Предисловие к третьему изданию

Если между первым и вторым изданием этой книги прошло девять лет, то потребность в третьем издании стала чувствоваться уже немногим более чем через год. Я мог бы порадоваться такой перемене; но если прежде пренебрежение моим трудом со стороны читателей я не считал доказательством его негодности, то и теперь проявившийся к нему интерес я не могу расценивать как доказательство того, что он превосходен.

Прогресс научной мысли не оставил в стороне и «Толкования сновидений». Когда в 1899 году я писал эту книгу, теории сексуальности [1905d] еще не существовало, а анализ более сложных форм психоневрозов еще только зарождался. Толкование сновидений должно было стать вспомогательным средством, обеспечивающим психологический анализ неврозов; углубившееся с тех пор понимание неврозов само стало оказывать влияние на представления о сновидениях. Теория толкования сновидений развивалась в том направлении, на котором не был сделан достаточный акцент в первом издании этой книги. С тех пор благодаря собственному опыту, а также работам В. Штекеля и других я научился правильнее оценивать объем и значение символики в сновидении (или, вернее, в бессознательном мышлении). Таким образом, в течение этих лет скопилось многое, что требовало специального к себе внимания. Я попытался учесть эти новации с помощью многочисленных вставок в тексте и примечаний. Если эти добавления угрожают порой выйти за рамки изложения или если не везде удалось поднять первоначальный текст до уровня наших нынешних взглядов, то к этим недостаткам своей книги я прошу снисхождения, поскольку они являются лишь следствиями и признаками ускоренного развития нашего знания. Я также отважусь предсказать, по каким другим направлениям отклонятся последующие издания «Толкования сновидений», если появится в них потребность. С одной стороны, они должны будут искать более тесную связь с богатым материалом поэзии, мифологии, языка и фольклора, а с другой стороны, более подробно, чем это было возможно сейчас, затронут отношения сновидения к неврозу и психическому расстройству.

Господин Отто Ранк оказал мне ценную услугу при выборе дополнений и собственноручно проверил оттиски. Я благодарен ему и многим другим за внесенные поправки.

Вена,

весна 1911 года

Предисловие к четвертому изданию

В прошлом году (1913) доктор А. А. Брилл в Нью-Йорке подготовил английский перевод этой книги. (The Interpretation of Dreams. G. Allen & Co., London.)

Господин доктор Отто Ранк на этот раз не только обеспечил корректуру, но и обогатил текст двумя самостоятельными статьями.

Вена,

июнь 1914 года

Предисловие к пятому изданию

Интерес к «Толкованию сновидений» не стих и во время мировой войны, и еще до ее окончания появилась необходимость в новом издании. В нем, однако, не удалось полностью учесть новую литературу, появившуюся после 1914 года; если она выходила на иностранных языках, то ни я, ни доктор Ранк вообще не имели возможности с ней ознакомиться.

Венгерский перевод «Толкования сновидений», сделанный доктором Холлосом и доктором Ференци, близок к выходу в свет. В моих «Лекциях по введению в психоанализ», опубликованных в 1916/17 годах (Х. Хеллером в Вене), одиннадцать лекций посвящены изложению проблемы сновидений; я стремился сделать изложение более простым и преследовал цель показать внутреннюю связь сновидений с учением о неврозах. В целом по своему характеру оно представляет собой выдержки из «Толкования сновидений», хотя в отдельных местах приводится больше подробностей.

На основательную переработку этой книги, которая подняла бы ее на уровень наших нынешних психоаналитических представлений, но зато уничтожила бы ее историческое своеобразие, я так и не смог решиться. Однако я думаю, что за свое почти двадцатилетнее существование задачу свою она выполнила.

Будапешт-Штайнбрух,

июль 1918 года

Предисловие к шестому изданию

Трудности, которые в настоящее время испытывает книжное дело, стали причиной того, что настоящее новое издание вышло в свет намного позже, чем это соответствовало потребности, и что оно – впервые – появляется в виде перепечатки предшествующего издания без внесения каких-либо изменений. И только список литературы в конце книги был дополнен и продолжен доктором О. Ранком.

Таким образом, мое предположение, что эта книга за свое почти двадцатилетнее существование задачу свою выполнила, не подтвердилось. Я мог бы скорее сказать, что ей предстоит решить новую задачу. Если раньше речь шла о том, чтобы дать некоторые разъяснения по поводу сущности сновидения, то теперь настолько же важно преодолеть упорное непонимание, на которое эти разъяснения наталкиваются.

Вена,

апрель 1921 года

Предисловие к восьмому изданию

На период между последним, седьмым, изданием этой книги (1922) и нынешней новой редакций приходится издание «Собрания сочинений», организованное Международным психоаналитическим издательством в Вене. В нем восстановленный текст первого издания составляет второй том, все более поздние дополнения объединены в третьем томе. Появившиеся в этот же промежуток времени переводы относятся к книге, выходившей в самостоятельной форме, – это французский перевод И. Мейерсона (1926), имеющий название «La science des rêves» (в «Bibliothèque de Philosophie contemporaine»), шведский перевод Йона Ландквиста («Drömtydning», 1927) и испанский перевод Луиса Лопеса Балестероса-и-де Торреса, вошедший в VI и VII тома «Obras Completas». Венгерский перевод, который еще в 1918 году я считал близким к выходу в свет, до сих пор так и не появился^[3].

Также и в данной редакции «Толкования сновидений» я относился к этому труду, в сущности, как к историческому документу и внес в него только те изменения, которые напрашивались благодаря прояснению и углублению моих собственных мыслей. В связи с такой установкой я окончательно отказался включать в эту книгу литературу по проблемам сновидений, вышедшую после первой публикации «Толкования сновидений», и опустить соответствующие разделы предыдущих изданий. Кроме того, я отказался от обеих статей – «Сновидение и поэзия» и «Сновидение и миф», – которые Отто Ранк подготовил для прежних изданий.

Вена,

декабрь 1929 года.

Предисловие к третьему (исправленному) английскому изданию^[4]

В 1909 году Дж. Стэнли Холл пригласил меня в Университет Кларка в Вустере прочесть пять лекций о психоанализе^[5]. В этом же году доктор Брилл опубликовал первый из своих переводов моих трудов, за которым вскоре последовали другие. Если психоанализ стал играть теперь определенную роль в интеллектуальной жизни Америки или будет играть ее в будущем, то значительную часть такого результата надо будет приписать этой деятельности и другим начинаниям доктора Брилла. Его первый перевод «Толкования сновидений» появился в 1913 году. С тех пор в мире многое произошло, и многое изменилось в наших взглядах на неврозы. Эта книга, удивившая при своем появлении (1900) мир своим новым вкладом, который она внесла в психологию, выходит, в сущности, без изменений. В полном соответствии с моими нынешними представлениями она содержит самое ценное из открытий, которые благосклонная судьба позволила мне совершить. Озарения подобного рода выпадают на долю человека, но только раз в жизни.

Вена, 15 марта 1931 года

I. Научная литература по проблемам сновидений

На последующих страницах я постараюсь привести доказательство того, что имеется психологическая техника, позволяющая толковать сновидения, и что при использовании этого метода любое сновидение предстает полным смысла психическим образованием, которое в надлежащем месте может быть включено в душевную деятельность в состоянии бодрствования. В дальнейшем я попытаюсь прояснить процессы, которыми обусловлены странность и непонятность сновидения, и на основании этого сделать вывод о природе психических сил, из взаимодействия или противодействия которых и образуется сновидение. Если это удастся, то мое изложение на том и прервется, достигнув пункта, где проблема видения снов выливается в более общую проблему, для решения которой нужно будет привлечь другой материал.

Своему изложению я предпосылаю обзор того, что было сделано предыдущими авторами, а также современного положения проблем сновидения в науке, поскольку в дальнейшем у меня будет нет так много поводов к этому возвращаться. Научное понимание сновидения, несмотря на тысячелетние попытки, продвинулось очень мало. Все авторы настолько единодушны в этом, что кажется излишним приводить отдельные голоса. В сочинениях, список которых я прилагаю в конце своей книги, имеется много ценных замечаний и интересного материала по нашей теме, но там нет ничего или почти ничего, что касалось бы сущности сновидения или окончательно разрешало бы его тайну. Еще меньше, разумеется, перешло в знание образованных людей, не являющихся специалистами.

Какое понимание в древние времена человечества нашло сновидение у первобытных людей и какое влияние оно, возможно, оказало на формирование их представлений о мире и о душе – это настолько интересная тема, что я лишь с большой неохотой отказываюсь от ее рассмотрения в данном контексте. Я сошлюсь на известные труды сэра Дж. Лаббока, Г. Спенсера, Э. Б. Тайлора и др. и только добавлю, что значение этих проблем и умозрительных рассуждений может стать нам понятным лишь после того, как мы решим стоящую перед нами задачу «толкования сновидений».

Очевидно, отзвук древнего представления о сновидениях лежит в основе оценки сновидений у народов классической античной эпохи. Они считали, что сновидения связаны с миром сверхчеловеческих существ, в которых они верили, и приносили откровения со стороны богов и демонов. Кроме того, им казалось, что сновидения имеют особый смысл для сновидца, как правило открывая ему будущее. Однако чрезвычайное разнообразие снов по их содержанию и впечатлению не позволяло прийти к единому их пониманию и заставляло разграничивать сны и разбивать их на группы в зависимости от их ценности и достоверности. Разумеется, у отдельных античных философов оценка сновидения была связана с местом, которое они отводили искусству предсказывать будущее как таковому.

В обоих посвященных сновидениям сочинениях Аристотеля сновидение становится уже объектом психологии. Мы узнаем, что сновидение имеет демоническую, а не божественную природу; поскольку сама природа имеет не божественное, а демоническое происхождение; таким образом, сновидение возникает не как сверхчеловеческое откровение, а по законам человеческого духа, родственного, однако, божеству. Сновидение определяется как душевная деятельность спящего, покуда он спит.

Аристотелю известны некоторые особенности жизни во сне, например, что сновидение превращает слабые, действующие во время сна раздражения в сильные («человеку кажется, будто он проходит через огонь и горит, тогда как на самом деле происходит лишь совершенно незначительное нагревание той или другой части тела»), и он делает из этого вывод, что по сновидениям врач может догадаться о первых, незаметных днем признаках начинающегося изменения в теле.

Как известно, древние до Аристотеля считали сновидение не творением грезящей души, а внушением с божественной стороны, и оба противоположных течения, с которыми мы все время сталкиваемся при оценке жизни во сне, обнаруживаются уже и у них. Истинные и ценные сновидения, ниспосланные спящему, чтобы предостеречь его или открыть ему будущее, они отличают от пустых, обманчивых и ничтожных, целью которых было ввести его в заблуждение или погубить.

Группе (1906) приводит такую классификацию сновидений по Макробиусу и Артемидору: «Сновидения разделяли на два класса. Одни оказывают влияние только через настоящее (или прошлое), но для будущего они не имеют никакого значения; они охватывают ενυπνια, insomnia, которые непосредственно воспроизводят данное представление или его противоположность, например голод или его утоление, и ϕαντασµατa, которые расширяют данное представление в форме фантазии, например кошмара или о государственном изменнике. И наоборот, второй класс сновидений считался определяющим будущее; к нему относятся: 1) непосредственное пророчество, которое человек воспринимает во сне (χρηµατισµοz, oraculum), 2) предсказание предстоящего события (οραµa, visio), 3) символическое, нуждающееся в истолковании сновидение (ονειροz, somnium). Эта теория сохранялась на протяжении многих столетий».

С этой различной оценкой снов была связана задача «толкования сновидений». Поскольку в целом от сновидений ожидали важных разъяснений, но не все сны можно было понять непосредственно и не всегда можно было узнать, не сообщал ли некий непонятный сон все-таки что-то важное, это дало толчок усилиям заменить непонятное содержание сновидения понятным и при этом полным значения. Самым большим авторитетом в толковании сновидений в эпоху поздней античности считался Артемидор из Дальдиса, обстоятельный труд которого должен возместить нам пропавшие сочинения на эту тему^[6].

Донаучное понимание сновидений у древних, несомненно, находилось в полном созвучии с их общим мировоззрением, в котором во внешний мир в качестве реальности обычно проецировалось то, что имело реальность только в душевной жизни. Кроме того, здесь придавалось значение тому главному впечатлению, которое получает бодрствующий человек от сохраняющегося утром воспоминания о сновидении, ибо в этом воспоминании сновидение – как нечто чуждое, проистекающее словно из иного мира – противостоит остальному психическому содержанию. Впрочем, было бы ошибочно полагать, что учение о сверхъестественном происхождении сновидений в наши дни не имеет сторонников; не говоря уже обо всех писателях-пиетистах и мистиках, которые изо всех сил стараются сохранить остатки когда-то обширной области сверхъестественного, пока они не оказались захвачены естественнонаучным разъяснением, – встречаются также очень проницательные, не склонные к каким-либо авантюрам люди, которые пытаются обосновать свою религиозную веру в существование и во вмешательство сверхчеловеческих духовных сил именно необъяснимостью явлений сна (Haffner, 1887). Оценка сновидений со стороны некоторых философских школ, например шеллингианцами^[7], явно созвучна не подвергавшемуся сомнениям в древности представлению о божественном происхождении снов; да и дискуссия о предвидящей, раскрывающей будущее силе сновидения не закончена, потому что попытки психологически объяснить накопленный материал недостаточны, как бы ни хотелось отвергнуть такое утверждение каждому, кто посвятил себя научному способу мышления.