Экспроприация и конфискация чеченских земель

Что же такое экспроприация? Экспроприация – это принудительное действие государства, направленное на приобретение для общей пользы частных имущественных прав или их ограничение. Экспроприация не может быть предпринята в выгодах отдельных лиц. Она составляет исключение из общего, признанного всеми законодательствами начала, по которому частные лица вправе распоряжаться своим имуществом по своему усмотрению. Экспроприация производится во имя государственных интересов, поэтому экспроприантом является само государство, в лице правительственных органов²¹³. В Чечне, в ходе земельной реформы помимо экспроприации имущества, когда частично собственность была возвращена владельцам, как, например, чеченские князья были вознаграждены земельными участками, повсеместно осуществлялась конфискация частной земельной собственности у рядовых чеченцев. Основное правило экспроприации состоит в том, что она должна совершаться для общественной пользы и за справедливое вознаграждение. Иначе – это конфискация, которая составляет нарушение права, несовместимое с правильным гражданским порядком. Верховное право собственности переходит в полную собственность, как скоро оно не встречается с частным правом. С устранением частной собственности вещи переходят в собственность государства.

Ещё в середине XVIII столетия в России было утверждено главенство гражданского закона. Наказ от 30 июня 1767 года гласил: «Когда для пользы общей потребна земля, частному человеку принадлежащая, то не должно тут поступать, по строгости закона государственного, но сей случай есть тот, в котором должен торжествовать гражданский закон, который материнскими глазами взирает на каждого особого гражданина так, как и на целое общество. Если польза общая требует, чтобы один участок земли, принадлежавший человеку частному, был у него взят, то должно сему человеку в убытке сделать удовольствие»²¹⁴.

Теория неприкосновенности прав частной собственности находит своё удовлетворение в полном и справедливом вознаграждении собственника за обязательное отчуждение. Политическая экономика доказывает, что принцип отчуждения надо искать не в смутных определениях общественного блага, но в том, что видоизменения, в существующих определённых частными правами отношениях собственности, составляют неизбежное условие общественного развития²¹⁵. Всякое отчуждение частного земельного имущества на государственную или общественную необходимость, должно было заканчиваться составлением межевого плана, по межевым законам. Всё что уже было отчуждено, не могло возвратиться бывшему владельцу по частям. Он мог только поставить вопрос о недостаточности денежного вознаграждения²¹⁶.

На Кавказе, при назначении частным лицам вознаграждения из казны за имущество, отошедшее на государственные или общественные нужды, соблюдались правила, изложенные в учреждении управления Кавказским краем (изд.1886 г.). Кавказская администрация почти всегда определяла самостоятельно стоит ли вообще выплачивать компенсацию за отчуждаемое имущество, и в каком размере это делать. Например, после постройки Военно-Осетинской дороги местным жителям не было выплачено вознаграждение за отчуждённые земли, т. к. руководство считало, что эта дорога была гораздо более необходима населению, чем казне. В тех же случаях, когда земля уступалась для других, менее важных для населения задач, государственное вознаграждение выплачивалось. Так, 7 тыс. рублей казна заплатила за землю, отведённую под Аллагирский завод²¹⁷.

На основании ст.387 тома X гражданских законов России: реки, озёра, пруды считаются принадлежностью земель и, следовательно, подобно всем другим предметам на её поверхности и в недрах (минералы, нефть) не представляют собой особого предмета собственности. Реки несудоходные, пруды могут быть или частными или общественными. По праву полной собственности на землю, владелец, на основании 424 ст. X тома гражданских законов России, имеет право на воды, находящиеся в пределах его земли. По ст.428, если река составляет границу между прилегающими к ней владениями, то каждый из владельцев может ею пользоваться по береговому праву, от своего берега до середины реки. Определение права собственности на проточные воды заключает в себе определение такого же права на ложе, русло или берега. Под понятием о реке подразумеваются 3 составные части: вода, русло, берег²¹⁸. Российский закон признавал право частной собственности на проточные воды, за исключением судоходных рек, которые являлись собственностью государства. При этом ограничения распространялись и на полосу земли, идущую по берегу около судоходной зоны.

Хотя река Терек и не являлась судоходной, однако она, в обход российского законодательства, стала государственной собственностью. Право ловли рыбы принадлежало Терскому казачьему войску на особых основаниях. Морские воды Каспия стали общим достоянием Терского войска, земли при реках и воды были распределены между офицерами и казачьими станицами²¹⁹. По вопросам о проводе оросительных каналов через чужие владения российские законы не давали указаний²²⁰. Вопрос о проведении воды через чужие владения сводился к общим вопросам об ограничении права собственности правами участия общего и частного и об экспроприации в государственных и частных интересах²²¹.

Частное право у чеченцев существовало с незапамятных времён. Н.С. Иваненков, исследуя вопрос землевладения в горной Чечне, где традиционные формы сохранялись лучше, пришёл к выводу, что землевладение у чеченцев издревле было частным²²².Особенно ценилась плодородная равнинная земля, которую получали в собственность путём расчистки её из – под леса. Случаев массового переселения в горы по экономическим мотивам не знает история Кавказа. Во все эпохи горцы пользовались удобным случаем для переселения на равнину, или, как говорят на Кавказе, на плоскость. Всё это противоречит представлению о том, что горские народы ещё в глубокой древности чуть ли не добровольно обрекли себя на вечное пребывание в горах и будто бы никогда не меняли своего места жительства и даже не стремились к этому²²³.

Государственная комиссия, назначенная для решения земельного вопроса в Терской области, также подтвердила существование частной земельной собственности, как в чеченских горах, так и на равнине. Старший советник Абрамов сообщал: «В Нагорной полосе, в пределах Грозненского округа, существует частная собственность. Сельские общества сами признают так называемые родовые потомственные участки за частную собственность». Его слова подтвердил и старший советник Попов: «В чеченских селениях разрешена была купля – продажа, даже и посторонним лицам, земель, причём утверждение подобных сделок возлагалось на горные суды»²²⁴.

В XVIII–XIX веках у горцев на Кавказе существовало 2 типа собственности: частная, которая была господствующей и общинная. Частная была представлена 2 подтипами: феодальной, которая также была господствующей и трудовой собственностью рядовых общинников²²⁵. Часто владельцы земли отдавали безземельным крестьянам в аренду пахотно – посевные земли и пастбища²²⁶. По мнению Е.А. Борчашвили, у вайнахов в конце XVIII – перв. пол. XIX вв. частная собственность занимала господствующее положение. Он устанавливает наличие в Чечено-Ингушетии следующих форм собственности на землю: феодальную, частно-индивидуальную собственность на трудовую землю, сельско-общинную и общинно- удельную. Частное право на землю существовало у чеченцев очень давно. Древние римляне особенно уважали право, приобретённое незапамятной давностью²²⁷. Исследователь Кавказа в XIX веке Лонгворт утверждал: «Ограда составляет здесь единственное доказательство на право владения». Таким образом, огораживание участков являлось одновременно одним из оснований возникновения собственности на землю. Впоследствии земельные участки стали передаваться по наследству, чем окончательно закреплялся их статус. Чеченец Бики, один из первых поселенцев Харачоя, состоял в земельном споре с зилоевцами, который был разрешён состязанием в скачках. После решения спора Бики написал на камне время скачки и указал место, разграничивающее пастьбу, – озеро Чархи-ам. Камень этот он положил в одну из стен своей башни, над дверьми²²⁸.

Появление земельной собственности повлекло за собой становление арендных отношений, что особенно получило развитие перед Кавказской войной. Землю в Чечне покупали и продавали, что также является косвенным доказательством наличия частной земельной собственности до установления русской власти. По обычаю, во всех чеченских селениях требовали от продавца, чтобы он сначала предложил родственникам купить землю. Если они не соглашались на это, то продавец вправе был продать участок лицам своего же села. Во времена имамата Шамиля, по шариату разрешалось продавать землю кому угодно²²⁹.

При совершении купли-продажи земли записей не делали. Это и послужило главным «козырем» в руках царской администрации, которая считала, что раз нет «бумаги» – значит и нет доказательного права на владение землёй, а это значит, что в Чечне нет частных собственников, всю землю можно считать общинной и конфисковать в пользу государства. Кавказские знаки собственности, как заменяющие письменные акты укрепления прав на имущество, имеют такое же юридическое значение, как и сами акты, а, следовательно, упомянутые знаки являются юридическими в полном смысле этого слова. Гербы, обладая свойствами знаков собственности, также во многом заменяли собой документальные акты²³⁰. Исследователи также давно обратили внимание на клейма (тамги), которыми пользовались кавказские народы для того, чтобы отличать лошадей и рогатый скот, принадлежавший разным хозяевам. Тамги ставили вместо подписей и печатей под документами. Тамги являлись показателями частной собственности. Н.Н. Харузин записал в 1886 году сведения о бытовании тамг у чеченцев и ингушей. Рисунки чеченских и ингушских тамг, по словам Харузина «…крайне разнообразны: некоторые имеют вид круга, креста, другие начальные буквы владельцев…»²³¹. В ходе Кавказской войны Шамиль вознаграждал землями в Чечне за боевые заслуги, причём имам выдавал документальные свидетельства на частное владение земельными участками. Так, Шамиль-Хаджи Ума Эльджиев владел участком земли в 630 десятин, подаренным его отцу имамом Шамилём²³².

В далёком прошлом в Чечне было проведено что-то вроде земельной реформы. Границы между частными участками проводились тогда торжественно, с выполнением обрядов и «принесением тяжёлых клятв». По преданиям, записанным И.М. Саидовым, в бывшем Галанчожском районе (1961 г.) и в Джераховском ущелье (1962 г.) любому человеку хорошо была видна и строго соблюдалась священная граница земельного владения каждого собственника. Когда чеченцы по указам своих старейшин межевали землю, то на землях тёмного цвета ставили в качестве межевого знака белый камень, а на землях светлого цвета – чёрный камень²³³. На символических знаках собственности отражалась известная степень народной культуры. С установлением российской административной системы на Северо-Восточном Кавказе чеченцы не могли доказать царским чиновникам свои права на землю, так как не имели юридически оформленных документов. Так, например, начальник Веденского округа объяснял исследователю Н.С. Иваненкову, что у чеченцев нет собственности. Своё мнение он прокомментировал, заявив: «А какие у них документы?»²³⁴.

Чеченцы, согласуясь с адатом и шариатом, землю продавали, дарили, отдавали в качестве приданого, оставляли в залог, отбирали в качестве штрафа, не фиксируя свои действия на бумаге, действовали в системе устного права²³⁵. Женщины по обычному праву (адату) не могли приобретать землю, но по шариату женщина была полноправна в этом отношении с мужчиной. Поэтому, в период имамата, когда предпочтение отдавалось шариату, некоторые женщины получили свои участки земли. С началом купли – продажи земли появилось и право полной частной собственности на землю²³⁶. Кто уходил из общества на время, тот закладывал землю. Когда же уходили навсегда, то продавали её.

Царская администрация запрещала продажу земель как посторонним для общества лицам, так и лицам одного рода. Свои разъяснения по этому поводу дал правительствующий Сенат России: «Приобретшим имущество от лица, которому таковое не принадлежало (нет документов на владение), не признаётся собственником, а является незаконным владельцем. То общество, чьё имущество приобретено от лица, кому оно не принадлежало, способом, в законе дозволенном, не делает владение приобретателя законным»²³⁷