Цитаты из книги «Я исповедуюсь»

Адриа был не способен объехать медленный грузовик с йогуртами – главным образом потому, что глаза ему застили слезы, а там не предусмотрено дворников.

– Сколько языков ты знаешь? – Трудно сказать. Какая разница? Если знаешь несколько языков, то всегда можешь читать на большем количестве, чем сам можешь предположить.

с Адриа происходило то же самое, что с Бернатом: он чувствовал себя счастливее, гонясь за чем-то недоступным, чем глядя на то, что его окружает.

Карта мира должна измениться, а самый верный и быстрый способ для этого – бомбы и окопы, говорил он, безмятежно глядя на собеседника.

– Ладно, из двух зол выберем меньшее – изучай юриспруденцию. Станешь адвокатом. (мама) – Нет. Я ненавижу запихивать жизнь в рамки регламентов и правил. (я)

– Мама, я не хочу быть профессиональным скрипачом-виртуозом. – Почему? – Это не делает меня счастливым. – Люди живут не для счастья. – А я живу для него.

Тем временем пошел снег. Я никогда не видел снега в Барселоне. И никогда еще не видел Берната настолько возмущенным. И таким беспомощным. Не знаю – снег пошел для него или для меня.

Шериф Карсон был прав. Я вечно не в том возрасте. То слишком молод, то слишком стар.

Близкие друзья умеют ссориться и мириться и знают, что не надо говорить друг другу все до конца. Возможно, потому, что твой друг может в ответ дать тебе затрещину.

Я понял, что сеньор Беренгер улыбнулся, – я тогда отлично умел разбираться в самых разных типах молчания и был уверен, что сеньор Беренгер улыбается.