот раз мы будем вместе с ними обсуждать иностранный список премии. После обзора всех претендентов они назовут имя победителя и пояснят, почему выбрали именно его.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в инстаграме – drinkcoffee.readbooks), Владимир Панкратов (телеграм-канал «Стоунер»), Виктория Горбенко («КнигиВикия»), Вера Котенко («Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (greenlampbooks).
Сегодня речь пойдет о романе британского писателя Йена Пирса «Падение Стоуна». Книга была неоднозначно принята критиками и в 2010 году попала в шорт-лист исторической прозы премии Вальтера Скотта (Walter Scott Prize), но историческим, детективным или психологическим жанром ее многообразие не исчерпывается.
Йен Пирс. «Падение Стоуна»**
(«Астрель», 2013)
(«Астрель», 2013)
– Оценки:
Вера Котенко: 7/10
Владимир Панкратов: 7/10
Анастасия Петрич: 7/10
Евгения Лисицына: 6/10
Виктория Горбенко: 6/10
Итого: 6,6/10
– Расскажите о сюжете этого романа.
Виктория Горбенко: Финансист, дико боявшийся высоты, выпадает из окна. Завещание не может быть исполнено, пока не отыщется его незаконнорожденный ребенок, вместо которого находится нехилый политический замес. Заканчивается все, как в одном корейском фильме, но я не скажу, в каком.
Анастасия Петрич: В 1909 году миллионер Джон Стоун выпал из окна. В 1890-м молодой бухгалтер из Сити становится шпионом Ее Величества. В 1867 году Джон Стоун, еще не миллионер, приезжает в Венецию, и с ним происходит много чего интересного.
Евгения Лисицына: Перед нами трехчастная структура: поначалу самодовольный и не очень компетентный журналист пытается расследовать жизнь и смерть владельца заводов-газет-пароходов и ведет себя смешно и глупо, затем юный финансист шпионит на благо родины, наконец, сам богатей из первой части говорит за себя. И все это время главным персонажем остается некто четвертый.
Вера Котенко: Загадочный лорд выпадает из окна, оставив загадочное завещание, где все финансы пожелал оставить загадочному ребенку, которого никто никогда не видел. Загадочная молодая жена лорда нанимает журналиста для загадочного расследования.
Владимир Панкратов: Наивный журналист находит непыльную несрочную работенку по поискам наследника, а оказывается в гуще геополитических международных интриг.
– Какую цель преследовал автор?
Панкратов: Пирс показывает, что у всего есть второе (третье, десятое) дно и что всякое явление – не то, чем кажется. Собственно, и саму книжку он собрал в таком же духе: за время повествования роман перерождается во что-то иное.
Горбенко: Мне кажется, он просто хотел поиграть в жанры, поупражняться в конспирологии и стилизации, но где-то в пути увлекся бразильскими мыльными операми и корейскими дорамами.
Котенко: Редкий случай, когда автор, кажется, не хотел «сказать» ничего, только развлечь – что тоже является определенного рода высказыванием. Но, конечно, какие-то моральные вопросы можно найти и здесь. Что капитализм, например, не очень хорошая штука.
Петрич: Это обычный детектив в историческом антураже с залихватским концом.
Лисицына: Подтексты есть всегда, даже в детективах и увлекательных играх с формой. Здесь он мне видится в том, что любое событие, описанное разными людьми с разными знаниями, эмпатией и проницательностью, может превратиться в нечто совершенно иное, так что верить нельзя никому.
– Какая особенность повлияла на вашу оценку и почему она чуть выше среднего?
Петрич: Моя оценка не так уж мала, потому что я получила от книги удовольствие. Здесь приятный литературный язык, интересный сюжет. Кому-то покажется нудным, но мне приглянулся.
Горбенко: Это хороший детектив, поэтому я оценила его соответствующе.
Лисицына: Несколько тяжеловесно для такой хрупкой формы, которую может вдребезги разбить один-единственный спойлер или собственная догадка, не такая уж, впрочем, и блестящая и оригинальная. Не хочу быть тем занудой, который с первых страниц ноет, что угадал с лету главную интригу, но тут она мне показалась достаточно предсказуемой, особенно когда понимаешь, что автор постоянно громоздит твисты на твисте.
Панкратов: Мне понравилось начало и даже понравилось, когда детектив стал превращаться в шпионский боевик, но, кажется, автор увлекся с постоянным обманыванием читателя: в какой-то момент следить за его руками я уже устал.
Котенко: С одной стороны, я действительно люблю жанр, отчего же нет: такой Дэн Браун, который немного больше заинтересован в том, о чем пишет; увлекательный и толстенный роман, заговоры (вообще обожаю) и едва ли не мифические гиганты мысли, в одиночку построившие целые финансовые империи. Здесь действительно все это есть. Из минусов – совершенно чудовищная редактура романа, о чем совсем не хотелось говорить, но все-таки: как можно всерьез номинировать на русскоязычную премию такой текст, непонятно – полагаю, Лев Данилкин читал его в оригинале. Да еще, пожалуй, финал, который кажется лично мне достаточно нелепым для такой махины текста.
– Возникло ли у вас при чтении романа ощущение, что он написан не в наше время? Удалась ли автору стилизация?
Котенко: Стилизации нужных вех, как мне кажется, Пирс все-таки с определенным успехом добился – его конец XIX и самое начало XX века выглядят и звучат как должны. Прокалывается автор в исторических нюансах, которые, впрочем, словно и не стремился соблюсти – наверное, роман предполагается приключенческо-детективным, а не историческим.
Петрич: Ощущение вообще не возникало! Роман очевидно написан как стилизация, и это чувствуется на протяжении всего текста. Возможно, на языке оригинала это не так бросается в глаза. Порой вычурные словеса из позапрошлого века встречались в переводе слишком часто.
Лисицына: Мне не повезло, я читала роман сразу после блестящей стилизации Шмаракова «Автопортрет с устрицей в кармане», и на ее фоне остальные обманки сразу блекнут. Так что и ощущения нет, и стилизация умеренно удачная, но видно, что автор очень старался.
Горбенко: Если честно, я изначально воспринимала роман исключительно как стилизацию. Кроме подробно прописанного антуража, который дает неплохое погружение в эпоху, можно отметить речь героев, для которой характерны устаревшее словоупотребление и общая неспешность и обстоятельность.
Панкратов: Собственно, вот эта «джентльменская», или диккенсовская вязь, которой написан весь роман, хорошо погружает нас в описываемое время, но сильно перегружает читателя. Автор намеренно отвлекает тебя сонмом деталей, лишь половина из которых окажется полезной, и в итоге лично я отвлекся совсем.
– Хотели бы вы сократить объем романа, если бы у вас была такая возможность?
Панкратов: Объем важен не для самой темы, а для формы: в более короткие сроки не успеет произойти перемещения текста из одного жанра в другой. И в то же время сократить роман – это единственное желание, сопровождающее меня постоянно после первой части.
Котенко: Всегда с некоторым недоумением читаю про то, что нужно было бы сократить что-то, – конечно, всякому читателю виднее, но фразы про сокращения обычно значат только то, что текст написан для кого-то другого. Мне кажется, что в нашем случае Пирс сам по себе такого склада писатель, что дома он наверняка сортирует рубашки по цвету, ручки – по толщине стержня, так что обязательных пятистраничных размышлений тех или иных персонажей о судьбах мира не избежать. Просто и сам Пирс таков – писатель, который не заснет, если отдаст редактору роман на 200 страниц тоньше.
Горбенко: Эй, мне совсем не было скучно! Если никуда не торопиться, объем не должен казаться таким уж неподъемным. А самые нетерпеливые просто могут пропускать описания экономических схем и политических замесов. Ну, как многие пропускали военные сцены в «Войне и мире».
Петрич: Меня объем полностью устроил. Во-первых, он оправдан все той же стилизацией. Во-вторых, у меня не сложилось впечатления, что автор топчется на месте, но я понимаю, что мое мнение непопулярно. Для меня тут все органично. Мой любимый размер, как сказал бы ослик Иа.
Лисицына: Сократить бы не хотелось, но из-за раздутого деталями объема постоянно возникало чувство дискомфорта: с одной стороны, роман по стилю неспешный, как сериал, но по интриге стремительный и быстро меняющийся. Так что получается, что хочется узнать побыстрее, в чем же там дело, а вязкость не дает. Имейте это в виду, если вы нетерпеливый торопыга.
– Как вы считаете, почему самому активно действующему персонажу не дали слова в романе и не вынесли в заглавие?
Котенко: Думаю, в этом тоже определенная задумка Пирса: включить в историю суперженщину глазами мужчин, на чью жизнь эта героиня так или иначе повлияла. Но все-таки, во-первых, никто, кроме самого Стоуна, не рассказывает именно свою историю, только он сам. Во-вторых, с падения Стоуна начинается путешествие, в которое мы вслед за рассказчиками вынуждены отправиться, – Стоун не просто сверзся со своих жизненных вершин, но и банально выпал из окна. Сдается мне, здесь есть какая-то ирония.
Лисицына: Узнавать историю необычного человека, складывая ее из разных описаний теней на стене пещеры, гораздо интереснее, таким способом автор только больше акцентирует на нем внимание.
Панкратов: Думаю, заголовок ложится в главный концепт всего романа: на поверхности всегда находится лишь то, что скрывает правду. Так происходит на протяжении всего текста, и в заглавии автор лишь еще раз нас обманывает.
Горбенко: Когда начинаю задумываться над подобными вопросами, чувствую себя «недофеминисткой», потому что на ум приходит только меметичное высказывание одного не очень хорошего человека. Ну, не дали и не дали. Думаю, если задать этот вопрос Пирсу, он свалит все на самого Джона Уильяма Стоуна – мол, растолкал всех локтями и занял самое лучшее (если так можно сказать применительно к его истории) место.
Петрич: Возможно, в таком случае решение загадки романа было бы слишком очевидным. К тому же это довольно распространенный прием – отвести взгляд от основной загадки и передать повествование в чужие руки. Элизабет-рассказчик сдала бы себя.
– Какой из трех рассказчиков вам больше всего понравился и почему?
Панкратов: Мне понравился первый – но не из-за личных качеств этого рассказчика, а потому, что первую часть я читал с большими удовольствием и готовностью. Потом интерес угас – но нельзя не сказать, что и в третьей части автор умудряется удивить нас так же, как и во второй. То есть интерес самого автора не угасает, и это хорошо.
Лисицына: Все одинаково и по-своему. Приятно, что все они получились совершенно разными и по тому, как говорят и думают, и по тому, какое непохожее мнение складывается о них «изнутри себя» и глазами прочих.
Котенко: Думаю, мнение у меня непопулярное: обычно хвалят как раз последнюю часть, но мне больше прочих запомнилась первая – во-первых, и локация самая приятная (Лондон), во-вторых, еще интерес к сюжету не заплутал в объеме, а интриги только-только стали закручиваться во что-то невообразимое, в-третьих, никакой мелодрамы там еще нет – только намеки.
Горбенко: Стоун (последняя), потому что, как там было, кто владеет информацией – владеет миром. Брэддок и Корт действовали больше наугад и в итоге оказывались пешками в чужой игре. А Стоуну досталась роль того, кто расставит все по местам. Причем после своей смерти.
Петрич: Для меня самыми интересными были события 1890 года (вторая часть). Там и рассказчик, наш молодой финансист-шпион, несколько проще, чем Стоун в 1867-м, да и события там насыщеннее и в них сбавлен градус надрывных любовных страстей.
– Кому, кроме Льва Данилкина, эта книга придется по душе?
Котенко: Кому угодно – например, любителям неспешных толстых романов, где все запутано, есть всякие масоны-интриги-загадки прошлого, которые освещаются с разных точек зрения. Согласитесь, в пересказе звучит интригующе?
Петрич: Всем, кто любит ретродетективы в старых добрых английских традициях, чтобы все кругом пили чай в 5 часов, снимали шляпы и были до маразма почтительны. А еще тем, кто заскучал по детективам, которые не про крутых копов.
Лисицына: Тем, кто ценит сюжеты, игру с формой и литературные эксперименты.
Горбенко: Любителям исторических детективов, очевидно же.
Панкратов: Фанатам долгого чтения, когда за одну книгу ты будто прочитываешь три. Такие романы надо читать как раз не торопясь, порциями, как смотреть сериал. Кстати, никто еще не снял его по этой книжке?
– Посоветуйте похожие романы для чтения.
Петрич: Что-то во всем этом чувствуется для меня акунинское: хорошая стилизация, очень условная историчность. По ощущению напомнило «Аристономию», хотя это уж очень опосредованное сравнение. Ну и исключительно для поддержания духа времени (особенно шпионской части) – Сэр Артур Конан Дойл и его «Приключения Шерлока Холмса».
Панкратов: Завязка напомнила мне «Девушку с татуировкой дракона» Стига Ларссона: человеку нужно раскопать тайну одной семьи, и это приводит к раскопкам целых пластов социальных конфликтов.
Лисицына: Роман британский, но ассоциации исключительно французские: «Милый друг» Мопассана сразу и для Стоуна, и для первого рассказчика, «Блеск и нищета куртизанок» Бальзака – для всего остального.
Горбенко: «Трилогия желания» Теодора Драйзера – если интерес вызывает не детективная составляющая, а то, как оно там все у финансовых воротил устроено. Любой роман Бориса Акунина из серии про Эраста Фандорина. Объем будет поменьше, а стилизация и интрига – ничуть не хуже.
Котенко: Так, сперва по части авантюрной: очень советую Лоуренса Норфолка и его «Словарь Ламприера» тем, кто остался заинтригован Пирсом – книги эти с одной полки не только потому, что это детективно-исторические романы, но и потому, как смешиваются там эпохи, как закручен сюжет и какие злодеи там предстают перед простоватыми порой героями. А по финансовой как не вспомнить Теодора Драйзера и его «Финансиста», где герой не менее гениален, чем наш Стоун и, пережив свое падение, собирается обратно на вершину.
* Литературная премия «Ясная Поляна» – ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** К сожалению, книга «Падение Стоуна» Й. Пирса временно отсутствует в библиотеке MyBook по желанию правообладателей.
Поделиться
Другие материалы по теме «Блогеры читают»
О проекте
О подписке