Цитаты из книги «Санькя»

Саша в ответ сделал улыбающееся, сладко-сливочное выражение лица

Саша хотел сказать, что Безлетов стал холуйствующим либералом, но не сказал, увидев, что несут второе.

Вот такое же ощущение было от города – неприятное, бесприютное.

словно вылепленное из пластилина. Казалось, что если сморщится, зажмурится изо всех сил, с лица отпадут куски чего-то чуждого, налипшего.

Казалось иногда: он как будто освободил или даже выжег внутри себя место – под свою нестерпимую злобу. И теперь это место внутри пустовало, саднило.

А дело в том, что есть только родство, и ничего кроме. Понимание того, что происходит в России, основывается не на объеме знаний и не на интеллектуальной казуистике, используя которую можно замылить все что угодно, любой вопрос, а на чувстве родства, которое прорастает в человеке уже, наверное, в детстве, и потом с ним приходится жить, потому что избавиться от него нельзя. Если ты чувствуешь, что Россия тебе, как у Блока в стихах, жена, значит, ты именно так к ней и относишься, как к жене. Жена в библейском смысле, к которой надо прилепиться, с которой ты повенчан и будешь жить до смерти. Блок это гениально понял – о жене. Мать – это другое – от матерей уходят. И дети другое – они улетают в определенный момент, как ангелы, которых ты взрастил.

Мужик, отметил Саша, представлял собой знакомый типаж нежданно и недавно разбогатевшего человека – наглого и суетливого одновременно, не умеющего выработать одну манеру общения в сложной ситуации, постоянно срывающегося от хамства к истерике. Даже менты на его фоне смотрелись пристойнее.

– Саня, я вижу тебя – так вот, лицом к лицу – первый раз в жизни, – сказал Аркадий Сергеевич, перейдя почти на шепот. – Но мне кажется, что я одну вещь в тебе уже понял. Тебе хочется, как в детстве, – быть ни в чем не виноватым. – Хочется. И я во всем прав.

Жена в библейском смысле, к которой надо прилепиться, с которой ты повенчан и будешь жить до смерти. Блок это гениально понял – о жене. Мать – это другое – от матерей уходят. И дети другое – они улетают в определенный момент, как ангелы, которых ты взрастил. А жена – это непреложно. Жена – та, которую ты принимаешь. Не исследуешь ее, не рассматриваешь с интересом или с неприязнью: кто ты такая, что ты здесь делаешь, нужна ли ты мне, и если нужна – то зачем, но любишь ее, и уже это диктует тебе, как быть. И выбора в этом случае не остается никакого. Неправда, Лева, когда говорят, что жизнь – это всегда выбор. Иногда выбора нет. Если у тебя любовь – у тебя уже нет выбора.

И мы точно так же живем внутри страшной, неведомой нам, пугающей нас пустоты. Но всё не так страшно – на самом деле мы дома, мы внутри того, что является нашим образом и нашим подобием. И всё, что происходит внутри нас, – любая боль, которую мы принимаем и которой наделяем кого-то, – имеет отношение к тому, что окружает нас. И каждый будет наказан, и каждый награжден, и ничего нельзя постичь, и всё при этом просто и правильно.