На улице Гобеленов я спустился в метро и поехал в направлении Порт-де-Ла-Вилетт. Если я исчезну, никто не заметит. Народу в вагоне было не много. Какой смысл жить дальше при сложившихся обстоятельствах? Все беспросветно, надеяться не на кого. Кто пожалеет обо мне? Я открыл дверь вагона. Мимо на полной скорости неслась черная стена туннеля. Колыхались провода. Собрать волю в кулак, сделать шаг – и наступит покой. Я окажусь между вагоном и стеной и разобьюсь в лепешку, от меня останутся только клочья. Я невольно улыбнулся, представив себе их ужас при виде окровавленных ошметков. Они станут рыдать от горя и стыда, обвинять себя, кидаться на гроб. Окружающие будут указывать на них пальцем ведь это они довели сына до отчаяния. Они до конца дней не избавятся от чувства вины. Пусть крестная мука длится вечно, хочу, чтобы горькая тоска стала их постоянной спутницей. Я потянул дверь на себя, и в лицо ударил холодный влажный воздух. Рука у меня дрогнула. Я вдруг вспомнил, что ушел из дому без документов, значит останусь неопознанным покойником и меня похоронят в общей могиле. Все решат, что я сбежал. Нет, если уж сводить счеты с жизнью, нужно все предусмотреть, иначе «заключительный акт» теряет смысл. Я вышел на Шатле.