– Около двадцати двух сорока пяти, – продолжал я, – Стефани, понимая, что ей грозит опасность, выпрыгивает из машины и бежит по лесу; убийца нагоняет ее и топит. Он забирает у нее ключи от дома и едет туда, вероятно, в тот же вечер, в понедельник. Не найдя ничего там, проникает в редакцию и выносит компьютер Стефани, но и там его ждет облом. Стефани была слишком осторожна. Чтобы выиграть время, он в полночь отправляет эсэмэску Майклу Берду, зная, что тот главный редактор газеты; он все еще надеется завладеть результатами расследования Стефани. Когда он понимает, что полиция штата подозревает исчезновение человека при невыясненных обстоятельствах, все ускоряется. Убийца возвращается в квартиру Стефани, но тут появляюсь я. Он меня вырубает, а на следующую ночь приходит снова и поджигает дом, надеясь уничтожить так и не найденную документацию.

Первый раз с тех пор, как началось это дело, у нас что-то прояснилось. Наши тиски начали сжиматься. Однако обитатели города пребывали на грани массового психоза, и первая полоса сегодняшней “Орфеа кроникл” подливала масла в огонь. До конца я это осознал, когда Анне позвонил Коди:

– Ты читала газету? Убийство Стефани связано с фестивалем. Я сегодня в пять вечера собираю волонтеров в кафе “Афина”, мы думаем объявить забастовку. Мы не чувствуем себя в безопасности. Возможно, фестиваль в этом году не состоится.

* * *

В это время в Нью-Йорке

Стивен Бергдорф с женой возвращались домой пешком.

– Я знаю, у журнала сложности, – ласково сказала ему жена, – но почему бы тебе все-таки не уйти в отпуск? Ты же знаешь, это пойдет на пользу нам всем.

– По-моему, с точки зрения финансов, сейчас не время для сумасбродных путешествий, – резко одернул ее Стивен.

– Сумасбродных? – возразила жена. – Моя сестра одолжит нам трейлер. Поедем по стране. Никаких особых расходов не потребуется. Доедем до Йеллоустонского национального парка. Дети мечтают побывать в Йеллоустоне.

– В Йеллоустоне? Там слишком опасно, медведи и все такое.

– Господи, Стивен, да что на тебя нашло? – рассердилась жена. – В последнее время только и делаешь, что ворчишь.

Они подошли к дому, и Стивен вздрогнул от неожиданности: их поджидала Элис.

– Здравствуйте, мистер Бергдорф, – сказала она.

– Элис, какой приятный сюрприз! – пробормотал он.

– Я принесла все нужные документы, вам осталось только подписать.

– Ну, разумеется, – отозвался Бергдорф; актер из него был никудышный.

– Документы срочные. Поскольку после обеда вас не было в офисе, я решила, что завезу их вам на подпись домой.

– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил Стивен, глупо улыбаясь жене.

Элис протянула ему папку со всякими письмами. Он проглядел первое письмо, держа папку так, чтобы супруга ничего не видела, – рекламная рассылка. Изобразив на лице интерес, он взглянул на следующее письмо. Это был листок, на котором Элис написала:

Наказание за то, что целый день не давал о себе знать: 1000 долларов.

Снизу был приколот скрепкой уже заполненный чек на ее имя из его чековой книжки. Книжку она у него изъяла.

– Вы уверены, что это корректная сумма? – дрожащим голосом спросил Бергдорф. – По-моему, дороговато.

– Цена справедливая, мистер Бергдорф. За качество надо платить.

– Ну, тогда подписываю, – еле выдавил он.

Подписав чек на 1000 долларов, он закрыл папку и протянул ее Элис. Попрощался с кривой улыбкой и ринулся вместе с женой в дверь. Через несколько минут он уже звонил ей из туалета, пустив воду из крана.

– Элис, ты рехнулась? – прошептал он, примостившись между унитазом и раковиной.

– Где тебя носило? Исчезаешь, и ни слуху ни духу?

– Мне надо было кое-куда смотаться, – промямлил Бергдорф, – а потом я заехал к жене на работу.

– Смотаться? Это еще куда?

– Мне велели никому не говорить.

– Если ты немедленно все не расскажешь, я сейчас заявлюсь к тебе и все расскажу твоей жене.

– Ладно, ладно, – взмолился Стивен. – В Орфеа я ездил. Послушай, Элис, Стефани убили…

– Что?! И ты туда ездил, трижды кретин! Боже, ну почему ты такой кретин? Что мне с тобой делать, дурак ты безмозглый?

Элис в бешенстве бросила трубку. Прыгнула в такси и отправилась в Манхэттен, в конец Пятой авеню, где расположены шикарные бутики. У нее есть тысяча долларов на карманные расходы, и она ни в чем себе не будет отказывать.

Элис вышла из такси неподалеку от застекленной башни, где находился офис “Канала 14”, влиятельной частной телестудии. В конференц-зале на 53-м этаже генеральный директор Джерри Райс проводил совещание руководства канала:

– Как вы знаете, наш рейтинг с начала лета сильно понизился, я бы даже сказал, катастрофически рухнул. Потому я вас и собрал. Мы должны срочно что-то предпринять.

– Где главная проблема? – спросил кто-то из креативщиков.

– Проблема с нашей восемнадцатичасовой программой. Нас заткнул за пояс “Смотри!”.

Канал “Смотри!” был прямым конкурентом “Канала 14”: примерно та же аудитория, равный рейтинг, сходный контент. Каналы вели ожесточенную борьбу за рекордные рекламные бюджеты на самые популярные передачи.

– “Смотри!” крутит дико успешное реалити-шоу, – пояснил директор по маркетингу.

– В чем там фишка? – спросил Джерри Райс.

– Вообще-то ни в чем. Показывают трех сестер. Как они обедают, ходят по магазинам, на гимнастику, ссорятся, мирятся. Их типичный день.

– И где они работают?

– Нигде не работают, – отозвался программный директор. – Им за то и платят, что они ни фига не делают.

– Такое мы сами можем сделать, даже лучше! – заявил Джерри. – Нужно еще более бытовое реалити-шоу.

– Но целевая аудитория реалити-шоу – люди скорее бедные и малообразованные, – заметил шеф-редактор. – Они включают телевизор, чтобы им дали мечту.

– Вот именно, – ответил Джерри, – нам нужна идея, как обратить зрителя к самому себе, к его стремлениям. Реалити-шоу, влекущее его вперед! К осени мы могли бы представить новую концепцию. Надо нанести решающий удар! У меня уже есть слоган: “Канал 14. Ваша мечта – в вас самих!”

Предложение было принято на ура.

– О, звучит круто! – одобрил директор по маркетингу.

– Я хочу, чтобы к осени у нас была ломовая передача. Чтобы все на ушах стояли! Чтобы мы к сентябрю запустили гениальную концепцию и вся аудитория была нашей! Даю вам ровно десять дней: в понедельник четырнадцатого июля мне нужны предложения по главной программе осени.

Джерри распустил собравшихся. Когда все стали расходиться, у него запищал телефон. Звонила его жена, Синтия. Он снял трубку.

– Джерри, – с упреком сказала Синтия, – я уже не первый час не могу тебе дозвониться.

– Прости, у меня было совещание. Ты же знаешь, у нас сейчас напряженка, готовим программы к следующему сезону. Что случилось?

– Дакота сегодня вернулась в одиннадцать утра. И опять пьяная.

Джерри беспомощно вздохнул:

– Синтия, ну я-то что могу поделать?

– В конце концов, эта наша дочь, Джерри! Ты же слышал, что сказал доктор Лерн: ее надо увозить из Нью-Йорка.

– Увозить из Нью-Йорка! Как будто это что-то изменит.

– Джерри, не будь ты таким фаталистом! Ей всего девятнадцать. И ей нужна помощь.

– Как будто мы не пытаемся ей помочь…

– Ты себе не представляешь, каково ей сейчас, Джерри!

– Зато я прекрасно себе представляю, что моя девятнадцатилетняя дочь – наркоманка! – взорвался он, но успел понизить голос на последней фразе, чтобы никто не услышал.

– Давай не по телефону, – предложила Синтия, чтобы его успокоить. – Ты где?

– Как ты думаешь, где я могу быть?

– Вот я и спрашиваю. Сеанс у доктора Лерна в семнадцать ноль-ноль, – напомнила Синтия. – Ты что, забыл?

У Джерри глаза полезли на лоб: совсем вылетело из головы! Он пулей вылетел из кабинета и помчался к лифту.

Каким-то чудом в кабинете доктора Лерна на Мэдисон-авеню он оказался вовремя. Полгода назад Джерри согласился ходить на еженедельные сеансы семейной терапии вместе с женой Синтией и дочерью Дакотой, девятнадцати лет.

Райсы устроились втроем на диване; доктор Лерн, как всегда, восседал напротив, в кресле.

– Ну, – поинтересовался доктор, – что случилось за время после нашего последнего сеанса?

– Вы хотите сказать, за две недели, – фыркнула Дакота, – папочка ведь на прошлой неделе забыл явиться?..

– Уж прости, пожалуйста, я работаю! Оплачиваю безумные семейные расходы! – огрызнулся Джерри.

– Ох, Джерри, очень тебя прошу, не начинай! – взмолилась жена.

– Я сказал просто “нашего последнего сеанса”, – заметил терапевт бесстрастным тоном.

Синтия попыталась направить разговор в более конструктивное русло:

– Я сказала Джерри, что ему надо больше времени проводить с Дакотой.

– И что вы об этом думаете, Джерри? – спросил доктор Лерн.

– Думаю, что летом с этим будет сложно: нам надо полностью проработать концепцию передачи. Конкуренция – штука жесткая, мы во что бы то ни стало должны к осени запустить новую программу.

– Джерри, – раздраженно сказала Синтия, – кто-то же может тебя заменить? У тебя вечно ни для кого нет времени, одна работа!

– Мне надо кормить семью и психиатра, – бесцеремонно отозвался Джерри.

Доктор Лерн и бровью не повел.

– Ты вообще думаешь только о своей говенной работе, папа! – воскликнула Дакота.

– Потрудись не прибегать к подобной лексике, – одернул дочь Джерри.

– Джерри, – обратился к нему терапевт, – как вы думаете, что Дакота пытается вам сказать в подобной форме?

– Что благодаря этой “говенной работе” ей оплачивают телефон, шмотки, ее долбаную машину и то, что она пихает себе в нос!

– Дакота, ты это пытаешься сказать отцу?

– Не-а. Я собаку хочу, – ответила Дакота.

– Час от часу не легче, – взвыл Джерри. – Сперва тебе нужен компьютер, теперь еще и собака…

– Не говори мне больше про этот компьютер! – вскрикнула Дакота. – Никогда больше про него не говори!

– Вы купили компьютер по просьбе Дакоты? – продолжал свои расспросы Лерн.

– Да, она так любила писать, – объяснила Синтия Райс.

– Тогда почему бы не завести ей собаку?

– Потому что она безответственная, – ответил Джерри.

– Откуда ты знаешь, ты же мне не даешь попробовать! – возразила Дакота.

– Вижу, как ты обращаешься с собой, мне вполне достаточно! – парировал отец.

– Джерри! – вскрикнула Синтия.

– И вообще она хочет собаку, потому что ее подружка Нейла завела собаку, – с умным видом объяснил Джерри.

– Она Лейла, а не Нейла! Ты даже не знаешь, как зовут мою лучшую подругу!

– Эта девица – твоя лучшая подруга? Она собаку назвала Марихуаной.

– Ну и что, Марихуана очень милая! – возразила Дакота. – Ей всего два месяца, а она уже просится на улицу!

– Черт, да не в том же проблема! – рассердился Джерри.

– В чем же тогда проблема? – спросил доктор Лерн.

– Проблема в том, что эта Лейла плохо влияет на мою дочь. Когда они вместе, они всякий раз черт-те чем занимаются. Если хотите знать мое мнение, все случилось не из-за компьютера, а из-за этой Лейлы!

– Проблема в тебе, папа! – закричала Дакота. – В том, что ты совсем дурак и ничего не понимаешь!

Она вскочила с дивана и выбежала из кабинета. Сеанс продолжался от силы четверть часа.

* * *

В 17.15 мы с Анной и Дереком приехали в кафе “Афина” в Орфеа. Нашли столик в углу и незаметно устроились там. Зал был битком набит волонтерами и любопытными, сбежавшимися поглазеть на странное сборище. Коди, близко к сердцу принимавший свои обязанности главы волонтеров, стоял на стуле и чеканил слова, а толпа хором их подхватывала.

– Мы в опасности! – кричал Коди.

– Да, в опасности! – отозвались внимавшие ему волонтеры.

– Мэр Браун скрывает от нас правду о смерти Стефани Мейлер. Знаете, почему ее убили?

– Почему? – проблеял хор.

– Из-за театрального фестиваля!

– Фестиваля! – возопили волонтеры.

– Зачем мы тратим свое время? Чтобы нас всех перебили?

– Неееееет! – взвыла толпа.

Официант принес нам кофе и меню. Я не первый раз видел его в ресторане. Это был явный потомок индейцев, с длинными волосами, тронутыми сединой. Мне запало в память его имя: его звали Массачусетс.

Волонтеры поочередно брали слово. Многих встревожила заметка в “Орфеа кроникл”, они боялись стать следующими жертвами убийцы. Мэр, находившийся здесь же, выслушивал упреки каждого и пытался своими ответами урезонить волонтеров и успокоить их.

– Никакого серийного убийцы в Орфеа нет, – отчеканил он.

– Как же нет убийцы, если Стефани Мейлер убили, – заметил какой-то коротышка.

– Послушайте, случилась трагедия, это верно. Но никакого отношения ни к вам, ни к фестивалю она не имеет. Вам не о чем беспокоиться.

Коди, снова взобравшись на стул, обратился к мэру:

– Господин мэр, мы не позволим себя убивать ради театрального фестиваля!

– В сотый раз повторяю, – возразил Браун, – это дело, каким бы ужасным оно ни было, не имеет к фестивалю ни малейшего отношения! Это полный абсурд! Вы отдаете себе отчет, что без вас фестиваль не состоится?

– То есть вас только это и заботит, господин мэр? – возмутился Коди. – Только ваш дурацкий фестиваль, а не безопасность ваших сограждан?

– Я просто предупреждаю вас о последствиях неразумного решения. Если театральный фестиваль не состоится, город не оправится от такого удара.

– Это знак! – закричала вдруг одна женщина.