Глава четырнадцатая
Дорога в кабаре
(22 часа 14 минут)

…– У-у-у…Мать вашу через семь гробов… в мертвый глаз, да за ногу и об угол!

Это было уже двадцать седьмое выражение Малинина с тех пор как они уехали из ресторана, и надо отдать должное его профессионализму – он не повторялся. Крепко держась за обитый железом руль, унтер-офицер ругался как заведенный, выдавая столь удачные словосочетания, что от них завяли бы уши и у портового грузчика. Больше всего его ранимую душу травмировало то, что на столе осталась недопитая кружка с ледяным пивом. Хуже, наверное, он себя чувствовал только в день смерти.

Калашников молчал, хотя пива ему тоже было жалко. Не слишком ли много событий для одного заурядного рабочего дня? Хорошая новость пока что была одна. Стало ясно, что убийство Гитлера – вовсе не месть фанатика-одиночки, как он предполагал изначально: погибшей в кабаре женщине некому было мстить. А если уж и было, то явно не такими изощренными методами.

Плохими новостями представлялось все остальное: не успев начаться, расследование на глазах рассыпалось в прах. Гадать дальше было нечего, они имеют дело с классическим серийным убийцей. Каким образом он появился в городе, кто будет следующей жертвой, почему дистиллированная вода сжигает людей, словно напалм… Обо всем этом он и понятия не имел.

Нарушая профессиональную этику, Калашников мысленно признался себе, что на Земле думал о возможностях Шефа намного лучше. Там всем казалось, что Шеф всесилен, что он может проникнуть в мозг любого человека и заставить его выполнять свою волю. На деле все это оказалось красивыми сказками: слуги Шефа на Земле просто обеспечивали ему достойный пиар. За долгое существование человеческой цивилизации Ад оказался перенаселен так, что здесь стало тесно даже китайцам, – начиная с каменного века в пекло прибыли десятки миллиардов покойников. Это породило то, что город, и без того непомерно раздутый, ежедневно продолжал застраиваться панельными пятисотэтажками.

Алексей мрачно улыбнулся, покрутив головой. Подумать только – когда-то он искренне верил в наивные байки о том, что, дескать, Шеф в свободное время путешествует по Земле, обволакивая людей соблазнами, ведет с каждой отдельной личностью многочасовые беседы, дабы подписать договор о продаже души и затащить ее в Ад… Здесь подобные триллеры кажутся элементарным детским слабоумием.

Безусловно, Шеф продолжает лично посещать особо уважаемых клиентов, как тот же доктор Фауст или философ Кант… Но в остальном он давно уже устроил так, что грешные души идут к нему не поодиночке, а оптовыми партиями. Он главный акционер табачных фабрик, его люди владеют заводами по производству оружия, на его золото в президенты избираются психически неуравновешенные личности. Однако всему есть предел – Гитлер, Сталин и Пол Пот не были у Шефа в фаворе, ибо существенно перестарались, начав гнать в город души таким конвейером, что весь персонал Ада, включая пограничный контроль и таможню, перешел на авральное круглосуточное дежурство. Таким образом, влезть в мысли миллиардов обитателей города и узнать, откуда в их среде возник убийца, для Шефа физически не представляется возможным – особенно если учесть, что ежедневно в Ад прибывают все новые и новые оптовые партии граждан.

Ладно, он опять увлекся ненужной философией… Короче, что мы имеем на данный момент? А ничего. Убиты уже двое, и вероятно, киллер на этом не остановится. Скоро появится и третий труп, это как пить дать, а там и четвертый не за горами. Пресса, конечно, будет рада стараться в освещении событий, что явно подмочит веру городского населения во всемогущество Шефа. Вывод – надо шевелить мозгами как можно быстрее: теперь он не может себе позволить миндальничать с возможными носителями нужной информации.

Как только он разберется с обстоятельствами убийства женщины, то немедленно поедет в каменоломню к Сталину и любым способом вытащит из старого осла информацию. Если бы он знал, что за первым последует второе убийство, постарался бы сделать это сразу же. Что-то этому дедку в золотых погонах наверняка известно, но он не хочет говорить – возможно, по причине неясного испуга. Связан ли он с убийцей? Исключено. Иначе не впал бы в такое лягушачье оцепенение, услышав, что какой-то доброхот сжег его старого врага.

Дикий скрежет тормозов вывел его из задумчивости – по счастливой случайности, «БМВ» чудом избежал столкновения с желтым такси, беззастенчиво едущим по встречной полосе. Две машины разом заглохли и остановились рядом, частично перегородив движение.

– Урод, куда ты смотришь! – брызгая слюной, орал из окна Малинин. – Слепой, что ли?!

За рулем такси восседал седой негр в черных очках. Как ни в чем не бывало он осклабился белозубой улыбкой.

– Коньечно сльепой, мать твою так, – заученно, но весьма твердо произнес он. – Зрьячьих в таксисты здесь фоопше не берьют, сакнись и проесжай пыстрее, чмо кослиное!

Судя по акценту, негр был из новеньких – видимо, только недавно начал учить русский язык. Малинин с матюгами сунулся вниз за монтировкой. Калашников захохотал.

– Серега, да оставь ты его в покое! Понимаю, что бесит здешнее движение, но мужик-то не виноват. Таковы правила, чего ты к ним за столько лет не привыкнешь?

Малинин крутанул руль. Негр, продолжая скалиться, вежливо поклонился в сторону калашниковского голоса, нащупывая ключ зажигания. Алексей мельком бросил взгляд на лицензию, прикрепленную над лобовым стеклом, где было выведено старославянскими буквами: «Рэй Чарльз». Вот интересно, чем этот африканец занимался на Земле…

БМВ вылетел на шоссе – учитывая дикое количество машин в городе, не помогали даже развязки, опутывавшие его гигантской сетью. Строгие правила Ада разрешали иметь лишь один автомобиль на миллион жителей и призывали пользоваться общественным транспортом. Однако наличие в частной собственности миллиардов велосипедов, мотороллеров и самокатов отнюдь не улучшало ситуацию на дорогах.

Мигая красными огнями, из вечернего сумрака медленно выплыло здание кабаре.

Глава пятнадцатая
Снова темная комната
(22 часа 17 минут)

Волнения оказались напрасными: исполнитель и на этот раз не подкачал. Курьер, судя по всему, тоже. Человек в черном сладострастно потер руки и, вздрагивая от удовольствия, взял со стола список, всматриваясь в почерк с завитушками. Нажимая на грифель карандаша, он тщательно зачеркнул вторую фамилию и отвел бумагу от глаз на расстояние вытянутой руки, любуясь содеянным. Осталось еще пять кандидатур – и ОНО сбудется.

Но, несмотря на весь профессионализм исполнителя, задача будет не из легких. Враг тоже неглуп – не сегодня-завтра, догадавшись, в чем дело, он отправит псов по его следу. Успеет ли исполнитель довести дело до конца за эту неделю? Возможно, ему понадобится на пару дней лечь на дно и не делать резких движений. Иногда волк проходит мимо притаившегося охотника, не чуя его запах. Тем более что эликсир можно пока не переправлять – имеющихся порций ему хватит, да и новый курьер появится в наличии не сразу. У исполнителя есть время отдохнуть и обдумать свои дальнейшие действия.

…Из соседней комнаты снова донеслись невнятные звуки – на этот раз они напоминали приглушенное мяуканье. Надо посмотреть, как там дела. Но сначала он выпьет чаю.

Шаркая тапочками, человек в черном прошел на просторную, отделанную деревом кухню, где нажал кнопку голубого электрического чайника. Он не слишком доверял современным нововведениям, но эта вещь действительно хороша, поскольку экономит время. Нет никакой опасности сжечь плиту – все само отключается. О-о-о, как велико нетерпение! Операция началась только сегодня, но он уже устал ждать. Особенность русского человека – хочется все и сразу. Но следует учесть, что он имеет дело не с уличными лохотронщиками. Если противник догадается, в чем дело, он не остановится перед тем, чтобы раздавить его, как букашку. Следует соблюдать осторожность.

Жадно отхлебнув горячий черный чай, человек в черном обжег небо и язык. Боли он не почувствовал – в голове вновь начали тесниться тревожные мысли. Ну-с, остается надеяться, что он не ошибся в кандидатурах, намеченных в качестве инструментов. Ошибка была бы не то что непростительна – она просто явилась бы катастрофой, перечеркнув то, что они планировали годами. Ах да, еще мальчик… Вероятно, с завтрашнего дня он предложит ему временно пожить в его доме. Пусть одна комната у него занята, а в двух других сложены нужные вещи, но они могут спать на общей кровати – как говорится, в тесноте, да не в обиде. Так лучше всего – когда вскоре настанет время жертвоприношения, ему не придется разыскивать парня по телефону. В отличие от мальчика, человек в черном не жаждал славы. Ему это было ни к чему. Есть тот, кто восхвалит и достойно вознаградит. Все остальное абсолютно неважно.

…Поставив пустую фарфоровую чашку со слипшейся чайной массой на стол, он с неохотой подумал, что позже придется тратить время на ее мытье вручную, – японская посудомоечная машина давилась чаинками, один раз пришлось ее ремонтировать. Пора. Дойдя по маленькому коридору до запертой двери, он всунул в отверстие плоский ключ и дважды повернул, попутно нажав на желтый язычок самодельного замка. Беззвучно открыл. И застыл на пороге, вглядываясь в темноту.

Мяукающие звуки внутри комнаты неожиданно прекратились.

Глава шестнадцатая
Зацепка
(22 часа 40 минут)

Зрелище, которое предстало перед Калашниковым, называлось дежа вю – включая тошнотворный запах сгоревших волос. Медэксперты в белом, подобно огромным муравьям, ползающие по полу, Склифосовский с сигарой в продавленном кресле и пепел вперемешку с угольками на паркете. Впрочем, это был, как бы выразился тот же московский пиар-менеджер, upgraded^[3] дежа вю, потому что внутри гримерки толпились и другие сотрудники отдела оперативных расследований – следователь уголовной полиции Гамбурга Герхард Краузе и офицер китайских спецслужб Ван Ли.

Краузе напоминал ему подпольного миллионера из одной забавной книжки, прочитанной еще в тридцатых годах. Оба автора впоследствии здесь, в городе, подарили ему экземпляр с автографом. Классический немец с «ветчинным рылом», светлыми волосами и белыми ресницами – даже его глаза, казалось, были бело-прозрачными. О внешности Ван Ли нельзя было сказать ничего определенного – Калашников отличал его от остальных китайцев лишь по наличию коричневой родинки возле глаза. Иначе запросто перепутал бы с владельцем подпольного кафе Вонгом.

Шефа Алексей увидел не сразу – тот стоял, разглядывая какой-то старый бумажный плакат на стене. Лишь по тому, как вытянулся и щелкнул каблуками Малинин, стало понятно – начальство тоже здесь.

Он посмотрел в сторону плаката и мгновенно узнал, кто стал жертвой на этот раз. Когда сорок лет назад эта женщина прибыла в город, ее появление произвело фурор. Толпы поклонников едва не сломали дверь Главного Суда, когда были оглашены условия наказания, – спецназу пришлось применять резиновые дубинки. Остается представить, что бы они сказали теперь, если бы видели все это. Администратор кабаре находился тут же, поминутно вытирая платком лысину, взмокшую от осознания неожиданного визита столь значительных персон.

– Все то же самое, милостивый государь, – объяснял Шефу Склифосовский, но на этот раз без грохочущего хохота, – опухшее лицо врача было уставшим и безразличным. – Очевидно, что орудие убийства – снова чистейшая вода с непонятными примесями: последствия ее применения перед нашими глазами. К сожалению, мои возможности тут заканчиваются. Вы приказали вашим людям отвезти это вещество на анализ в лабораторию профессора Менделеева, и это правильно – разложив его на отдельные молекулы, он выяснит примерный состав. Эти господа, – последовал небрежный кивок в сторону Краузе и Ли, – опросили работников кабаре. Те спохватились только через полчаса, когда зрители подняли скандал. Дверь в гримерку была заперта, им пришлось ее ломать. До этого никто из персонала ничего не слышал – в зале гремела музыка. На этот раз наш красавчик не полез по пожарной лестнице, а вошел и вышел через входную дверь.

Администратор достал второй платок – первый успел превратиться в мокрую тряпку. Его беспокоило все – и убийство, и появления Шефа, и то, как он будет возвращать посетителям деньги за билеты. Какая неудача! Надо было нанять Эдит Пиаф.

– Мы имеем вторую смерть за сутки, – громко прошептал Шеф, рассматривая лица побледневших офицеров Учреждения. – Слухи распространяются по городу с бешеной скоростью. Через десять минут тут будет светло, как днем, от фотовспышек и софитов телекамер. Нужно что-то делать. Срочно задержите самых известных серийных убийц – может быть, они укажут нам правильное направление. Отправьте спецбригаду по квартирам Чикатило, Джека Потрошителя, Оноприенко, «Мосгаза»^[4] – посмотрите, кого еще можно допросить на эту тему. Калашников, тебе все понятно?

Но Калашников, казалось, не слышал Шефа. Его вниманием завладел рассыпавшийся на столе букет роскошных белых роз, затейливо перевитый красной ленточкой. Цветы были очень свежими, это подтверждали капельки искусственной росы, наносимые торговцами на срезанные растения.

Он осторожно, чтобы не пораниться шипами, взял в руки один из цветков. От основания крупного лепестка бежали тончайшие причудливые красные прожилки, образовывая на бутоне рисунки в виде еле заметной паутинки. Внезапно от его костюма с треском отскочила искра – Алексей получил ощутимый электрический разряд. От боли он непроизвольно разжал руку – роза упала на пол, жалобно дрогнув лепестками бутона.

– Ты, видать, глухой, – грустно почесал рога Шеф. – Слышишь меня только в тот момент, когда я собираюсь тебя испепелить. И сейчас это желание у меня на редкость сильно. Я понимаю, что сегодня тяжелый день, все устали. Но у нас очень мало времени.

– Похоже, слона-то мы и не приметили, – не оборачиваясь, произнес Калашников. Он медленно наклонился и поднял смятый при падении цветок. – Официальное наказание Главного Суда для этой женщины – тотальное непризнание зрителями, освистывание, кидание помидорами, телевидению категорически запрещено брать у нее интервью. В общем, актриса погорелого театра, куда ходят надираться копеечным портвейном небритые алкаши. Ее никто здесь не любит. Но… Тогда откуда в гримерке появился шикарный букет?

Офицеры молча воззрились на Алексея. Малинин, как всегда, ничего не понял, он стоял и хлопал глазами. Ван Ли хлопнул в ладоши. Краузе прикусил губу. Шеф взглянул на цветы и одобрительно присвистнул.

– Иногда я думаю, что не напрасно спас тебя от работы в канализации.

– Я не устаю каждый день благодарить вас за это, – съязвил Калашников.

– И почему я не сделал тебя глухонемым? – парировал Шеф. – Какие предложения по поводу букета? Первое, что приходит в голову, – допросить всех ее любовников, но боюсь, это примерно же столько народу, сколько солдат в армии Наполеона. К тому же за последние сорок лет случаев дарения ей цветов не было зафиксировано.

Администратор кабаре, не выдержав нервного напряжения, упал в обморок, но этого никто не заметил. Все были поглощены открывшимся обстоятельством.