Страница Вторая

«…Ничто так не ранит, как нелюбовь, проявленная в ответ на искреннее чувство любви нежнейшей из нежнейших. Умиляясь масками, увлекаемся на тропы чужие, и уже трудно бывает отыскать свою покинутую дорогу, что с истечением времени зарастает бурной травой…» – Печальный взор царицы скользнул по стеклу, удерживающему россыпь капель дождя весеннего. Начинало светать, и она, не чаявшая дождаться рассвета, стала жадно всматриваться в горизонт, пытаясь увидеть первые лучи нарождающегося светила: «Зачем же свет погружается в пучину тьмы, уступая скипетр власти ночному мраку?.. Но ведь и мгла беспросветная расступается, не смея препятствовать поступи огнедышащего светила, растворяясь без остатка в лучах его, будто дева красная, тающая от нежных прикосновений возлюбленного своего…» Царица точно не знала, зачем день сменяется ночью и ночь перерастает в день. Что менялось в её жизни, вот так же, планомерно, ярко и детально высвечиваясь после долгой беспросветной полосы неведения? Ночью всё сливалось воедино, утрачивая формы и красочные контуры. И лишь залитые светом, они вновь обретали жизнь, проявляясь в ярком многообразии своём… На душе ночь!.. Когда же наступит рассвет и проявит всё то, что накопилось в ней в своих истинных красках?! Как много образов таит в себе душа! Мы кого-то любим, а кого-то – нет, видя в негативном свете, но каков он на самом деле, кто может сказать? И как часто человек сталкивается с чёрной неблагодарностью со стороны того, кого он идеализировал, видя в исключительно выгодном свете! Но кому это было выгодно?! Тому, кто обманывал, или тому, кто был рад обмануться? Мир Майи, мир иллюзий, – здесь каждый видит то, что хочет, называя чёрное – белым, а белое – чёрным. Но похоже, в этом мире были те, кто имел чётко определённые цели: очернить белое или выбелить черноту. И те и другие сходились на поле брани, и в этом гигантском столкновении белого и чёрного иногда рождалась серость… А серости, как известно, нет никакого дела как до белого, так и до чёрного, – на то она и серость!

«А вот и рассвет, – да не он ли принёс с собою сереющие контуры дня нового?! – Царица встала у окна, затем, повернув тугую ручку, распахнула огромные створки, решив впустить в свои покои свежесть туманного утра. – А быть может, так же следовало распахнуть свою душу, покуда ещё пребывающую во мраке неведения? Где-то там, во глубине её, за горизонтом всех несбыточных надежд готовилось к своему восшествию светило жаркое! Как распознать движение огня и прежде времени не испепелить душу свою, погружённую в бездну отчаяния, где правят бал чёрные языки пламени? А быть может, серый сумрак есть предвестник освобождения от ночи и следует всем сердцем устремиться ему навстречу? Быть может, в этой серости и есть спасение от долгой ночи?..» Царица улыбнулась своим мыслям и, взглянув благодарно в сереющие небеса, произнесла: «Свет, во Свете рождённый, да пребудет со мной во все дни и ночи!» Затем, будто стряхнув сонное оцепенение со своего тела, царица бодро шагнула в сторону дверей, имея целью выйти в свой пробуждающийся от сна дивный сад.

Любое прекрасное начинание следует предпринять в час утра. Тогда оно впитает в себя силу пробуждённых лучей, движущихся к своему зениту. Царица прошла в сад и остановилась около белоснежной скульптуры, олицетворяющей собой падшего на землю Ангела. Он упал с небес и сломал крыло… Статуя посерела от времени, впитав в себя пыль и копоть, но всё это было внешним, наносным. Внутри же Ангел был беспредельно чист и непорочен, храня тот же кристально чистый белоснежный замес… Возможно, Ангелу было безмерно тяжело оттого, что он утратил свою первоначальную белизну одежд. И серость ещё больше сковывала крылья, заполоняя уверенностью в том, что он уже лишён права вернуться в кристально чистый Мир. Он не достоин тех Небес, что ликуют в красках радужных в недосягаемой высоте… Ангел со сломанным крылом!.. Это было похоже на легенду, но царица всё же решилась предпринять великий труд и попытаться воскресить былую белизну безмолвной статуи. Она стала собирать росу с бутонов белых роз и, заключив в ладонях бесценную влагу, несла её к статуе, пытаясь напитать верхний слой въевшейся грязи… На мгновение ей показалось, что из глубин Ангельской груди вырвался вздох. Статуя как будто стала более тёплой. Но ведь Солнце ещё не взошло и лучи его покуда ещё не коснулись чела Ангельского! Царица встала на колени и начала молиться, обращаясь к Творцу Миров. Время шло незаметно, и вот уже сияющий полдень напомнил о том, что следует встать с колен и продолжить свой путь, что состоит из множества задач, которые надобно решить во дне нынешнем.

Сокол, покинувший глубину небес, вдруг спустился на плечо безмолвной статуи. Взглянув на всё ещё влажную грудь Ангела, что была покрыта падающей тенью небольшой часовни, сокол перелетел выше и оттуда стал смотреть в сторону статуи. Затем, медленно расправив то одно крыло, то другое, он резко взмыл в небеса. И уже через некоторое время возвратился на прежние позиции, сев на плечо Ангела. Решительным движением птица вонзила клюв в своё сильное крыло и, вытащив перо, уронила его на сломанное крыло Ангела. Но свежий порыв ветра смахнул лёгкое пёрышко. И тогда сокол ещё раз проделал то же самое. Удивительно, но данное перо будто вросло, сохраняя устойчивость от усиливающихся порывов ветра. Сокол будто был доволен проделанной работой, он также медленно расправил крылья, поочерёдно окинув взором одно, затем второе. Казалось, он оценивает количество перьев, которыми можно безбоязненно поделиться с Ангелом. Но здесь было главным сохранить голову на плечах, чтоб не проявить бездумную щедрость, ибо тогда он утратит способность летать. Да и Ангелу навряд ли он поможет возвратиться в Небеса при помощи своих перьев, – ведь у Ангелов крылья состоят из волокон Света, что лишь на первый взгляд видятся оперением подобным птичьему. И всё же сокол решил поделиться ещё одним пером…

Царица вновь выглянула из окна и проводила взглядом прощальный луч Солнца, уже скрывшегося за горизонтом. Серый сумрак вновь окутал землю, и надвигающаяся ночь пыталась растворить очертания отдалённых предметов. Первыми стали поглощаться те, что имели тёмную окраску, и дольше всех удерживали свои очертания те формы, что были светлы… «А как же Ангел?» – подумала царица. Она быстро двинулась к выходу и сама вдруг была поглощена обступившим её мраком. Здесь, под сенью густой листвы, было трудно удерживаться на незримых тропах, и постоянно приходилось оступаться. Но царица всё же двигалась в верном направлении, имея целью увидеть белую статую средь чёрной ночи. Как же велико было её удивление, когда, приблизившись к ней, она увидела не только светлый силуэт, но и тёмные перья, прочно осевшие на сломанном крыле Ангела. «Как ты мог упасть, Ангел мой легкокрылый?! – спросила царица, адресуя вопрос безмолвной статуе. – Люди говорят о том, что с тобой связано множество легенд». Чьи-то предки видели, как разверзлись небеса, и глазам их представилась Великая Битва, что происходила между чёрными и белыми ангелами. И один из них пал на землю, моментально окаменев. Другие же говорили о том, что этот Ангел изначально был чёрным, но, потянувшись к Добру и Свету, стал высветляться. И когда он уже готов был воспарить в небеса, чёрные собратья перебили ему крыло. А как известно, – на одном крыле далеко не улетишь… Никто не знал и не помнил, откуда взялась эта статуя, и, не зная наверняка, каждое поколение слагало свои легенды… «Я не знаю, как тебе помочь… – тихо прошептала царица. – Если бы ты мог разомкнуть свои окаменелые уста, то я бы исполнила слово твоё». Но Ангел безмолвствовал. «Здесь явно что-то не чисто!» – вновь произнесла царица, пытаясь оттереть верхний слой грязи, налипшей на плечи статуи. Это двойственное выражение заставило царицу призадуматься: «Если Ангел принадлежал Стану Чёрных, имеет ли смысл прикасаться к нему, ведь люди не только боятся, но и открыто ненавидят всё, что связано с тёмными силами? Ненависть! Разве это есть свойство светлых людей? Как странно: если они светлы, откуда в них столько негативных качеств?..» Царица погладила сломанное крыло Ангела и, отвернувшись, медленно пошла назад. Но по мере удаления от статуи она всё явственнее ощущала на себе нежный, признательный взгляд, которым провожал её Белый Ангел, погружённый в кромешный мрак.

«А если он чёрен внутри?! – блеснула мысль. – Хватит ли в мире росы, чтоб отмыть мне его добела?!» Царица встала и, подойдя к богато украшенному иконостасу, встала на колени, обратив свой взор в сторону Святых Ликов. «А если мне удастся оживить Ангела, но он окажется чёрен изнутри, – не закроются ли Врата Мира Горнего передо мной?!» – горячо воскликнула царица, и звук собственного голоса, прозвучавшего под гулкими ночными сводами, в какой-то степени испугал её саму. Но Лики хранили молчание… А как же могло быть иначе, – ведь они могли «говорить» только на языке Безмолвия. Царица вновь и вновь стала вопрошать, но вдруг в какой-то момент решительно встала и прошла к окну. Обратившись в сторону звёзд, она произнесла: «Благословите, Силы Небесные, и укрепите дух мой, во имя преумножения Света готовый шагнуть в гущу тьмы!» Затем, постояв ещё некоторое время в раздумьях, царица вновь вернулась на своё ночное ложе. «…Конечно, легче всего светить там, где и без тебя светло, но многие ли отважатся шагнуть в кромешный мрак, под леденящими порывами ветров проделать путь бесконечно долгий, длиною в вечность растянутый, и при этом не угасить светильник духа своего?..» Так, стремительно перелетая от одной мысли к другой, мятущийся разум царицы не заметил, как минуло время, отведённое для ночи, и стал зарождаться день, готовый вскрыть новую страницу Жизни…

Страница Третья

Царь с царицей восседали на престоле. Перед ними, склонившись в глубоком поклоне, стояли придворные и звездочёты. Довольно странные сны приснились сегодня супружеской чете. Они правили своей маленькой планетой Любви неисчислимое количество звёздных лет и сами могли управлять тем состоянием, что сродни погружениям в сновидения. Единый, непрерывный поток жизни из последовательно развивающихся событий ещё ни разу не смог выбить их из «колеи». Царственные супруги были всегда вместе, в единстве и неделимости своей как за гранью «снов», так и средь пророческих видений. А эта «белая ночь», что длится на планете Любви всего лишь несколько мгновений, как будто окунула их в иную жизнь, где они не были едины. Высший придворный Совет пребывал в состоянии глубоких раздумий.

– Вы должны уйти в те сферы, где разворачивались ваши сны! – вдруг произнёс один из придворных.

– О чём говорят звёзды? – обернувшись в сторону звездочётов, произнёс царь. «Звёзды молчат, мой Господин, – произнёс старший из учёных мужей. – Я думаю, они предоставляют вам право решить эту задачу самим…» Да, звёзды руководствуются одним им ведомыми путями в деле водительства не только планет, но и населяющих их звёздных духов. Царь склонил голову в знак того, что своего рода аудиенция подошла к концу. Один за другим, недоумённо пожимая плечами, придворные стали покидать большой тронный зал.

Долго ли, коротко ли сидели царь с царицею, каждый погружённый в мысли о своём, никто не знал о том, ибо Время здесь текло по-особому. И вдруг, будто сговорившись, в один момент они обратились друг к другу и, долгим взглядом будто простившись друг с другом, и сами покинули тронный зал… Вернее было бы сказать, они покинули себя и друг друга, несмотря на то, что они продолжали крепко сжимать руки друг друга. Они погрузились в сон, который тут же разделил их. Конечно, погрузившись в сновидение, они тут же почувствовали, как сферы окружающие поглотили их царственное сознание, лишив воспоминаний того, что было буквально мгновения назад. Конечно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут, но никто не сказал о том, что следует напрочь отречься от Положений своей родной обители. Так, до поры до времени, покуда срок не придёт возвращаться назад, следует и своё сберечь, и чужое – отметить почтением душевным. Как бы там ни было, но поступь нашего духа ступенями совершенствования есть великая Мистерия Жизни!.. Сферы, распахнувшие чрево своё самым таинственным образом, захлопнули дверь, ведущую к воспоминаниям. И теперь уже было сложно найти дорогу назад. Ведь за то время, что на Планете Любви исчисляется несколькими мгновениями, в данных сферах могут пройти миллиарды лет. Как не потерять себя и не разменять бесценное на то, что ценности не имеет? Вероятно, это можно назвать путешествием внутрь себя. И каждый из нас есть микрокосм, внутри которого в той или иной мере отражается макрокосм…

Новая заря Мира взошла на горизонте всех многоликих сфер. Они такие разные, как жемчужины, но, нанизанные на одну нить, они призваны «идти в одной связке», покуда она не будет прервана. Разрыв нити не всегда трагедия, когда она символом пуповины представлена. А иначе как можно познать свободное парение?! А дух, как известно, не терпит оков. Величайшая Мистерия Жизни имеет свои спады и подъёмы, в результате которых слагается великая история Сотворения Мира, которому нет конца и нет начала, ибо одно перетекает в другое. Зёрна духа, рассыпанные по Мирозданию будто по свежевспаханному вешнему полю, – прорастают, укрепляясь корнями в сферах Огнедышащих. И затем, отрывая пуповину незримую от Единого Истока Жизни, питавшего их, – подобно младенцу начинают свой путь, врываясь в глубины неведомых Вселенных. Где-то они бывают успешны, – эти звёздные души, а где-то могут застрять надолго, особенно тогда, когда одеянием духа служащая душа отягощается чрезмерной ношей, – плотью заблуждающейся представленной. Но чем хуже – тем лучше! Есть и такая формула, понять смысл которой на первый взгляд бывает очень трудно. Зерно духа, лежащее на поверхности, навряд ли сможет явить устойчивость в противовес тому, что приложило всю силу к прорыву сквозь окаменелую почву да к тому же упрочило корни свои, чтоб иметь устойчивую опору. Что ж, как в великом, так и в малом, – всё произрастает из зерна. Но, чтобы высечь венчальную силу свою, следует принять факт того, что грязь, чёрная и беспросветная, может послужить жизненно важным элементом, ибо корням высохшим – не удержать ствол могучий, а значит – не познать новой страницы Жизни, которая уготована всему сущему от часа Сотворения Мира. Но тот, кому удалось пробиться ввысь, – разумеется, будет иметь вечный доступ к Великой Книге Жизни, страницы которой обновляются с каждым днём и часом. И ни одна из них не может быть утеряна, подобно листьям, срываемым первыми же порывами ветра даже с самых могучих деревьев, если, конечно, они не произрастают на планете Любви!..

Страница Четвёртая

Шёл дождь, и падал снег. Эта планета была изрядно наводнена. Иногда волны с бушующим грохотом наваливались на берега, сметая всё на пути своём. Здесь разворачивалась своя мистерия Жизни, точка отсчёта которой терялась где-то во глубине вод океанических. Плод вызревал в окружении околоплодных вод, что питали и взращивали неведомое чадо с целью узреть в нём достойного гражданина означенной планеты. Сюда слетались Ангелы, и в сторону её обращали свой лучезарный взор Небесные Архангелы. Мистерия строительства Жизни на отдельно взятой планете – это всегда Великий Эксперимент с Космической точки зрения. Эволюция не знает покоя, и поступь её сотрясает сеть гигантских галактик. Но маленькая планета, соединённая нитью Жизни с рядом крошечных светил, мелькнувшая во Времени и в Пространстве микроскопической космической пылинкой, – что она может значить для Вечности?! И какой смысл может быть заключён в жизнедеятельности тех, кто населяет её?! А между тем здесь видятся два момента: одни так ничтожны в «величии» своём, другие же пытаются видеть свою ничтожность там, где уже достигнуто истинное величие…