Цитаты из книг автора «Захар Прилепин»

Тихо раздел ее в темноте, долго гладил, с закрытыми глазами, видя не ее, конечно. Поворачивал ее потом, послушную, покрикивающую иногда почти жалобно. Вс

Олег неожиданно опустил ствол и выстрелил в центр клубка – одна из крыс, показалось Саше, распалась чуть ли не надвое, раскрыв грязные, бестолково перемешанные внутренности. Саша не успел выругаться на Олега, как он выстрелил еще раз и угодил, похоже, прямо в клубок сросшихся хвостов. Несколько крыс, нежданно освободившихся друг от друга, стали расползаться – таща за собой задние лапы, хвосты – у некоторых короткие, у других – напротив – чрезмерно длинные.

Хвосты их представляли собой единый клубок, величиной с кулак, – и на этот клубок налипла всякая грязь, сукровица, грязный пух. Передние лапы у крыс работали, но уползти они не могли никуда, мешая друг другу.

Поначалу этому парню не доверяли, но ему явно было плевать – доверяют или нет. Он и сам никому не верил. Невысокий, но очень крепкий, с почти круглыми плечами, с шеей прокаченной, весь, казалось, сотканный из звериных мышц. Смотрел исподлобья, улыбка была неприятной – зубы обнажались словно с усилием, и глаза щурились – вот и вся радость человечья. Но даже такая гримаса редко появлялась на лице его – в основном, когда кто-то из местных, Сашкиного отделения «союзников» совершал уж совсем безбашенные поступки. Олегу нравилась эта безбашенность. Его Олег звали.

В Рязани вывели на митинг стадо баранов, голов в тринадцать, с табличками, на которых значилось название главной президентской партии.

В Питере пацаны-«союзники» как-то измудрились нарисовать на одной половине разводного моста мужской орган. Как ночью мост подняли – прямо напротив окон здания ФСБ встал огромный, белой краской выведенный член.

Зато вчера Веня попался сам: как написали в желтых газетах, «эсэсовец» совершил нападение на Санта-Клауса. Дело в том, что в Москве в нескольких местах второпях расставили снежные изваяния Санта-Клауса. И одно из них Веня, находившийся в состоянии алкогольного опьянения, разбил лопатой – из ненависти к буржуазному, по его мнению, празднику Новый год и к его обильно бородатому нерусскому вестнику.

А что Яна? Ее вызывали в «контору», у нас там уже свои знакомые опера, ну, в каком смысле знакомые, – курируют нас. Она пришла, сказала, что ничего не знает. Они помыкались с ней – и отпустили. И вообще, по ходу, никого, кроме тебя, не взяли. Просто не за что было. Чисто мы сработали, пока рижскую акцию готовили. Ни одного прокола. Ты у них единственным шансом был… Удивляюсь, честно говоря, что тебя не угробили вообще, пытаючи. Ты как сам?

Спас, спас, – сказал Матвей, улыбаясь. – Мне на третий день один хороший человек слил из «конторы», что брать нас не за что – ничего не нарыли. Ты мог бы сказать, но ты смолчал.

Спец сказал, что в какой-то точке работает по приему старья этого, мобил. Мы проверили – действительно работает. И взяли мобилы у него. А после того как ты влип – и Спец вдруг пропал… По другим мобилам о других акциях шла речь – эти акции срочно пришлось отменить. А с тобой… ну, все ясно с тобой. Ты спас нас.