-2-

– Ты шего ш так кришишь-то? – прошепелявила спящая у соседнего дерева старушка и поправила платок, которым укрывалась.

– Сон дурацкий, – буркнула Малют, растирая щёки, чтобы разогнать застывшую от ужаса кровь.

Ей захотелось погреться у потрескивающего поодаль костра и расплавить в языках пламени остатки сна. Малют поднялась, стараясь не шуметь, но всё же наступила на ветку. Та хрустнула, и старушка открыла блёклые глаза. В зрачках отразилась луна и затанцевали тени от веток, напоминая Малют только что виденный кошмар.

– Извините, – шепнула она, отвернулась и посеменила к огню в дальней части прогалины.

Костёр встретил гостью танцующими искрами. Малют вытянула руки, зажмурилась и вздрогнула от голоса.

– Не спится?

С подветренной стороны сидел человек, его сразу и не заметить. Языки пламени сливались с тёмным балахоном, скрывающим полностью облик. Малют даже показалось, что шёпот послышался, что это отголоски из сна или треск догорающего костра. Но человек поднял с земли длинную палку, пошевелил ею угли, подкинул пару сухих веток и жестом пригласил Малют устроиться рядом.

– Место тут странное. Но со временем привыкается…

– Скажите, зачем вы хотите попасть в город? – перебила Малют, устраиваясь на согретой огнём земле.

Человек вздохнул и поворошил снова угли. А Малют прижала к груди колени и краем глаз разглядывала соседа, но балахон с капюшоном мешал: невозможно было понять мужчина это или женщина, определить возраст. И голос приглушённый, с хрипотцой сбивал. Так мог бы говорить и старец, и юноша, да и девицы иногда так общались, когда поведывали страннице тайны. Малют наслаждалась теплом костра и ждала, чувствовала по дыханию, как собеседник мысленно подбирал слова.

– Вопрос твой интересный, – начал человек тихо. – Но я так давно в очереди, что уже и не помню. Даже мысли иногда появляются: может, и не нужно мне вовсе за стену? Останусь у костра – должен же кто-то следить за ним. Да и чем плохо? Тепло, пропитание приносят. Люди в очереди очень щедры. Замечала?

Малют кивнула. Ещё вчера она подумала, что сюда стекаются самые добрые, милые, всепрощающие и понимающие люди. Когда она вышла на опушку и заозиралась, заметив нескончаемую вереницу. Столько человек. В одном месте. Невиданно страннице, которая ходит по малым селениям. А ей улыбнулись, поздоровались, пояснили кратко, как и куда встать, угостили краюхой хлеба, сушёным мясом, а спустя два часа ожидания, заметив, как она потирает шею и разминает затёкшие колени, отправили на эту стоянку, пообещав, что место придержат. Здесь тоже проявили радушие, показали, где можно устроиться. А перед сном Малют по незнанию заняла место старушки-завсегдатая. Та пришла затемно и лишь прошепелявила беззлобно: "Тут удобно ш было костям моим хрупким, штолько приминала я землю ночами, теперь, вишь, твоя очередь". С кряхтением расстелила платок у соседнего дерева и засопела.

Костёр недовольно затрещал, это человек его потревожил палкой, возвращая внимание странницы.

– Ты ведь не любишь надолго задерживаться на одном месте? – не спросил, а скорее отметил хранитель огня, подкинул ветку и подул на взметнувшиеся искры. – Я вижу, как нетерпеливо дёргаются твои мышцы. В руках, шее, ногах.

Малют почувствовала, как отзываются покалыванием части тела, которые упоминал собеседник, а голос, этот завораживающий голос, она готова была слушать и слушать.

– Тебе бы уже отправиться дальше. К новым открытиям. Но нить странницы держит, ей нужна пища – знания, наблюдения. А как получить их, если ты пока так далеко от ворот и вереница так медленно движется. Сколько перед тобой человек? Сотня, больше? – Палка забегала по земле, рисуя змейкой бесконечную очередь. – Думаю, не меньше седмицы простоишь. Если вытерпишь. Тебя будут разрывать зов странствий и любопытство. Вернуться на оставленную тропинку или остаться? И сомнения будут множиться, ведь не зря ты здесь. Никогда ещё ноги твои не ошибались, всегда находилась причина. А сейчас? Что же выберешь, милая странница? Искать ответы или уйти?

***

Малют покрутила шеей вправо, влево, сделала полукруг в одну сторону, в другую, в голове жужжали сомнения: и правда, к чему ждать непонятно чего?

– Хочешь занять моё место? – проскрежетал человек и взметнул движением палки сноп искр.

– Но… – опешила Малют, она хлопала ресницами – не послышалось ли?

Хранитель огня подкинул ещё одну ветку в костёр, наверное, чтобы было лучше видно, что он рисует на земле:

– На рассвете иди прямо к воротам. Увидишь девочку с рыжими косичками, лентой красной они собраны на макушке в букву “О”.

– Букву? – Малют приподняла бровь.

Человек вздохнул.

– Это символ. Недуг у неё. Не перебивай, я прошу, – выставил он руку, останавливая новый вопрос странницы. – Иди вдоль вереницы, да на детей других посмотри, по сравнению с ними Огонёчек послушная, молчаливая. Она боится всего и никогда не отпускает руки матери, будто подпитывается от неё.

Малют заёрзала, миллион новых вопросов рождалось, но она чувствовала, что их бессмысленно задавать. Хранитель огня впервые за время беседы посмотрел на неё. Из-под капюшона сверкнули тёмные глаза, в них отражались языки пламени, и они завораживали сильнее, чем голос.

– Не думай, иди. Не зря мы тут встретились. Ты собираешь у людей их особенности, так вот я расскажу о своей. Вижу и слышу я нить, что вибрирует от движения и мыслей каждого человека в очереди. Когда ты смотришь в сторону входа, она танцует. Когда же мысленно приближаешься к воротам, она сверкает, будто молния и вызывает улыбки. У всех. Но стоит тебе поймать взором тропинку, что уведёт тебя отсюда подальше, нить раскаляется и жалит людей. Других. Потому что к тебе, видимо, опасается прикоснуться. За всё время, что я здесь провёл, вижу такое впервые. Город или поляна хотят о чём-то поведать тебе, найди рыжую девочку, подойди ближе к воротам. Там ждут тебя. Очень давно ждут.

Малют посмотрела на луну, которая выглядывала из-за кромки деревьев и подумала:

«Сумасшедший ведун или ведунья, морочит голову только. К спящему духу! Вернусь на прерванный путь, найду ближайшую весь, да отдохну там месяц-другой. Я так устала, мне нужен глоток свободы, здесь же ощущаю себя мухой, попавшей в сеть к пауку».

Продолжая размышлять, Малют вернулась к посапывающей старушке. Села у дерева, скрестив ноги. Сомкнула веки, мысленно раскрыла карту местности и пробежалась внутренним взором по тропинке, которая привела её к этой поляне. Малют хотела вспомнить зов, сигнал, заставивший свернуть и стать частью большой очереди. Но чем дальше удалялась в воспоминаниях, тем сильнее натягивались жилы, будто та самая нить, о которой говорил человек у костра, превратилась в звенящую леску. А чья-то невидимая рука принялась наматывать её на веретено, заставляя Малют корчиться от боли.

Застонав, она открыла глаза. Посмотрела на старушку, та мирно посапывала. Малют провела вдоль тела руками и показалось, что нащупала нить. Та ослабла, сделалась мягкой, ворсистой и нежно щекотала напряжённые нервы, будто хотела заставить забыть устроенное только что испытание.

Малют вернулась к костру.

– Я согласна, – обратилась она к недавнему собеседнику. – Расскажите ещё раз про рыжую девочку.

-3-

С первыми лучами солнца Малют вышла из леса. Потянулась, подняв руки вверх, размяла шею, прощёлкала суставы на пальцах и отправилась вдоль вереницы, вглядываясь в лица ожидающих. Она вслушивалась в слова, считывала мимику, пыталась понять, зачем же эти люди хотят попасть в город? Но те замолкали, стоило страннице остановиться рядом даже на один-два коротких вздоха.

Что ж. Это напоминание – не отвлекаться на разговоры, а шагать к рыжей девочке.

Малют посмотрела на стену, защищавшую город и вновь удивилась её высоте, даже сейчас, когда не было облаков, всё равно не видно, где та заканчивалась – наверху цвет кладки менялся и сливался с бескрайней синевой неба.

В глазах зарябило от яркого солнца, Малют потёрла веки, опустила взгляд к основанию стены. И тут же споткнулась. Ворота, как и во сне бликовали, напоминая пасть огромного чудища. Малют поёжилась и хотела прошептать «Бррр», но по спине пробежал холодок: вспомнилась блондинка из сна и пухлячок.

Медленно Малют повернулась к очереди, сердце ухало – лица людей то освещала улыбка, то их кожа покрывалась красными пятнами, и силуэты расплывались, как марево, как видение.

«Мне это кажется. В глазах тёмные точки от солнца, они сбивают. На самом деле там просто люди, с ними всё хорошо».

Малют приподняла плечи и пошла быстрее, но её догоняли треск ломающихся костей и тени от верхушек деревьев… казалось, что к Малют тянулись сотни рук. Словно ожидающие пытались её остановить, не пустить дальше.

Как же так? Они стоят тут днями, ночами, а странница их опередит?

«Да я ж только посмотреть. С девочкой познакомлюсь, на ворота одним глазком поближе гляну, послушаю, что спрашивают стражи. И вам же расскажу потом, помогу пройти внутрь. Наверное…» – мысленно оправдывалась Малют, мечтая взять балахон с капюшоном у хранителя костра и спрятаться под ним от осуждающих взглядов.

Вереница казалась бесконечной, стена не приближалась, а в глазах Малют смешивались: зелень травы, серость ботинок, тёмные брюки, светлые рубахи. Голова шла кругом.

«Может это опять сон? Я попала в болото. Я потерялась. Но меня же найдут? Или разбудят?»

И тут в толпе колыхнулось яркое пятно. Девочка! Малют побежала к рыжей малышке и почувствовала, как вернулись звуки, словно она вынырнула из воды.

Девочка лет пяти прижималась к маме, но оглядывалась и приветливо