Цитаты из книг автора «Захар Прилепин»

Я, Саша Тишин, считаю вас подонками и предателями! Считаю власть, которой вы служите, – мерзкой и гадкой! Вижу в вас гной, и черви в ушах кипят! Все! Идите вон! – и швырнул мегафон в окно.

Город белел, вяло проявляясь в кислом, больном утреннем свете. В жидком тумане выбредали навстречу дома, как некрасивые мороки, одетые в больничные пижамы.

Парни! – сказал Саша, глядя в честные лица своих друзей. – Парни. Сегодня в России будет революция. Сегодня утром наши братья по всей стране, в каждом городе устроят праведный беспредел. И мы сделаем это здесь. Всё, за дело.

Умерла она, ваша Россия, это всем вменяемым людям ясно. Что вы за нее цепляетесь? Вы что, не знаете, что иногда все умирает? Человек, собака, крыса – они умирают! Умирают!

Ты спрашивал, почему пришла к вам в партию… Мне мама однажды рассказала, что когда она была маленькой девочкой, ей захотелось кому-нибудь написать письмо, кому угодно, мальчику или девочке, в другой город, но в нашей стране. Мама зажмурилась и – наугад карандашом ткнула в карту. Попала в Кавказ, в какой-то городок. И написала письмо: «Меня зовут Маша, я хочу с тобой дружить, учусь в пятом классе на четверки, но иногда бывают тройки». Адрес придумала: улица Ленина, дом такой-то, квартира… И ей ответ пришел, представляешь? Дагестанская девочка, всего на год старше, ответила… Они потом очень долго переписывались и в гости друг к другу ездили, пока я не родилась… Это была страна.

Эйхманис, несмотря на то что обожал муштру, построения и военные смотры, сам был в гражданской одежде. Который раз Артём его видел – и всякий раз это отмечал: в то время как вся лагерная администрация носила форму, он появлялся на людях то в свитере красивой вязки, то в одной тельняшке, а сейчас сидел в элегантном пиджаке, три верхние пуговицы на рубашке были расстёгнуты, виднелась крепкая шея – вместе с тем было в нём что-то молодое, почти пацанское. Артём поймал себя на чувстве безусловно стыдном: в эту минуту Эйхманис ему по-человечески нравился.

Тут нельзя победить, вот что вам надо понять. В тюрьме нельзя победить. Я понял, что даже на войне нельзя победить, – но только ещё не нашёл подходящих для этого слов

Артём, не отчаивайтесь. Бог есть. Он присмотрит за нами, верьте.

А ещё, помню, по рынку гулял мальчиком. И баба с капустой угостила меня кочерыжкой – из душистой кади выловила, как волшебную рыбку! – грызи, говорит, щербатый, молочные доломаешь – новые вырастут. А я так боялся расставаться со своими зубами, что не стал. Поблагодарил, отошёл подальше и сбросил кочерыжку в снег. Я бы сейчас в тот снег лицом, как пёс, зарылся, и нашёл бы её по запаху. Она же была – как счастье! – на зубах хруст! Ох. Ох, Артём.

Дорогой мой, – шёпотом позвал поднявшийся со своих нар Василий Петрович. – Между прочим, у меня есть настоящий чай. Если вы не будете по этому поводу кричать на всю роту, то мы вполне можем насладиться вдвоём. Афанасьев так зашевелился наверху, что стало понятно: слышит. Но пить с Василием Петровичем он всё равно не стал бы, подумал Артём.