Подготовка к свадьбе – это всегда непросто, даже если ты король бриллиантовой империи и у тебя тысяча секретарш и менеджеров. Первое – это, конечно, платье невесты. К подбору подвенечного платья Анжела Томсон подошла со всей серьезностью. Она узнала, что самым красивым, дорогим из свадебных платьев знаменитостей было платье принцессы Дианы, которое она надела на день свадьбы с принцем Чарльзом в 1981 году. Роскошное платье было творением рук Элизабет и Давида Эммануэль. Оно имело семиметровый шлейф и было сшито из шелковой тафты цвета слоновой кости, античного кружева и нескольких тысяч жемчужин и бусинок. Но еще раньше, в 1956 году, голливудская звезда Грейс Келли, выходя замуж за принца Монако, заявила о себе как законодательница мод на длинные до пола обтягивающие платья с кружевными шлейфами. Макс сказал невесте, что у нее должно быть самое красивое платье и что цена его не волнует.

За два дня до свадьбы приехал из Австралии Ив Гратон. Макс хотел, чтобы именно он составил их с Анжелой брачный контракт. Когда красивые актрисы выходят замуж за богачей, то главный пункт контракта – это, конечно, деньги. Деньги, которые получит жена в случае расторжения брака. Сорок миллионов долларов – такая сумма причиталась бы Анжеле, если развод произошел по инициативе Макса.

– Ты согласна, крошка, на такие условия? – спросил Парао.

– Да, милый.

– Прежде чем вы поставите подпись… госпожа Томсон, обратите внимание еще на два пункта договора, – Гратон протянул Анжеле брачный контракт. – Пункт седьмой: вы не вправе рассчитывать ни на какую сумму в случае, если будет доказан факт прелюбодеяния, то есть в случае физической измены с вашей стороны. Я надеюсь, это понятно?

– Да! – женщина слегка покраснела.

– И вот пункт одиннадцатый, – Гратон обвел цифру желтым маркером. – Если в течение трех лет у вас не будет детей по вашей вине, супруг имеет право на развод. И тогда он сам определяет сумму выплаченной вам неустойки. Если же у вас будут дети, но развод все-таки состоится, то каждый ребенок получит дополнительно к вашей сумме сорок миллионов еще по двадцать миллионов долларов.

Они не виделись с того самого дня, когда расстались в офисе их юридической конторы. За это время Гратон добился новых академических успехов, написал книгу «Вопросы юриспруденции в трудах средневековых схоластов», стал заместителем декана. Внешне в его жизни мало что изменилось. А во внутренний свой мир он никого не пускал. Жил одиноким холостяком, хотя и не был аскетом и ничто земное ему не было чуждо.

Многие из приглашенных гостей слышали о Гратоне, но мало кто знал, почему их пути с Максом разошлись. Ив явился в офис алмазной компании прямо с дороги. На ручке его чемоданчика на колесиках еще болталась наклейка авиакомпании Qantas.

Они обнялись точно так же, как и при расставании. Как будто и не было двух лет разлуки. Цикл был завершен.

– Я думал, ты не похож на фотографии, которые печатают в газетах. Сейчас вижу, похож. Ты внешне сильно изменился, Макс. Вид усталый, постарел.

– Время на каждом из нас оставляет свой след, – мудро заметил Парао. – Как долетел? Может быть, хочешь отдохнуть? – Макс взглянул на друга немигающим пронзительным взглядом:

– Скажи, ты простил меня?

– Я еще тогда простил тебя, Макс. У тебя своя судьба, начертанная свыше. И я рад, что она соприкоснулась с моей.

– Не соприкоснулась, а живет с моей жизнью. Ты ведь знаешь, я умею быть настоящим другом. А это, – Макс окинул взглядом свой дворец, охрану, – это все другая жизнь и ради другой. Это промежуточный трамплин к власти.

– А зачем тебе эта власть, Макс?

– Это длинный разговор. Потом об этом. Надеюсь, ты не на два дня приехал?

– На три.

– Как? Я думал, мы с тобой все обсудим. Мне нужно о многом с тобой переговорить.

– Ты хочешь взять меня в свадебное путешествие?

– А что? Мы поедем втроем или найдем тебе подругу.

– И как это будет выглядеть? Два мужика и молодая невеста.

– А что насчет подружки?

– Нет, поезжайте, отдохните, я скоро приеду к тебе надолго. Возьму отпуск в университете и приеду.

– Обещаешь? – Макс заграбастал друга в объятия, тот его, и, как и раньше, они начали ребячиться. Охрана было дернулась, но зычный голос генерала остановил их. Дело в том, что охрана за два года службы у Макса никогда не видела, чтобы кто-либо посмел вот так бесцеремонно тискать их босса или хотя бы даже в шутку прикоснуться к нему.

– Ну, черт, и здоров же ты стал, Ив! Качаешься со штангой?

– Занимаюсь, нужно держать себя в форме. А ты дряхлеешь, да и очки нацепил.

– Приходится много читать.

– А охрана такая тебе зачем? – спросил Ив.

– Ты же понимаешь, где деньги, там и риск. А это предосторожность, не более того.

– Видно, крепкие парни. А не та ли это сила, что и собственному боссу может хребет сломить?

– А ты стал бы пилить дерево, на котором сидишь? Вот и они не станут.

– Так можно сесть на другое дерево?

– Нет, нельзя, они «кобры». Кобра – священная змея фараонов, они служат не мне, а Уто, богине-покровительнице, – Макс иногда говорил о предметах, труднодоступных пониманию, и как будто произносил загадочные слова под гипнозом.

Это была целая империя, во главе которой стоял всего один человек. Еще когда компания только набирала свою мощь, против нее было выдвинуто обвинение, что пирамидальность бизнеса очевидна, но хорошо закамуфлирована. Началось расследование, журналисты подхватили горячую тему, но все как-то развалилось за недоказанностью. И тогда глава компании вчинил иски и газетам, и тем, кто вел следствие. В итоге газеты должны были выплатить сумасшедшую компенсацию за нанесение морального и материального ущерба. Некоторые из газет были вынуждены объявить себя банкротами и закрыться. Говорят, что судьи были или куплены, или запуганы неким генералом и его молодчиками из охраны. Многие знали, если к ним пришел генерал Никума, то хорошего ждать было нечего. Поэтому выступать против компании скоро ни у кого не стало желания. Главу же компании Макса Парао называли по-разному. Кто пауком, опутавшим все и вся, кто монстром, кто гением. Те, кто знали его давно, уже ничему не удивлялись. Никому не было позволено приближаться к нему. Его охраняли и берегли «псы войны», которые прошли свой путь во многих горячих точках мира. Костяк из них составляли бывшие спецназовцы из Африки. Его правая рука, генерал Никума, все еще служил в армии и занимал должность в элитной части спецназа «Кобра – псы войны». Каждый из его бойцов стоил пятерых, а то и более. Зарплаты у всех тоже превышали обычные в несколько раз. Зато и дисциплина, как в римской армии времен Цезаря. Неисполнение приказа, пьянки, наркотики или иные проступки жестоко наказывались. За проступок одного наказывали еще и каждого десятого. Нет, их не казнили, как во времена римлян, а просто увольняли и переводили в обычные войсковые части. Закон «О спецподразделении “Кобра – псы войны”» был принят два года назад парламентом страны. Тогда с предложением выступили два политика – Алард и Пшислевский, президент одобрил проект, который финансировал Макс. Речи о сговоре или коррупции не было: захотел крупный предприниматель выделить деньги на армию, почему бы и нет. Ведь спонсируют богачи спортивные команды, искусство, а он решил профинансировать элитное подразделение для поддержания порядка и безопасности в стране. Почему это должно вызывать подозрения или негативную реакцию у окружающих?!

Служба была контрактная, посменная, и в свободное время каждый мог заниматься чем угодно. Главное, чтоб ни один из бойцов не участвовал в криминальных или ультрарадикальных политических группировках. Один лишь пункт устава мог смущать демократически настроенную общественность. В правилах было написано, что любой мог претендовать на звание легионера

«Кобры», но для этого он должен одолеть в схватке одного из действующих воинов. Какого? Это решало командование. Примерно так было у римлян. Но там кандидат в гвардейцы Цезаря должен был вызвать на поединок и непременно убить кого-нибудь из когорты преторианцев, чтобы занять его место. В современном варианте достаточно было просто положить на лопатки, отправить в нокаут или даже просто победить по очкам.

– «Кобра» – серпентарий какой-то, – ухмыльнулся Гратон.

– Не забывай, что и я « кобра», – слегка обиженно сказал Макс.

– Ты о клейме, что у тебя на плече? Удалось что-то узнать о своей семейной тайне?

– Знаю, что и у отца такое же было, и у деда, и у его деда. Всем старшим сыновьям в нашем роду наносили такую татуировку.

– И у твоего сына будет?

– Да, и у него. Так повелось с основателя нашего рода Птолеми Ибн Цезара, одного из приближенных и храбрейших воинов Саллахаддина, отвоевавшего Иерусалим у крестоносцев. От него мы и ведем свой род.

– Макс, извини, если я скажу что-то обидное. Но мы живем все-таки в двадцать первом веке, зачем тебе эти предки, пускай даже и столь именитые?

– Я тебе отвечу: через них, через историю моей семьи я хочу понять свое предназначение, с какой целью я пришел в этот мир. Я мистически общаюсь со своими предками – через сны. Мне нужно обязательно найти родовой перстень Сатурна с алмазом, который называется «Слеза богов». С помощью перстня я смогу спуститься в глубь веков и разгадать тайну нашего рода. С десяток историков и археологов занимаются его поиском для меня по всему миру. Аукционы знают, что я готов заплатить за тот грубый кусок из золотого сплава с приляпанным к нему необработанным алмазом столько, за сколько другие покупают картину Рембрандта или скрипку Страдивари.

– Ты смог проконсультироваться с кем-то по поводу рисунка? – спросил Гратон.

Макс загадочно улыбнулся, снял пиджак и показал татуировку:

– Мне кое-что говорил один ученый из Библейского института в Вашингтоне. Его фамилия Джамар, он из коптов, специалист по христианскому Египту. Вот видишь, эта римская цифра «I» над головой кобры. Это старшинство в роду. Что-то наподобие родословной ветви, которое имеет преимущество перед другими ветвями.

– А сколько всего ветвей?

– Три основных, а других я не знаю. Джамар мне сообщил, что был какой-то профессор во Фламингии, который занимался древнеегипетскими тату, но он потерял его из виду и фамилию не мог вспомнить.

– У других тоже обвитая вокруг руки кобра?

– Думаю, что нет. У них должна быть кобра, готовящаяся к атаке. Это символ защиты. Они – хранители основных трех ветвей.

– А тебе не кажется это все мифом, красивой сказкой?

– Если в сказку верят тысячу лет, она хочешь не хочешь превратится в религию.

К ним подошел генерал:

– Извините, но есть неотложное дело. И еще я хотел бы обсудить с вами свою поездку в Африку.

– Приветствую вас, генерал, – сказал Гратон.

– Взаимно, взаимно, – кивнул Никума.

В их отношениях не было вражды, скорее ревность. Ревность к Максу.

Гратон не знал, что по приказу Макса его тоже днем и ночью оберегали от непредвиденных случайностей даже в Австралии. Профессор чувствовал, что за ним следят, но следят как-то необычно. Он даже приглашал специалистов проверить, нет ли у него дома прослушивающей аппаратуры, но ничего обнаружить не удалось. Макс, правда, запретил вмешиваться в личную жизнь друга. Его должны были просто оберегать. Даже от насморка, как пошутил глава алмазной компании.

Как-то Гратон, возвращаясь домой поздно вечером, столкнулся с группой подростков, те потребовали отдать им кошелек, уже достали ножи. То, что произошло потом, было как в ускоренной съемке. Возле Гратона, откуда ни возьмись, появился худощавый японец с нунчаками, и все четверо грабителей оказались на асфальте. Затем японец сделал поклон и растворился в никуда.

– Скажи, – как будто догадался о чем-то Ив, – это твои люди меня пасут?

– Не пасут, а охраняют от непредвиденных случайностей. У меня ведь достаточно денег, чтобы позаботиться о людях, которых я люблю.

– Тот японец – твой человек?

– Да. За то, что он правильно организовал твою охрану, я ему подарил новенький «лексус».

– А во сколько ты оцениваешь мою жизнь? Миллион, два, три?

– Ты хочешь меня обидеть? Твоя жизнь для меня дороже, чем моя собственная.

– Прости меня, Макс. Я думал, что деньги…

– Что деньги сделали из меня подонка?

– Не совсем так, но, согласись, деньги портят.

– Ты так ничего и не понял. Деньги – это инструмент для достижения цели. Просто цели у всех разные. Это как лопата. Один выкопает ею ямку и посадит дерево, дерево даст плоды и накормит одних, даст тень в зной другим. А для другого лопата – это орудие убийства: вырыть ямку под рельсом, положить тротиловую шашку, поджечь фитиль, когда едет поезд с людьми. А затем той же лопатой вырыть могилу для погибших. И спрашивать, какая это сволочь бомбу подложила. Так что, друг мой, один инструмент, но совершенно разное предназначение. Смотреть надо не на инструмент, а на руки, которые этот инструмент держат.