Цитаты из книги «Семь жизней (сборник)»

Этот город, прострелянный сотни раз, но не сдавшийся, огромный и красивый, в очередной заезд мучительно напомнил мне Гавану. Кому-то другому он напоминал Белград, кому-то Иерусалим, кому-то Берлин – видимо, всякий ехал сюда за своей родиной, или за своей ненавистью.

Возвращайся домой к собаке. Ангелы съели твоё варенье. Ребёнок озяб.

Может, что-то хотел срифмовать в записке, а рифма затерялась по пути; оставил как есть – некогда, асфальт зовёт. Толкнулся, и привет.

Горе её было очевидно и пронзительно.

мир надломится, задымится, посыплется.

Да и кто здесь вправе осудить человека, когда мы не знаем, что он сделал, что нет, кого любил и чьё тепло предпочитал, переплывая своё огромное одиночество.

Никакой, понятно, дружбы между нами не водилось: мы ни разу и не разговаривали толком, но я люблю весёлых, без понтов людей, особенно неясного этнического окраса – к ним у меня особое любопытство, мне самому не очень понятное, да я и не пытаюсь себя понять, живу как есть. Что ему было интересно во мне, я тем более не задумывался – а что, я лёгкий на подъём, улыбчивый парень с хорошей реакцией на жизнь и её шутки, – этого вполне достаточно, мне кажется.

На улице, грязная, как из лужи, слонялась туда-сюда весенняя погода, чесала спину о дома, садилась в сугробы, оставляла чумазые следы в снегу, отхаркивалась, каркала, хлопала крыльями и форточками. – Шесть много, – сказал водитель такси, посчитав компанию; он был горный, загорелый, щетинистый, весенний. Вышел из машины, дышал, щетинился, загорал. – Много, да, – согласился Верховойский с водителем. – Ты лишний. Оставайся тут, машину заберёшь у сауны, туда прямой троллейбус ходит.

мозгов оставалось – на одну самокрутку с двух черепушек.

появилось смутное ощущение, что снова пора довериться кому-нибудь. Вырос внутри новый цветок, уже можно было срывать.