Глава вторая

Часы пробили полдень, и Антон неохотно поднялся с кровати. За окном жужжала газонокосилка, вдалеке, скорее всего по шоссе, проехала машина. Где-то залаяла собака. Антон потянулся, надел штаны и футболку и вышел на просторную терраску, где накануне тетя Шура кормила его блинчиками с мясом. Кухню он нашел без труда. От темного угла с коптящей газовой плитой и угрожающе дребезжащим холодильником "ЗИЛ" не осталось и следа. Большие окна, светлая мебель и современная бытовая техника. Холодильник от пола до потолка с огромной морозильной камерой.

Пока он возился с кофеваркой, на пороге появилась тетушка. Как всегда бодрая и энергичная.

– Доброе утро, Антон!

– Доброе! Кофе?

– Кофе, – согласилась Александра Дмитриевна. – И идем на улицу, там сегодня чудо как хорошо!

С тетей Шурой он ладил всегда. Последние лет двадцать точно. До самого выхода на пенсию она занимала руководящую должность на одном из заводов, на который пришла сразу после Бауманки. В детстве Антон виделся с ней нечасто. А потом они с троюродной сестрой Сашкой, внучкой Александры Дмитриевны, поступили в педагогический университет. В один год и на одну и ту же специальность – учитель истории и иностранного языка. Так Антон стал регулярно бывать в гостях у тетки Шуры и ее мужа, которые жили неподалеку от универа. Виктор Николаевич Игнатов приходился родным братом Антонову деду. Суровый мужчина в годах, он вежливо приветствовал молодежь и удалялся в свой кабинет работать. Бывало, что они с Сашкой забегали на чай, а оставались на ночь. Тетя Шура накрывала на стол, кормила их мясными пирогами и вареньем. И расспрашивала о студенческой жизни. Тетя Шура была первой, с кем Антон познакомил Ольгу. Тетя Шура была первая, кто узнал об их скоропалительном браке. Тетя Шура была единственная, кто поддержал тогда их с Ольгой. Когда родилась Варька, родители Антона уже третий год жили за границей. Бабушки давно не было в живых, а деда он и вовсе не помнил. Именно сюда, в просторную квартиру с видом на церковь из "Иронии судьбы" Эльдара Рязанова, он и ушел после первой серьезной ссоры с Ольгой. А потом прабабушка Нюта в Заузье умерла. И старшие Игнатовы переехали в дом на озере, оставив квартиру Сашке.

– Как там Сашка, теть Шур? Звонит?

– Звонит… – вздохнула Александра Дмитриевна и сделала большой глоток кофе. Они устроились на широкой лавке перед крыльцом. День стоял чудесный. Солнечный, но не жаркий. Отличный день для того, чтобы открыть купальный сезон.

– Нервная? – уточнил Антон.

– Это ты очень мягко выразился, Антош, – тетушка засмеялась. – Искры через трубку летят. Что-то у них там не выходит так, как было задумано.

Старший сын Сашки Егор только что закончил школу, и теперь все семейство с нетерпением ждало: поступит на бюджет или нет?

Сашка, ушедшая однажды в декретный отпуск, на работу в школу так и не вернулась. Детей у нее было трое, собаки две, а муж один. Именно его Антону было особенно жаль.

– Поступят, – уверенно произнес он.

– Куда денутся, – усмехнулась тетя Шура. – Ты купаться собираешься? Тропинку еще не прокосили. Так что либо сам, либо иди на причал. Лодку Максим вытащил, когда меня привез.

Максим из них всех был самым старшим. Родной брат Сашки впервые женился три года назад и сейчас только постигал самые азы отцовства. Антон, выдавший зимой замуж дочь, смотрел на брата с некоторым снисхождением и тоской одновременно.

– Как его сюда только отпустили? – удивился он.

– Вытянул короткую соломинку, когда тянули жребий, кто меня повезет, – усмехнулась тетушка. – Не без моей помощи, конечно. Зато отдохнул мальчик…

Мальчику Максиму в мае исполнилось сорок три.

– А что молодая супруга?

– В ярости! – сказала Александра Дмитриевна и довольно улыбнулась.

Антон решил, что для своих девяносто двух лет она выглядит просто прекрасно. Короткие темные волосы были лишь слегка тронуты сединой, и то только на висках. Некогда ярко-зеленые глаза выцвели, но все еще горели знакомым с детства огнем. Ее супруг ушел из жизни три года назад, и тогда им казалось, что она не оправится. Но тетушка держалась молодцом.

– Спасибо тебе, Антош! – проговорила тетя Шура.

– За что? – спросил он.

– За то, что решил потратить лето на общение со старухой. Одну меня сюда бы не выпустили.

– И правильно сделали бы! – заметил Антон.

Солнце припекало, желудок жалобно заурчал, требуя еды. Отличный повод избежать неприятного разговора. Антон помнил, сколько пришлось выслушать ему от матери и дядьев. С отцом он и так не разговаривал больше года. С тех пор, как ушел из школы сначала в творческий отпуск, а теперь насовсем.

Он поднялся и направился к дому.

– Со всеми поругался? – спросила тетя Шура.

– С дядей Юрой. И с дядей Эдиком. И с мамой.

– Сварить тебе пельменей?

– Я сам!

– Сам так сам… – донеслось ему в спину.

Антон резко остановился, развернулся и, глядя на тетушку, произнес:

– Я так устал, теть Шур. И я ничего уже не понимаю!

– Пожалуй, стоит испечь оладьи, – ответила Александра Дмитриевна, поднимаясь.

– На ужин! Сейчас пельмени и купаться! А с завтрашнего дня можете нагружать меня работой.

– У тебя правда отпуск до конца лета?

– И даже больше, – он улыбнулся. – Я не вернусь в школу. Не в этом году.

Озеро было ледяным. Абсолютно новенькая на вид плоскодонка с номером дома на носу покачивалась посреди небольшого залива. Антон отошел подальше от причала, но к деревенскому пляжу на противоположном берегу приближаться не стал. Поднял весла, скинул футболку и сиганул в воду с кормы. Три длинных гребка, и ноги коснулись песчаного дна. Антон вышел на берег и оглянулся. Вокруг ни души. Еще день, может два, и к выходным Заузье наполнится детскими голосами, ревом моторок и запахом шашлыка. Сонное царство придет в движение, люди потянутся на пляж. На Селигере лето вступит в свои права. От осознания того, что в ближайшие дни, и даже месяцы, нет необходимости возвращаться в Москву, на сердце потеплело. Антон напомнил себе, что в первую очередь нужно разобраться с интернетом, чтобы иметь возможность связаться с Варькой. А еще выбрать себе комнату и обустроиться. И обязательно прокосить тропу через поле к пляжу из их тупичка. Он собирался задержаться здесь на все лето, а с соседями нужно дружить.

Антон снова зашел в воду. Нырнул и поплыл на пределе дыхания к лодке. Крякнув, подтянулся и с трудом перевалился через борт. Вспомнил, как в детстве они легко запрыгивали в ялик, и усмехнулся. Сорок один год – это не шутка. Это больные колени и плечо, как минимум. Нужно снова начать бегать по утрам… Или вечерам?

Привязав к причалу лодку, Антон занес весла в их баньку, проверил замок и отправился вверх по улице к дому. В Заузье на первой линии от воды ставили бани. Традиции этой было много лет, и никто из дачников так и не рискнул ее нарушить. В банях хранили моторы, весла, спасжилеты и снасти. А зимой и лодки. Антон обратил внимание, что сейчас большинство причалов, скорее даже мостков, были в отличном состоянии. А сколько заноз они нахватали здесь в детстве! Однажды кто-то из близнецов налетел пяткой на огромную щепу. Занозу размером со стопу удаляла баба Нюта. Севка, кажется это был он, орал белугой. Бледный Макс изо всех сил старался сдержать тошноту, а Сашка помогала бабушке, не обращая никакого внимания на крики. Сам же Антон, вместе со вторым близнецом, сидел на улице, стараясь игнорировать вопли потерпевшего. Спустя всего пару часов самой большой трагедией стало то, что Севке на целую неделю запретили лезть в воду, угрожая отправкой в Москву.

Антон пришел вовремя. Александра Дмитриевна только что сняла с плиты суп – густые, наваристые щи на мясном бульоне. Такие всегда готовила баба Нюта.

– Теть Шур, помочь?

– Чем это? Руки мой, и за стол. Голодный?

– Как Севка и Славка вместе взятые! – ответил Антон, а тетушка засмеялась.

– Как вода? Искупался? – спросила она, как только сели обедать.

– Отличная. Взбодрился и сразу скинул лет так тридцать, – Антон сладко потянулся. – Вздремну часок и пойду покошу.

– Всеволод звонил. Завтра к обеду будут. Велят тебе найти и растопить мангал.

– И больше ничего?

– И баню. Но баню пусть сами греют. Сами делали, сами пусть и возятся.

– Они часто сюда приезжают? – спросил Антон, заметив, что тетя Шура недовольно поджала губы.

– Они только и приезжают, дом в порядок привели. Отопление вот. Баню заново отстроили. Погуляют да уедут. Молодость… Все бы им развлекаться!

Антон фыркнул. Севка и Славка были моложе его на год.

После смерти супруга и до этого лета Александра Дмитриевна была в Заузье только раз. Вместе со старшим сыном Юрой и внучкой Сашкой они разобрали вещи, вывезли все ненужное и отдали старый дом на растерзание близнецам.

Антон позвонил ей в конце мая. Сказать, что Варя улетает. Насовсем. Он был расстроен. А еще немного пьян. И тогда Александра Дмитриевна предложила вместе бежать из Москвы. В сообщники, по старой памяти, они взяли Сашку, которая план одобрила и общественное мнение подготовила. Правда, от шквала звонков разъяренных родственников Антона это не уберегло. По их мнению, он был слишком юн и безрассуден.

После обеда он самоотверженно вызвался помыть посуду, но тетя Шура заявила, что с парой тарелок она еще в состоянии справиться самостоятельно. Настаивать Антон не стал. Из трех небольших, но уютных спален, расположенных на мансарде, он выбрал ту, что окнами выходила в яблоневый сад. Сразу за деревьями начиналось поле, а за ним озеро. Антон решил прилечь всего на полчаса, не больше. Но то ли сказалась усталость последних дней, то ли свежий воздух творил чудеса – уснул он мгновенно. А проснулся от разговоров под окном. К тете Шуре пожаловали гости. Вставать не хотелось, но рука сама потянулась к телефону. Шел пятый час. Короткое сообщение от Ольги, что Варя еще в пути. От самой Варвары новостей не было. Мобильный интернет практически не ловил. Антон решил заняться связью немедленно, но вспомнил, что обещал покосить тропинку к пляжу.

Спустился вниз, порылся в поисках триммера в сарае. К его удивлению, техника была в полном порядке, и даже канистра с бензином и пластиковая бутылка с моторным маслом стояли рядом. Когда он вышел на улицу, гостя уже и след простыл.

– Проснулся? – спросила тетя Шура и, бросив на косилку скептический взгляд, добавила: – Комары сожрут. И гнус.

– Не успеют, – отмахнулся Антон.

– Как знаешь, – не стала спорить тетушка. – К ужину-то возвращайся, косарь!

– А оладушки будут?

– Будут!

– Тогда точно вернусь!

Александра Дмитриевна ушла в дом, а Антон отправился в сторону выходившей в поле калитки. Того, кто косил здесь последний раз, силы покинули мгновенно. В саду была проложена тропка в два шага шириной и все. Видимо, у Максима действительно был замученный вид, раз тетушка не стала настаивать на большем.

Мотор завелся с первого раза, Антон опустил защитные очки и принялся за работу. По полю от их дома до песчаного пляжа было минут пять ходьбы. Молодая сочная трава поддавалась легко, но несмотря на это, футболка мгновенно стала мокрой от пота, а гнус и комары атаковали непрерывно. Но Антон держался до конца. Наконец, оставив триммер в зарослях, он стянул через голову футболку и с разбегу нырнул в озеро. Солнце клонилось к закату. Антон лежал на воде, раскинув в стороны руки и ноги, и смотрел на высокое небо, на котором не было ни облачка. Сколько раз они лежали так с Сашкой, Максом и близнецами? Почему Варя, его собственная дочь, приезжала сюда всего пару раз, да и то – в раннем детстве? Почему он забыл, каким счастливым был здесь? Они все забыли…

– Мам, а дядя утонул? – вопрос был задан громким шёпотом, и Антон решил пока никак не обозначать свой статус, а послушать, что будет дальше.

Кажется, мама любопытного ребёнка была другого мнения и оттого медлила с ответом.

– Кхм… – раздалось с берега.

Антон не шевельнулся.

– Дядя очень устал, Сеня, – в мелодичном женском голосе Антону послышался еле заметный сарказм. – Смотри, какую тропинку он нам прокосил. Не забудь сказать ему спасибо.

– А если он утонул?

– Он не утонул, – с нажимом произнесла Сенина мама, и Антону ничего не оставалось, как "очнуться" и плыть к берегу.

– Добрый вечер! – произнес он, выходя из воды.

На песке сидели двое. Молодая женщина лет тридцати, показавшаяся Антону смутно знакомой, и мальчишка дошкольного возраста.

– Добрый вечер! – воскликнул ребенок и затараторил: – А вы кто? Спасибо за тропинку! А я Сеня. А вы? А вы надолго? Мама сказала, что вода холодная. А почему вы не утонули?

Антон поднял растерянный взгляд на мать мальчика, а та почему-то залилась ярким румянцем. Знакомая незнакомка была рыжей. В закатном солнце россыпь веснушек на ее светлой коже блестела словно капельки янтаря, и Антону нестерпимо захотелось провести по ним рукой. От одной только мысли об этом его кинуло в жар, и он поспешил перевести внимание на мальчика.

– Сеня, говоришь? А я Антон. Будем знакомы? – он протянул ребенку руку, но тот замолчал и прижался к матери.

– Вы тети Шурин внук! – воскликнула та. – Точно! Папа сказал, что она на днях приехала. С внуком.

– Внучатый племянник, если быть точным, – поправил Антон. – А вы…

– Вы меня не помните? – вдруг произнесла незнакомка. – Я – Катя, дочь Михаила Владимировича.

Михаила Владимировича из дома напротив, крепкого мужчину лет на десять старше его родителей, Антон помнил. А вот рыжую – нет.

– Катя? – переспросил он, и когда та кивнула, повторил: – Антон.

У Катерины были карие глаза, курносый нос, сплошь покрытый веснушками, и чуть вздернутая верхняя губа. Узкие ладони с аккуратно подстриженными ногтями и маленькие, покрытые песком ступни. Черный спортивный топ и джинсовые шорты чуть выше колена, рыжие волосы, собранные в небрежный высокий хвост на затылке.

– Вы правда меня не помните, Антон? – спросила его новая знакомая и лукаво улыбнулась. – Я часто бывала у бабы Нюты.

И он вспомнил. Маленькую рыжую приставучую девчонку, которая ходила за ними по пятам.

– Сколько вам тогда было, Катя? – спросил Антон. – Четыре? Пять?

– Шесть. Как Сене сейчас.

– И он явно пошел в мать, – проговорил Антон, а Катя рассмеялась.

Мальчик обиженно поджал губы.

– Что, парень, купаться не пускают? – усмехнулся Антон.

– Мама говорит, вода холодная!

– Очень холодная. Подожди пару дней, погода установится. И вот тогда мы с тобой накупаемся!

– С вами? – уточнил мальчик.

– Если мама не будет против, – подтвердил Антон и вопросительно посмотрел на Катю. – Сеня, а ты плавать умеешь?

– Нет еще… – вздохнул мальчишка и схватил мать за руку. – Можно? Мамочка, можно?

– Я не против, но дядя Антон, кажется, плохо представляет, во что ввязался, – проговорила Катерина и сладко улыбнулась.

Откуда в ней столько ехидства?

– У меня есть дочь, – счел нужным сообщить Антон, как будто это имело какое-то значение.

– А сколько ей лет? – заинтересовался Сенька.

– Она взрослая. И живет в Канаде.

– О… – только и смогла произнести Катя.

– Она уже замужем. Ей двадцать два.

– О… – повторила Катя.

Антон поежился под ее внимательным оценивающим взглядом и торопливо надел футболку.

В деревню они возвращались вместе. Сенька трещал без умолку, рассказывая обо всем на свете: о кошке Майке, о кузнечике и о том, что в Твери у него остался друг Даня.

Антон восхищался, удивлялся и даже сочувствовал в нужных местах. Катерина загадочно улыбалась и хихикала за его спиной.

– Вы надолго приехали? – спросил он, когда Сеня остановился у их калитки.

– Пока не знаю, – пожала плечами Катя. – Сене нужен свежий воздух. Он часто болеет. А вы?

– Тьфу – тьфу, – произнес Антон и постучал по дереву. – На здоровье не жалуюсь.

Катя посмотрела на него удивленно, а потом расхохоталась.

– Давай уже на ты, не против? – предложил он. – Нам вместе целое лето коротать. Соседи как-никак.

– Так ты правда собрался здесь задержаться?

– Надеюсь, что до осени, – ответил Антон. – Мне пора, вон тетя Шура на крыльце дожидается. Не будем давать повода для сплетен.

– Не будем, – согласилась Катя и добавила тише: – До завтра!

– До завтра!