Мама шла на кухню, приносила оттуда горячее (мясо обязательно перекладывала из кастрюли в специальную супницу). Но горячее мы ели уже после того, как часы пробьют двенадцать.

А потом, после двенадцати, мы находили под елкой еще подарки. Мама говорила: «Давайте сходим посмотреть на елочку? Может быть, найдем там еще что-нибудь?» И мы находили. Это был мегасюрприз. Потому что вроде бы Дед Мороз и Снегурочка уже нам подарили все подарки, салатом мы наелись, а тут такое!!! Подарков всегда было очень много.

Я помню, что никогда не выпрашивала игрушек. Один только раз в «Детском мире» мне очень понравилась заводная лошадь с тележкой. Она была такая прекрасная… умела ездить и ей можно было управлять… Я потом, конечно, думать забыла про эту лошадь, потому что видела ее сильно раньше Нового года, может быть, осенью. Дед Мороз мне подарил в тот год набор пластмассовых овощей, кстати, отличный, мы ими играли в магазин с сестрой. И вдруг под елочкой оказалась эта суперлошадь! Я даже говорить не могла какое-то время от восторга.

Какое-то время мы играли с подарками, а потом нас укладывали спать. Взрослые оставались за столом и разговаривали: о бытовых каких-то вещах, о планах на будущее, вспоминали что-то… тихо разговаривали… мы уже не слышали… мы уже спали.

 
5
 

Когда мне исполнилось семь лет, я пошла в школу.

Я не любила ее, там было скучно, скучно, скучно, потому что очень легко. Чистописание, вычерчивание по линейке – это все я уже знала. Или эта лишняя писанина – «домашняя работа», «классная работа». Раздражала необходимость описывать математические действия. Казалось бы, уже сто раз посчитал, сколько яблок у Маши и у Васи, но нет, надо написать условие, потом математическое действие, потом прописью ответ – и не где-нибудь, а отступить десять клеточек с левой половины страницы, сколько-то сверху… Все это навевало скуку.

Еще меня просто бесили сосиски в целлофановой шкурке, которые давали в школе к завтраку. Сосиска была горячей, и целлофан с нее стащить было практически невозможно, а когда она остывала, то делалась невкусной или время завтрака заканчивалось, так что приходилось давиться этой чертовой сосиской. Ну и вообще, как можно варить сосиску в целлофане?!

Классную руководительницу я прекрасно помню. Мне кажется, я была влюблена в нее. Она была похожа на Татьяну Виденееву – худенькая, высокая, голос очень похож, манеры…

Но однажды она поставила мне двойку по труду, я долго сидела у нее в классе и просила не ставить мне эту двойку… Мне никак не удавалось сделать вертолет из конструктора. Я потом сделала его, дома. Положила вертолет в коробку из-под конструктора, долго прилаживала крышку, чтобы вертолет не рассыпался, потом запихивала коробку в сумку, чтобы донести это сделанное. А учительница сказала, что мне кто-то помогал. Как же я была разочарована!

Одноклассников помню… Мальчика Марата, который сидел рядом со мной. Так как я была «очкарик», я всегда сидела за первой партой. Помню мальчика Ваню, круглейшего отличника, он знал все, был очень начитанный, поэтому ему тоже всегда было скучно. А еще Иру, с которой поначалу были в контрах. Мы с ней дрались, она меня ужасно раздражала тем, что выкрикивала на уроках, не соблюдала установленный порядок. А однажды Ира пришла в школу и плакала, потому что ее дог проколол желудок куриной трубчатой костью и умер. И тогда я с ней подружилась. Я ее жалела после смерти дога.

Освобождение от школы наступало тогда, когда мы вылетали из школы и бежали собирать военные пуговицы на свалку. Свалка находилась за казармами, туда в какой-то момент выбросили кучу срезанных с шинелей пуговиц. Их там было очень много, этих пуговиц, они были разных размеров и цветов – посеребренные и позолоченные, со звездами. Мы лазили через забор на свалку и собирали эти пуговицы. Их было очень много, но в то же время нужно было поковыряться, чтобы их найти, так что каждый накапывал себе на свалке свою кучку пуговиц, личное сокровище.

 
6
 

Помню утро. Шум метлы дворника, птички чирикают, детские голоса… это малышня из детского сада, который около дома, на прогулку вышла. Значит, эти воспоминания относятся к тому моменту, когда я училась в третьем классе. Тогда у нас была вторая смена, и я вставала поздно.

Завтракали вместе, но без деда, потому что он уходил на работу совсем рано. Вставал раньше всех, ел и уходил на завод. До завода он всегда ходил пешком, а путь туда неблизкий, поэтому ему нужно было много времени.

До завтрака мама успевала подмести во всей квартире пол и прибраться. Потом мы вместе садились есть. Бабушка за стол с нами почти не садилась, готовила на всех, а сама перекусывала у плиты. Мама и мы с Надей – за столом. Как правило, мне давали яйца всмятку, бутерброд с маслом, чай с сахаром. До сих пор обожаю яйца, это моя страсть с детства.

Я очень любила, когда мама мне заплетала косы и вплетала туда банты. У меня был огромный мешок с бантами, где мама их доставала, непонятно. Тогда не было возможности разноцветные такие доставать. А у меня каких только цветов там не было! Особенно нравилось, когда мама вплетала сразу несколько лент – синюю и белую или белую и оранжевую. Я считала, что это просто суперкрасиво.

А еще я любила мамины сокровища. В углу в ее комнате стоял трельяж с ящиками, где хранились вся ее косметика и украшения. Я обожала там копаться. Помню, что у нее было любимое золотое кольцо с черным камушком. Такое маленькое. Она его очень любила, носила часто. Я все время не понимала, почему она его любит. Мне наоборот нравилось другое – большое золотое кольцо с большим рубином. Все эти «богатства» были доступны для нас. Даже когда мамы не было дома, мы играли с ее косметикой, с ее украшениями, и с золотыми, и не золотыми. Кроме того, все книги, которые у нас были, а их было достаточно много, тоже находились в маминой комнате. Там вдоль стены были составлены несколько книжных шкафов, поэтому получился один огромный шкаф. Я много времени проводила у этого шкафа, рассматривая книжки.

 
7
 

Когда мы жили в Москве, мама работала в милиции, в отделе по экономическим преступлениям. Я не знаю, был ли это УБЭП. Она не была следователем или дознавателем. Мама занималась работой с деньгами, есть такая функция – техническое описание денег, опознание купюр, их хранение, производство экспертизы. Вот такими делами. То есть у нее было какое-то звание, но она не занималась напрямую следственной работой.

Мама никогда не носила форму, она всегда одевалась очень хорошо.

Она очень многого достигла сама – содержала семью по полной программе: машина, дача, нормальный достаток. Но с другой стороны, как мне кажется, на нее очень сильное впечатление произвел первый неудачный брак, от которого у нее случилось двое детей. Причем Надя родилась почти случайно уже в момент развода. Мама долго решала – сделать аборт или оставить этого ребенка. Так она и осталась одна с двумя детьми. Я даже помню, что в доме периодически звучала именно эта формулировка «одна с двумя детьми».

Хотя она никогда не испытывала недостатка внимания со стороны мужчин. У мамы постоянно были романы, реально постоянно. Это ее нормальное состояние. Она проводила мужчин в дом.

Ее предыдущий любовник, дядя Миша, который был до моего отчима, он меня просто бесил. Они вместе работали, там и познакомились. Это было, когда только начали появляться компьютеры, я иногда приходила к нему в кабинет и на его компьютере играла. Один раз, мне было семь или восемь лет, он пришел пожелать нам с сестрой спокойной ночи. Когда дядя Миша увидел, что я сплю раздетая, без майки, начал требовать, чтобы я немедленно надела или ночную рубашку, или пижаму. Я говорю: «А я так не люблю, я сплю в трусах». А он свое – нельзя спать без майки. Почти довел меня до слез, потому что я никак не могла сказать ему, чтобы он отстал, а он настаивал, чтобы я надела что-нибудь сверху. Потом он исчез куда-то, ну в смысле из нашего дома, на работе у мамы я его иногда видела…

 
8
 

Помню отца. Одну сцену только помню, один образ. Мне было года четыре, потому что Надя уже была. Еще была совсем маленькая, только родилась. Отец тогда уже с нами не жил и, видимо, время от времени приходил к матери мириться. Я помню, как он стоял в дверях, а я в этот момент шла по коридору в свою комнату. Мама позволила отцу меня позвать, а я не пошла. Так и запомнила: отец стоит в проеме входной двери и зовет меня.

Потом никакая информация о нем была для нас недоступна. У нас не было его фотографий, мы не знали, где он живет. Да и сам отец не пытался наладить с нами связь, особенно после того, как мама вышла замуж и отчим удочерил нас. После этого то ли сами мама с отчимом, то ли кто-то из их знакомых навестили отца, устроили разборку и потребовали, чтобы он больше никогда не показывался.

Недавно Надя нашла семью отца – то ли его тетю, то ли его мать, которая помнила обо мне, но о существовании Нади не подозревала. Те родственники позвали Надюху в гости. Я не ездила. В общем, по разговорам стало понятно, что отец спился окончательно.