Цитаты из книги «Двойник»

тридцативосьмилетнего мужчины. Это мой возраст и, следовательно, также и его, и тут поток мыслей Тертулиано Максимо Афонсо, так сказать, раздвоился, с одной стороны, он принялся обдумывать некую пришедшую ему в голову дискриминационную идею, пытаясь понять, может ли спровоцировать разницу в возрасте их различное семейное положение, брак одного и иного рода любовная связь другого, проявив, таким образом, свои социальные предрассудки, свою концепцию благонравия и аморальности, с другой стороны, ему хотелось пренебречь вышеизложенными доводами и, исходя из того факта, что оба они являются копией друг друга, как показали просмотренные им видеофильмы, сделать вывод о столь же точном совпадении возраста преподавателя истории и актера.

Он прождал почти две недели. Тем временем он проводил уроки, два раза позвонил матери, подготовил письменную работу на четверг и еще одну, для другого класса, в пятницу он сообщил директору, что принимает его любезное предложение, в выходные сидел дома, позвонил Марии да Пас, поинтересовался, как она поживает и не пришел ли еще ответ, поговорил по телефону с коллегой-математиком, позвонившим ему, чтобы узнать, как он справляется со своими проблемами, закончил читать главу об амореях и начал главу об ассирийцах, посмотрел документальный фильм о ледниковом периоде в Европе и еще один, о далеких предках человека, подумал, что данный отрезок его жизни вполне мог бы стать темой романа, но это невозможно, в такое никто не поверит, снова позвонил Марии да Пас и говорил с ней таким слабым голосом, что она забеспокоилась и предложила свою помощь, он попросил ее прийти, она пришла, они занялись любовью, затем поужинали в ресторане

стенде несколько свободных газет

Он положил пакеты в багажник, вернулся и вынул из кармана письмо. Какой-то пробегавший мимо мальчишка нечаянно толкнул его, и письмо упало на тротуар.

Здравый смысл назвал бы его бессовестным обманщиком, но он тут же возразил бы ему, что положение, в котором он сейчас находится, является уникальным, единственным в своем роде, не имеющим прецедентов и, следовательно, лишенным выработанных предшествующей практикой моральных норм, ни один закон не предусматривает неслыханного случая удвоения людей, и поэтому он, Тертулиано Максимо Афонсо, вынужден все время экспериментировать, изобретая тактические ходы, правильные или не очень, способные привести его к цели.

Тертулиано Максимо Афонсо набрал номер телефона Марии да Пас, возможно, трубку возьмет ее мама, и их короткий диалог станет еще одной комедией притворства, гротескной и в то же время не лишенной патетики. Мария да Пас дома, спросит он, я бы хотел поговорить с ней. А кто ее спрашивает. Друг. А как вас зовут. Скажите ей, что с ней хочет поговорить ее друг, она поймет. У моей дочери есть и другие друзья. Не думаю, что их так уж много. Много или мало, у каждого есть имя. Хорошо, скажите, что ее спрашивает Максимо. В течение шести месяцев их романа с Марией да Пас Тертулиано Максимо Афонсо очень редко звонил ей домой, еще реже к телефону подходила ее мать, но в ее словах и ее тоне всегда сквозила подозрительность, а в его словах – плохо скрытое нетерпение, возможно, потому, что она знала об их отношениях меньше, чем ей бы хотелось, а его раздражало, что она знает хоть что-то. Все их предыдущие диалоги проходили приблизительно так же, с незначительными вариантами, может быть, они были менее напряженными, чем данный несостоявшийся разговор, несостоявшийся, потому что трубку взяла сама Мария да Пас, но все эти разговоры, как и многие другие, подобные им, могли бы фигурировать в качестве иллюстрации Взаимного Непонимания в книге Человеческих Отношений.

Решение, принятое наконец Тертулиано Максимо Афонсо, поражает умопомрачительной простотой и абсолютной ясностью.

Итак, письмо – это единственный способ, и притом самый надежный, для осуществления его конспиративных планов, но он, естественно, ни в коем случае не должен указывать в нем свое имя и свой адрес.

он растерялся, как если бы ему необходимо было решить уравнения второй степени, а он вдруг забыл, как решаются уравнения первой степени.

Если мы вспомним, что в прежние времена детям, чтобы показать им, какая бывает неумолимая связь между ничтожностью причины и серьезностью следствия, рассказывали о сражении, проигранном только потому, что в какой-то момент у одного из коней отлетела подкова, то ход логического рассуждения, приведший Тертулиано Максимо Афонсо к вышеупомянутому выводу, не покажется нам более проблематичным и сомнительным, нежели тот, что содержится в сем поучительном эпизоде из истории войн, в котором виновной за поражение оказалась в конечном счете профессиональная несостоятельность кузнеца побежденного войска. Вопрос в том, какое решение примет теперь Тертулиано Максимо Афонсо.