Цитаты из книги «Смерть в душе»

десять месяцев отбыли они на каторжных работах, теперь менялась власть, и они переходили в руки немецких офицеров, они будут отдавать честь господину фельдфебелю и господину оберлейтенанту; и тут не было большой разницы: каста офицеров интернациональна; каторжные работы продолжаются, только и всего. «Я на себя сержусь», – подумал Матье. Но он упрекал себя потому, что так можно было поставить себя выше других. Снисходительный ко всем, суровый к себе: еще одна уловка гордыни. Невиновный и виноватый, слишком суровый и слишком снисходительный

Матье пожал плечами: – Уже пятнадцать лет все видели, что война приближается. Нужно было вовремя умело взяться, чтобы избежать ее или выиграть.– Я не депутат.– Но ты голосовал.– Конечно, – неуверенно ответил Пинетт.– За кого?Пинетт промолчал. – Вот видишь, – сказал Матье

Что такое военная доблесть? Отсутствие воображения. Солдаты – мужественные люди, но это настоящие скоты. Сущее несчастье – родиться в семье героя.

Он стрелял в Человека, в Добродетель, во весь Мир: Свобода – это Ужас, пылало здание мэрии, пылала его голова; пули свистели, он был свободен, как воздух, земной шар взорвется, и я вместе с ним, он выстрелил, посмотрел на часы: четырнадцать минут тридцать секунд; ему не о чем было больше просить, кроме как о полуминутной отсрочке, как раз столько понадобится, чтобы выстрелить в этого импозантного и такого горделивого офицера, который бежит к церкви; он выстрелил в красавца-офицера, во всю Красоту Земли, в улицу, в цветы, в сады, во все, что он любил. Красота уродливо дернулась, и Матье выстрелил еще раз. Он выстрелил, он был чист, всемогущ, свободен. Пятнадцать минут.

Рассечь руку ножом, забросить свое обручальное кольцо в поле, постреливать во фрицев – а что дальше? Крушить, увечить: нет, это не выход; безрассудный поступок – это не свобода. Если бы только я мог быть смиренным.

Им не о чем было говорить, и солдат двинулся дальше. Матье проводил его взглядом; неужели необходимо, чтобы люди все потеряли, даже надежду, чтобы прочесть в их глазах, что человеку что-то еще предстоит?

Он лег на спину. Небо, небо розовое и никакое; если бы можно было упасть в небо! Делать нечего, мы создания низа, все зло идет оттуда.

Систематическая безнравственность – как у Рембо. Мы разрушаем все. Но не на словах: действиями. Все, что ты заимствовал, рассеется как дым. Что останется, то и будешь ты. Согласен?

Мертвец с закрытым глазом улыбался своим мыслям. Умереть, казалось, легко. Легко и почти весело. «Но тогда зачем жить?» Вокруг все заколебалось: живые, мертвые, церковь, деревья.

Теперь наступил следующий после праздника день, впору было покончить с собой.