Но решающим фактором было отсутствие осадков – зона, где ежегодно выпадает более 20 см дождя и где можно заниматься земледелием, находится в 200 км от Вавилонской долины; они разделены полосой, в которой могли выжить только пастухи-кочевники. Это означает, что первые вавилонские земледельцы применяли ирригацию, освоение этих земель требовало совершенно иного уклада жизни. Разумеется, прежде всего земледельцы построили небольшую систему рвов и каналов, но даже для этого общине было необходимо выйти за пределы прежних традиций. И еще большее им предстояло осуществить: разрабатывать и неустанно строить, дополнять, улучшать и, прежде всего, поддерживать систему орошения, которая превратит Вавилонию в ager totius orientis fertilissimus, самый плодородный край Востока.

Успех труда по созданию системы ирригации зависел от количества поселенцев и степени их организованности. К сожалению, у нас нет данных для расчета численности населения Вавилонии в те времена. Нам известно, что вскоре были заселены все районы страны. Но мы не знаем ничего ни о размерах поселений, ни о числе и плотности жителей. Это связано с тем, что на месте расположения большинства памятников люди жили продолжительное время, поэтому самые ранние культурные слои находятся под слоями более поздних времен, и достигнуть их можно лишь после полного изучения всех верхних горизонтов. Поселения же, которые люди могли покинуть до наступления исторического времени, уже давно погребены под двухметровым слоем аллювиального ила, и нам неизвестно их местонахождение.

К счастью, эти ограничения относятся к нашим знаниям относительно пространства, но не времени. Используя самый информативный источник – керамику, – мы можем проследить три фазы развития первых поселений Месопотамии:

1. Культура Эриду. Насколько нам известно, это самая древняя из культур. К ней относится ряд последовательных слоев в Эриду, на юге долины, она также зафиксирована на других памятниках в Южной Вавилонии: в Уре и Телль-эль-Убейде поблизости, в Кала в Хаджи-Мухаммеде к западу от Урука; и Центральной Вавилонии: в Ниппуре и Рас-эль-Амии. Керамика этой культуры сделана на медленном гончарном круге и покрашена, как правило, сплошным цветом; иногда сосуды красили белым и расписывали геометрическим орнаментом, фигуративные изображения крайне редки; техника росписи – акварель. Цвет самой керамики разнится в зависимости от температуры обжига, чаще всего он фиолетовых или зеленоватых оттенков. Наиболее распространенной формой была низкая чаша с росписью внутри (рис. 3); иногда ее дополняли носиком и никогда – ручками.

Рис. 3. Керамическая чаша культуры Эриду

2. Убейдская культура. Источники, относящиеся ко второй фазе развития Вавилонии, сохранились во многих слоях Эриду, Ура и Урука. Вероятно, убейдская культура распространилась до севера Вавилонии, где в бассейне Диялы, к северо-востоку от Багдада, были найдены ее памятники. Для убейдской керамики характерны зеленоватый цвет (результат высокой температуры обжига) и роспись черно-коричневой краской. Как и в Эриду, сосуды украшали преимущественно геомет рическим орнаментом, фигурные композиции встречаются крайне редко. Последние были скорее типичны для керамики из Гирсу и северовавилонского Телль-Укайра. Со временем вариативность орнамента уменьшилась, а его выполнение стало небрежным, что отражает общий упадок искусства росписи керамики; вместе с тем появилось большое разнообразие форм сосудов. Известно несколько типов сосудов с носиком, в то время как ручки сосудов так и не стали популярными. Можно проследить переход от керамики Эриду к керамике Убейда. Оригинальный стиль убейдских сосудов свидетельствует о самостоятельности этой археологической культуры, но мы не в состоянии определить, где и как она появилась.

Рис. 4. Керамика убейдской культуры

3. Культура Урука. Хотя эта стадия отражена в большей степени на памятниках из Урука, урукская культура была распространена по всей Вавилонии и даже за ее пределами. На этой стадии место расписной керамики, которая долгое время была характерным признаком месопотамских культур, заняла нерасписная керамика, иногда покрытая ангобом красного или серого цвета. Серые сосуды часто украшали процарапанным орнаментом, обычно «гребенкой». Приобрели популярность сосуды с кручеными ручками и кувшины с изогнутыми носиками (рис. 5). Урукскую керамику делали на быстром гончарном круге. Сначала эти нерасписанные сосуды существовали одновременно с принадлежащими культуре Убейда расписанными, а впоследствии заменили их.

Эти три стадии развития вавилонских поселенцев длились на протяжении довольно продолжительного времени. В стратиграфическом шурфе в Уруке поздние слои убейдской культуры и самые ранние слои доисторического периода разделяет почти 16 м культурных напластований. Схожая картина наблюдается и в Эриду. Но не следует забывать, что для защиты от наводнений ранние поселенцы намеренно поднимали уровень своих поселений. У нас есть дата самых нижних слоев урукской культуры, полученная радиоуглеродным методом, – 4115±160 лет до н. э. При ее сравнении с датировками халафской культуры мы получаем временной интервал, в течение которого развивались древнейшие культуры Вавилонии, – около 5000–3100 гг. до н. э.

Рис. 5. Керамика урукской культуры

В течение этих 2000 лет люди жили в Вавилонии, образовав земледельческие общины, занимались земледелием, садоводством, разведением скота, рыболовством и охотой. Их спутниками были рогатый скот, овцы, козы, собаки и ослы. Древние вавилоняне выращивали в основном те же культуры, что и их современники, жившие в зоне дождевого орошения, за исключением оливы, не прижившейся в засушливом климате Вавилонии. Здесь выращивали финиковую пальму, которая не встречается на севере. Согласно шумерской традиции ее привезли из Дильмуна (с острова Бахрейн в Персидском заливе) или с побережья Аравийского полуострова. Возможно, это поверье правдиво, поскольку шумеры сохранили память и о том, что зерно было принесено из гор близ Вавилонии, а это, как мы уже знаем, соответствует действительности. Шумерский миф, записанный в XVIII в. до н. э., повествует о боге неба Ану, который спустил с небес пшеницу, ячмень и пеньку. Энлиль, бог царской власти, собрал и запер все семена на кедровой горе, после этого боги Ниназу и Нинмада решили, что «Шумер, не ведавший зерна, должен узнать его».

Этот дерзкий эксперимент по возделыванию зерновых, принесенных из гор и предгорий Плодородного полумесяца, в долинах с абсолютно иным климатом, требовавшим искусственного орошения, оказался невероятно успешным. В новых условиях дикий двурядный ячмень переродился в ячмень шестирядный, и эту разновидность со временем стали возделывать по всему Древнему миру. Сравнительно увеличились и семена льна, из которых стали получать больше масла; возможно, масло производили и из волокон растения.

Дома возводили из спрессованной глины или сырцового кирпича; изначально они представляли собой примитивные хижины, но к убейдскому периоду жилища приобрели определенную форму. Зачастую жилища устраивали в обнесенных изгородью тростниковых хижинах, похожих на те, что сооружают на болотах современные жители Южного Ирака. В значительно большей степени развитие архитектуры прослеживается на примере храмового строительства. Самый ранний из храмов в Эриду представлял собой небольшую постройку с одним внутренним помещением. Храмы, найденные в слоях убейдского времени, приобрели характерную форму, которую впоследствии будут воспроизводить на протяжении всего протописьменного периода. Храм представлял собой прямоугольное в плане здание (24 × 12,5 м), возведенное на искусственной платформе. Внутреннее пространство делится на центральный длинный двор-целлу, где были установлены алтарь и жертвенник, и два боковых помещения (рис. 6). Этот храм можно рассматривать как начало эволюции зиккурата, ступенчатой башни, которая стала характерным культовым сооружением во всех исконно месопотамских цивилизациях вплоть до великой «Вавилонской башни» Навуходоносора II (605–562 до н. э.). Этот храм был возведен на месте, имевшем огромное культовое значение, где непрерывно на протяжении двух тысячелетий почитали богов; например, во времена III династии Ура, около 2050 г. до н. э., там на руинах предыдущих святилищ был возведен главный зиккурат Энки, шумерского бога мудрости.

Рис. 6. Храм в Эриду, слой VII

Орудия труда, найденные в деревнях аллювиальной долины, указывают на уровень развития материальной культуры: они полностью отражают потребности и уклад жизни поселенцев. Помимо керамики, функциональное использование которой значительно расширилось, жители Вавилонии эпохи неолита применяли обсидиановые ножи и пилы, серпы из обожженной глины и изогнутые глиняные гвозди, о назначении которых можно только догадываться. Конечно же многие предметы, преимущественно сделанные из органических материалов (дерева, кожи, текстиля и т. д.), не сохранились. Однако можно с уверенностью сказать, что жители деревень не были ограничены местным сырьем. Кремень доставляли с Аравийского нагорья, обсидиан – из Армении и Верхней Месопотамии, битум, который был необходим для создания предметов с деревянными ручками или при строительстве лодок, привозили со среднего Евфрата близ Хита или из мест современной нефтедобычи в районе Киркука или Мосула.

Хотя признаков использования металла во времена убейдского периода не обнаружено, можно с уверенностью сказать, что, поскольку металл применяли еще в халафской культуре, его также знали с самых ранних времен и в Вавилонии. Судя по глиняной модели лодки, которую нашли в захоронении конца убейдского периода, берега Персидского залива уже были исследованы мореплавателями, а Вавилония стала центром развивающейся торговли. Чем жители Вавилонии расплачивались за привозные материалы, неизвестно; по аналогии с более поздними периодами можно предположить, что они экспортировали зерно (а новая разновидность ячменя, несомненно, обладала значительной ценностью) и финики. Возможно, еще в те времена начался экспорт тканей, ставших важным предметом торговли в поздние периоды. Экономика, основанная исключительно на земледелии, без производства товаров на экспорт и без налаженной международной торговли может обеспечивать постоянно растущее население лишь в определенной степени. Эта аксиома экономики применима даже к самым древним обществам.

О религии древней Вавилонии можно судить по храмам, воздвигнутым в честь главного бога Эриду. Этому богу приносили в жертву рыбу, а на месте его святилищ был построен зиккурат бога Энки. Отличительной чертой иконографии Энки в шумерском искусстве было изображение льющихся из плеч этого бога потоков воды, в которых рыба поднимается вверх по течению. Иными словами, мы вновь сталкиваемся с непрерывной традицией, берущей начало в глубокой древности.

О религиозных представлениях можно также судить по терракотовым фигуркам, которые находят во всех поселениях убейдской культуры. Например, изображение женщины в позе роженицы из Урука относится к культуре Эриду, но оно имеет некоторую связь с фигурками склоненных женщин халафской культуры. Убейдские фигурки выполнены в форме стоящих мужчин и женщин или антропоморфных существ обоих полов: их головы, непропорционально узкие и вытянутые, немного запрокинуты назад, глаза скошены; в результате лица этих существ напоминают морды рептилий. На большинстве мужских фигурок моделировка рук напоминает изображение крыльев. Как и в халафской культуре, статуэтки животных представлены преимущественно изображением крупного рогатого скота, но встречаются и образы диких животных. Иногда эти фигурки клали в захоронения.

Использование погребального инвентаря (преимущественно керамики) подразумевает наличие неких представлений о загробной жизни. Наиболее красноречивыми свидетельствами можно считать тело охотничьей собаки, положенное на грудь покойного мужчины, или миску мяса, поставленную рядом с собакой. Упомянутая выше глиняная модель парусной лодки, найденная в одном из захоронений, может подразумевать существование веры в то, что при помощи магии человек мог продолжать заниматься своей прижизненной профессией и после смерти. Если это так, то эта вера согласуется с обычаем хоронить слуг вместе со своим господином – вождем общины; ниже мы рассмотрим несколько таких захоронений, относящихся к раннединастическому периоду. Согласно верованиям убейдского периода, если люди и продолжали существовать после смерти, то они не должны были продолжать служить своему вождю.

Сохранившиеся человеческие останки позволяют получить, пусть и фрагментарные, антропологические данные. В позднеубейдских слоях в Эриду мертвые были захоронены в прямоугольных могилах, выложенных кирпичом. Покойных клали на спину в вытянутом положении. Судя по ске летам умерших, представители убейдской культуры были довольно крупного телосложения, в то время как скелеты раннединастического периода указывают на грацильное телосложение населения. Человеческие останки из убейдских слоев, равно как более ранние останки из Телль-Хассуны и Мосула, а также из древнейших халафских захоронений в Тепе-Гавре, определены как принадлежащие к средиземноморской расе. Таким образом, мы знаем, представители какой расы создали первые ступени вавилонской цивилизации; возможно, они же были создателями всей культуры первых поселений. Но нам ничего не известно об этническом типе этих людей. Мы можем предположить, что шумеры, ставшие основным народом Вавилонии в протописьменный период, появились в этой стране не позднее урукского времени. Изменения в традиционной керамике и исчезновение расписных сосудов не стоит связывать с их появлением – такие события не указывают на смену этнического состава населения. Также нельзя исключать возможность того, что шумеры жили в Вавилонии изначально, придя туда в числе первых поселенцев.

Несмотря на то что нам неизвестно, кем были первые жители Вавилонии, можно предположить, откуда они пришли. Прослеживаются связи их материальной культуры с характерной для Элама (где керамика, найденная в Телль-Джови и Джафарбаде, идентична керамике культуры Эриду) и Иранского нагорья, в особенности Фарса. В то же время присутствуют прямые связи со слоями халафской культуры в Верхней Месопотамии. Создается впечатление, что Вавилония была заселена земледельцами, пришедшими и с севера, и с востока; можно предположить, что быстрый рост населения в зонах дождевого орошения вынудил людей расширять границы жизненного пространства. Отметим, что в своем раннем развитии Вавилония прошла три фазы, которые удивительным образом совпадают с изменениями культуры, происходившими к северу и северо-западу от нее. После того как керамика халафской культуры достигла своего наивысшего расцвета, по всей территории, где находили подобные сосуды, наступил период деградации расписной керамики, за которым последовали ее полное исчезновение и распространение нерасписанных сосудов урукского типа. Эта синхронность развития настолько очевидна, что, несмотря на многочисленные частные отличия, можно уверенно говорить о слоях убейдской и урукской культур далеко за пределами Вавилонии.

Как же можно интерпретировать развитие культуры в таком широком масштабе? С величайшей трудностью. Мы можем утверждать, что в те времена существовали связи между отдельными регионами Передней Азии и что эти связи были основаны на взаимном обмене товарами. Но достаточно ли этого утверждения для того, чтобы объяснить все имеющиеся у нас данные? Все, что мы знаем о древнем Ближнем Востоке в историческое время, когда определенные регионы были заселены конкретными этническими группами, наталкивает нас на мысль о крупномасштабной миграции населения. Если же говорить о процессах миграции на заре истории, то переселенцы должны были быть выходцами из поселенческой культуры, поскольку на этапе охоты и собирательства или кочевого скотоводства плотность населения не была достаточно высокой. Эти люди были выходцами из ядра культуры поселений, которое располагалось на окраинах Плодородного полумесяца и неминуемо расширялось из-за быстрого прироста населения. Мы рассмотрели, как происходило заселение Вавилонии; в Анатолии и Иране земледельцы также открывали новые территории, продвигаясь дальше и дальше от своих родных деревень. Поселения появились даже в совсем неблагоприятных климатических зонах, таких как Северный Негев в Палестине. Но остается нерешенным вопрос о степени участия культур Передней Азии в развитии неолитических культур Европы и остальных частей Древнего мира.