Домик, где остановился брат, ему очень понравился. Хозяин дома, Геннадий Плешаков произвел на него самое приятное впечатление. Он пригласил Венедикта в дом, показал комнату, где остановился брат, угостил гостя домашним вином из собственного винограда, показал ему свой сад, очень интересно рассказал о всех сортах винограда, произрастающих в Краснодарском крае, а также живо интересовался жизнью на Камчатке, вообще на Дальнем Востоке.

Венедикт засиделся у него допоздна. Ему было приятно общение с этим человеком. Кроме того, он надеялся дождаться брата и поговорить с ним серьезно.

Брат все не появлялся, и Веня забеспокоился. Что могло с ним случиться? Куда он пропал?

Геннадий старался успокоить его, он рассказал, где тусуется молодежь в их городе, назвал несколько ресторанов, адресов, где играют в карты, и предупредил, что места эти лучше обходить стороной.

Венедикт оплатил проживание брата и просил Геннадия, если Евгений будет вести себя вызывающе, сразу ставить его в известность. Он рассказал Геннадию, что брат воспитывался без отца и несколько избалован и безответственен.

Распрощались они с хозяином, как добрые приятели, и Веня с беспокойным сердцем решил пройтись по тем местам, которые перечислил ему Геннадий.

Но не успел он отойти от дома на несколько шагов, как нос к носу столкнулся с Женькой. Тот был выпивши и в хорошем настроении.

– О, какие люди к нам пожаловали! – возопил он. – Может, угостишь брата в приличном ресторане ужином?

– С удовольствием, – не стал противится его предложению Венедикт.

Оказалось, Женька времени зря не терял и ознакомился со всеми злачными местами города. Он привел брата в самый шикарный ресторан, где уже играл оркестр и почти все места были заняты. Но молодой и довольно ловкий распорядитель зала нашел одно забронированное для кого-то местечко на двоих на террасе, с которой открывался прекрасный вид на горы. Однако предупредил, что они могут побыть здесь ровно полтора часа, так как с 22 часов это место забронировано постоянным клиентом. Когда он принес им меню, Женька выбрал себе самые дорогие блюда и вино. Венедикт, оставшийся без ужина, почувствовал, что проголодался и заказал себе шашлык и салат.

– Скромно, очень скромно, братишка. Что же ты себя так не уважаешь? Здесь шашлык в каждом кафе, да что там в кафе, в каждой столовой подают. Неужели не заработал денег себе на горную форель? На черную икру?

Он расхохотался.

– Мать тебя всегда самым лучшим, что было в доме, кормила. Любимец ты был у нее. Все удивлялись. Обычно любимыми самые младшие дети бывают. Но в нашей семье все не так, как у людей. Я вроде и красивее тебя, и выше, и младше. А вот на тебе, чем-то ей не угодил. Тебя любила до ужаса. Знал бы ты, как она молилась за тебя, когда ты в Сталинграде был. С утра до вечера только и слышно было: «Помоги, Господи, спаси, убереги моего сына Венедикта». Писем от тебя нет, в доме вечный траур. Вот, спрашивается, почему такая несправедливость?! Она и наследство, весь дом завещала тебе. А ты даже не поинтересовался. Я там живу из милости.

Он захмелел и говорил, что приходило ему в его голову. Голова была забита лишь обидами на мать за недостаточную, как он считал, любовь к нему и на Венедикта, который так мало денег ему присылал. «Мог бы для младшего брата не скупиться».

У Венедикта пропал аппетит, он слушал пьяную болтовню Жени и хотел только одного – поскорее уйти из ресторана. Но братишка разошелся. Пригласил за стол какую-то девицу, а та и рада. Кавалер заказал шампанское для дамы, конфет и фруктов.

– Веселиться, так веселиться!… – хохотал он.

Венедикт извинился перед дамой, заплатил за заказ и, простившись, ушел. Но перед уходом попросил Евгения на два слова.

– Не вздумай вести ее в свою комнату. Хозяин оговорил, что сразу откажет в проживании, если хоть раз приведешь в дом женщину. Ты понял?

– Откажет – приду к тебе! – заржал тот в ответ.

Веня, совершенно расстроенный, шел в санаторий и клял себя за то, что не послушал своего мудрого друга. Говорил ему Лешка, что не стоит тащить брата с собой. «Что теперь будет? – думал он. – Почему мне так не везет. То меня Таисия доставала своими выходками, теперь родной брат. Но я дал слово маме, что не брошу его. Я это слово держу, хотя брат уже не ребенок и должен сам себя содержать. Я же, постоянно переводя ему деньги, делаю из него тунеядца, не желающего думать о заработке хлеба насущного. Работает, потому что его держат там по моей просьбе. Видно, он решил сесть мне на шею основательно. По крайней мере, на период моего отпуска точно».

Венедикт уселся в беседке возле своего корпуса и размышлял, что же теперь ему делать.

Он решил не разговаривать с Женькой, если тот все же приведет даму в дом на ночь. Нужно показать брату, что он старший и, если ему не нравится здесь, я завтра же куплю ему билет домой. Никаких денег больше не посылать! Пусть сам зарабатывает. Ему уже тридцать лет, а он все ищет, кому сесть на шею.

На следующий день Женька прилетел к проходной санатория и, вызвав его, попросив ссудить деньжат на питание.

– Твое питание в столовой для сотрудников я оплатил на весь срок нашего пребывания.

– А я не хочу питаться в столовой!

– Пожалуйста, можешь питаться в ресторанах. Но только за всей счет.

– Жадность заела! Зачем тогда приволок меня сюда? – заорал на него брат.

– Если ты хочешь уехать, то замени этот билет на другую дату.

Венедикт вынул из кармана билет и подал Евгению. Но тот не взял его.

– Ты брал, ты и меняй. А я свое время тратить на очереди в кассе не собираюсь.

Венедикт повернулся и пошел к своему корпусу. Братец одумался и позвал:

– Дай мне денег на питание и на дорогу, Веня.

– Денег не дам, питаться можешь в столовой. Билет возьми и ко мне больше не приходи. За комнату я заплатил.

Венедикт вложил в руку Евгения билет и быстро ушел.

Братья не встречались и не разговаривали, но Венедикт знал, что Женя ходит на завтраки и обеды в столовую, и его мучала мысль, ужинает ли он. Вдруг он сидит голодный. «Но, с другой стороны, – думал Венедикт, – я, будучи студентом, никогда не просил денег ни у матери, ни у старшего брата. Просто сам подрабатывал, разгружая вагоны или участвуя в театральных массовках», куда его приглашали с удовольствием, потому что он был прекрасным гимнастом и отъявленным театральном.

Перед окончанием срока санаторного лечения Евгений объявился. Он, по его словам, решил уладить их отношения, чему Веня обрадовался чрезвычайно и пригласил брата в ресторан, заказав отличный ужин, после которого они вместе бродили по городу и в заключение пошли на танцы в санаторий. Сосед Венедикта уже уехал, и Веня оставил брата ночевать в своей палате. Женя уезжал днем, а Венедикт вечером. Ему хотелось самому проводить брата, поговорить с ним серьезно о его будущем. У него с души свалился тяжкий груз после примирения с ним. Он уснул совершенно успокоенным и проснулся перед самым завтраком.

К его огромному удивлению Женьки в номере не оказалось.

После завтрака он помчался к нему на снятую для него квартиру, но был совершенно ошарашен словами хозяина, что Евгений съехал еще два дня назад. Расспросив хозяина о поведении брата, Венедикт узнал, что тот часто пропадал ночами. Что приходил всегда выпивши, что последнее время был очень расстроен, напуган чем-то. И, как показалось Геннадию, видимо, он сильно где-то проигрался. Он даже просил деньги у него в долг, но хозяин такими суммами не располагал.

– Сколько же он просил у вас денег? – внутренне холодея от страха за брата, спросил Венедикт.

– Двадцать три тысячи.

Совершенно убитый, расстроенный Венедикт бродил по городу в надежде встретить Евгения, но тщетно. Оставалось надеяться лишь на встречу на вокзале, куда брат должен был прийти, чтобы сеть на поезд, отправляющийся в Москву.

Вечером Венедикт тоже уезжал. Поэтому он вернулся в санаторий, собрал вещи, пообедал, получил выписные документы и поехал на вокзал, чтобы встретить брата и поговорить с ним серьезно. Поезд до Москвы уже был подан на платформу, но брата все не было. Он появился за три минуты до отправления. При этом сделал вид, что не замечает Венедикта и вошел в вагон.

Веня окликнул его. Евгений обернулся и, пряча глаза, небрежно бросил:

– Опаздываю! До свидания! Как доберусь, напишу!

Он прошел в свое купе, и поезд тронулся.

Сказать, что Венедикт был расстроен, значит не сказать ничего.

Он был совершенно убит, бесконечно обеспокоен и страшно зол и на брата, и на себя. Он проклинал себя за то, что позвал Евгения с собой, за то, что не сумел нормально поговорить с ним.

Уезжал он из Сочи с тяжелым сердцем.

Ленинград встретил его прекрасной погодой, радостью жены друга Зинаиды и их доченьки Лидочки, что от папы им привезли весточку. Венедикт, не понимавший, почему Алексей не бросил жену, которая не хотела променять свой город на счастье быть вместе с мужем, после знакомства с ней подумал, что никогда бы не оставил эту женщину. Зинаида покорила его своей душевностью, тактичностью, гостеприимством и желанием создать домашний комфорт для него, показать ему Ленинград, бесконечно расспрашивая его об Алексее и его жизни. Они с дочерью обращались с гостем, как с самым родным и близким человеком. Лишившийся матери Венедикт, впервые после ее смерти, ощутил истинную заботу и внимание к себе. Ему было здесь так хорошо, что не хотелось даже думать об отъезде. Зинаида и Лидочка водили его по всем достопримечательностям, театрам, пригородном дворцам.

Сочувствуя другу и порицая его жену за нежелание поехать с мужем к месту его службы, он, видимо, не услышал некоторые причины этого поступка, которые Леша не мог не сказать ему.

У Зинаиды тяжело болела мама. И хотя она жила в семье ее брата Василия, Зинаида и Лидочка постоянно, ежедневно навещали Ольгу Федоровну, привозя необходимые лекарства, продукты и стараясь погулять с ней, свозить ее к врачам, да и просто побыть с ней рядом. На время визита Венедикта мама запретила Зине заниматься ею. Она считала, что дочь и так принесла свою нормальную семейную жизнь ей в жертву, и не хотела, чтобы друг ее зятя считал ее эгоисткой и бездушной особой. Тем более что мать постоянно советовала дочери уехать к мужу.

Была и еще одна немаловажная причина раздельного проживания супругов. По их общему согласию, они не хотели срывать с учебы Лидочку, которая занимались в музыкальной школе при консерватории и подавала большие надежды.

Сама Зинаида Николаевна преподавала в Технологическом институте, заведовала кафедрой, работала над докторской диссертацией, и Леша не желал портить карьеру своей талантливой и трудолюбивый женушке. Но женушка очень скучала по мужу и после разговора с Венедиктом по общему согласию с семьей решила навестить мужа, отдохнув у него до начала учебного года и прилетев к нему нежданно негаданно вместе с его другом. Это решение привело Веню в восторг. Он представил, каким сюрпризом будет для Алексея ее приезд. В общем, в Ленинграде Венедикт испытывал только положительные эмоции.

Встреча с сестрой Тони тоже не разочаровала Лаврова. Мария обрадовалась ему, как родному, и не хотела отпускать его.

– Поживите у нас, – просила она. – У нас тесновато, конечно, но мы для вас освободим комнату полностью. Я уже договорилась, мы с мужем поживем в квартире соседки. Она сейчас на даче.

Никогда еще Венедикту никто так не радовался. Его просто рвали на части. Он всем был нужен, и все желали его общества.

Мудрый Леша не зря сказал, что поездка в Ленинград будет самой интересной частью его отдыха. Лишь воспоминания о брате отравляли ему душу. Он писал ему письма, посылал телеграммы, но тот молчал. Венедикт еще не знал, что разгадка ситуации, причем самая горькая и обидная, его уже поджидает по месту службы.

Дни, проведенные в гостях у друзей, пролетели, как одно мгновение. И вот они с Зинаидой уже летят на Камчатку.

Лешка, встречавший их во Владивостоке, бы потрясен, увидев свою Зинаиду. Счастью его не было предела, однако, очутившись наедине с Веней, он сказал, что до глубины души оскорблен поступком Венедикта.

– Ты не хотел, чтобы я привез ее? – с тревогой спросил Лавров.

– Причем здесь Зина? – ответно удивился Алексей. – Просто я считал себя твоим другом, к которому ты всегда в первую очередь обратишься за помощью. А ты ни с того, ни с сего просишь помощи у начальства.

Веня опешил.

– Ты о чем это?

– О твоей телеграмме Петрищеву, в которой ты попросил выслать тебе немедленно двадцать пять тысяч рублей. Кстати, тебя что, обокрали? Зачем вообще тебе понадобилось столько денег?

– Ничего не понимаю?! Я не давал никаких телеграмм.

– Я сам ее читал. Петрищев был тоже удивлен и озабочен и спрашивал у меня, что с тобой приключилось. У него не оказалось столько денег, и мы сложились по двенадцать с половиной тысяч.

– Этого не может быть! – твердил Венедикт. – Куда вы перевели деньги?

– В Сочи на имя Лаврова Евгения Петровича, как ты и просил.

– Вот, значит, как ты добываешь себе деньги, братик дорогой!

Он рассказал Алексею всю свою историю встречи и отдыха с братом. Его негодованию не было конца, но подавать заявление в милицию на вора он не стал.

Точка в отношениях с родственником была поставлена навсегда, но это предательство, эта подлость не прошли даром. Вечером в день приезда Лавров был госпитализирован с обширнейшим инфарктом миокарда. Братец постарался на славу. И хотя, помня наказ матери, Венедикт еще не раз окажет ему помощь и получит в ответ лишь насмешку и полную неблагодарность, но от обязанности любить и уважать Евгения освободится полностью.