Цитаты из книги «Двадцать тысяч лье под водой»

Мой роман ускользал от меня с первого же тома, страница обрывалась на самом интересном месте, мои мечты прерывались в самый прекрасный момент!

расстилался разрушенный, исковерканный, низвергнутый и мертвый город; вот обрушившиеся стены, обвалившиеся крыши, поверженные храмы, разбитые своды, лежащие на земле колонны, вот гигантский остов водопровода, следы набережной, вот длинный ряд рухнувших зданий, широкие пустынные провалы бывших улиц – одним словом, новая Помпея, скрытая под водой, которую капитан Немо воскресил перед моими глазами.

Здесь был и Костюшко – герой, павший с криком «Конец Польше!», Боцарис – Леонид современной Греции, О’Коннел – борец за независимость Ирландии, Вашингтон – основатель Североамериканского союза, Манин – итальянский патриот, Линкольн – павший от пули рабовладельца, и, наконец, мученик, боровшийся за освобождение негров, Джон Браун, вздернутый на виселице, – страшный рисунок в карандаше, выполненный Виктором Гюго

извилины которого имеют громаднейший периметр. Водоем, в который впадают величайшие в мире реки: Святого Лаврентия, Миссисипи, Амазонка, Ла-Плата, Ориноко, Нигер, Сенегал, Эльба, Луара, Рейн, орошающие страны, как самые цивилизованные, так и самые дикие! Величественная водная равнина, несущая корабли всех наций, охраняемая силами всего мира и заканчивающаяся двумя ужасными точками, наводящими страх на мореплавателей, – мысом Горн и мысом Доброй Надежд

Я заметил, что морское дно по мере приближения «Наутилуса» к Гибралтарскому проливу все более и более покрыто этими зловещими останками. Здесь берега Африки и Европы теснее сближаются между собой, и в этом узком пространстве столкновения судов случаются очень часто. Я видел множество железных остовов, фантастических развалин пароходов. Одни из них совсем опрокинулись, другие еще стояли, изображая собой каких-то приводящих в ужас животных. Один из таких пароходов, с пробоиной в борту, согнутой трубой, колесами, от которых остался один только обод, рулем, оторванным от ахтерштевня, но висящим еще на железной цепи, задним планширом, изъеденным морскими солями, представлял ужасный вид! Сколько погибших, сколько жертв принесло это кораблекрушение! Спасся ли хоть один матрос, чтобы рассказать об ужасном бедствии, или волны хранят роковую тайну? Не знаю почему, но у меня мелькнула мысль, что этот погруженный в морскую бездну пароход тот самый «Атлас», исчезнувший бесследно лет двадцать тому назад! Что за ужасное повествование получилось, если бы можно было рассказать о всех тайнах пучины Средиземного моря, этой необозримой могилы, где погибло столько богатств, где столько жизней обрели вечный покой!

й, и земля наша когда-нибудь уподобится охладевшему телу. Она станет так же необитаема, как необитаема Луна, которая уже давно утратила свою жизненную теплоту.

– Да! Эти бедняки не могут долго оставаться под водой. Правда, англичанин Персиваль в своем «Путешествии по Цейлону» рассказывает про какого-то кафра, который будто бы оставался целых пять минут под водой, но факт этот кажется мне очень сомнительным. Я знаю, что некоторые ныряльщики могут пробыть под водой пятьдесят семь секунд, а самые выносливые – до восьмидесяти семи секунд. Однако, когда они возвращаются в лодку, у них начинает изо рта и ушей литься вода с кровью. Я полагаю, что в среднем ныряльщики остаются тридцать секунд под водой. В эти тридцать секунд они торопливо собирают в свою сетку раковины жемчужниц, которые им удается найти. Эти водолазы-ныряльщики почти никогда не доживают до старости; зрение у них ослабевает, глаза гноятся, на теле образуются язвы, и очень часто они умирают на дне морском от кровоизлияния в мозг. – Да, – сказал я, – это невеселый промысел. И служит он только для удовлетворения женских прихотей! Скажите, капитан, сколько раковин можно приблизительно выловить в день?

Море – это все! Море покрывает семь десятых земного шара. Дыхание его чистое, животворное. Это необозримая пустыня, где человек не чувствует себя одиноким, потому что он слышит и видит, как кругом кипит жизнь. Море – это вечная жизнь, вечное движение, вечная любовь

Название это море получило от испанского слова «sargazzo», что значит «водоросль».

Около пяти часов вечера мы завидели на севере мыс Рас-Мухаммед. Этот мыс образует оконечность Синайского полуострова, лежащего между городами Суэцем и Акабой.