В 1922 году, когда Вашингтонское соглашение об ограничении морских вооружений было подписано Великобританией, Соединенными Штатами, Японией, Францией и Италией, наши разработчики стратегических планов военно-морского флота оказались в затруднительном положении. Наши дипломаты согласились на то, чтобы общий тоннаж военно-морского флота не превышал 60 процентов от тоннажа Великобритании или Соединенных Штатов. Наши флотоводцы, естественно, считали, что подобное ограничение, дававшее в случае войны двум нашим главным соперникам преимущество три к одному не в пользу Японии, совершенно недостаточно для обороны нашего отечества. Однако озабоченность этих людей отнюдь не разделялась общественностью. Планета наслаждалась миром, а Япония была вознаграждена мандатом на управление островами Тихого океана. Это обстоятельство могло помочь разрешить проблему перенаселения, а также стать значительным источником государственных доходов Японии для импорта жизненно важных ресурсов. Кроме того, страна находилась на подъеме деловой активности, и рост благосостояния ощущался буквально во всех областях жизни. Вряд ли кто-нибудь испытал бы энтузиазм по поводу увеличения налогов единственно ради увеличения военно-морской мощи нашего флота. Подобные взгляды были распространены повсеместно. Господствовало мнение, что большие армия и флот лишь провоцируют большие войны. Япония наслаждалась мирными взаимоотношениями почти со всеми странами. К чему их нарушать? Таким образом, все протесты флотских военачальников заглушались громкими голосами наслаждающихся благами жизни.

Но наши высшие стратеги не сдались. Если они не могут иметь флот, превосходящий другие по численности, то это значит, что они должны иметь флот, превосходящий противников по качеству. Флот наивысшего качества. Они решили провести модернизацию всего императорского флота Японии, корабль за кораблем и моряк за моряком, до такого уровня, чтобы он стал лучшим флотом в мире! Каждый боевой корабль должен был стать эквивалентным по своей мощи двум подобным кораблям противника! Была разработана и начала осуществляться программа модернизации флота. Старые боевые корабли ставились в доки и практически полностью реконструировались. «Хиэй», «Харуна», «Кирисима» и «Конго» получили такие усовершенствования, что скорость их хода стала превышать тридцать узлов, что было едва ли не вдвое больше скорости самых быстроходных американских линкоров. Особое внимание уделялось военно-морской авиации. Снова и снова отрабатывались вопросы ночного боя в полной темноте, хотя они стоили нам многих потерь, летчиками и самолетами, вследствие столкновений. Были разработаны, установлены на борту устаревшего авианосца «Хосё» и опробованы первые в мире приспособления для посадки самолетов на авианосец ночью, с использованием различных световых индикаторов и зеркал. Нечто подобное британцы разработали только после начала Второй мировой войны и позволили американцам скопировать их. Короче, было осуществлено все возможное, но члены Генерального штаба военно-морского флота считали, что им необходимо еще нечто такое, что обеспечит нашему флоту гарантированное превосходство над любым противником, когда его корабли задымят у побережья нашей родины.

Наши специалисты по вооружению пришли к выводу, что ответом на этот вопрос может быть торпеда с двигателем на жидком кислороде. Над конструкцией такой торпеды они работали в ходе Первой мировой войны и в последующий период. Торпеды того периода были паровоздушными, и считалось общепризнанным, что конструкция торпед на паровоздушной смеси достигла своего совершенства. Кислородный же двигатель – это было нечто совсем иное. Флотские специалисты-оружейники знали, что торпеда, приводимая в движение двигателем на кислороде, способна иметь куда больший радиус действия и куда большую скорость, чем паровоздушная торпеда. Она также могла нести куда большую боевую часть и не оставляла демаскирующего следа на поверхности воды. Короче, она представляла собой идеальное оружие подводной войны.

Но двигатель на кислороде создавал конструкторам множество проблем. Он был чрезвычайно опасным в работе. И в Японии, и в Великобритании экспериментальные торпеды с двигателем на кислороде совершенно неожиданно взрывались, убивая торпедистов и техников. Это их обескураживающее свойство, вкупе с тем обстоятельством, что финансирование подобных экспериментов постоянно сокращалось, привело к тому, что проект создания подобной торпеды был заморожен. В течение трех лет после 1924 года ничего не делалось.

Затем в 1927 году произошло радикальное изменение ситуации. В соответствии с Вашингтонским соглашением военно-морские наблюдатели регулярно инспектировали верфи и корабли стран – участниц соглашения, наблюдая за соблюдением договоренностей. В 1927 году японский военно-морской инспектор побывал в Портсмуте, в Англии, и пришел к заключению, что англичане выполняют условия соглашения. Однако при посещении линкора «Родней» он заметил на одной из его палуб довольно странное устройство. Его опыт подсказал ему, что это генератор кислорода, но инспектор сделал вид, что не обратил на него внимания. Через пару дней он услышал, что «Родней», у которого трубы торпедных аппаратов были установлены ниже ватерлинии, как и у многих других подобных кораблей того времени, собирается выйти на испытательные торпедные стрельбы. Ему удалось оказаться на территории портсмутской военно-морской базы в день, назначенный для стрельб. То, что он там увидел, заставило его поспешить домой и составить срочный доклад в министерство военно-морского флота в Токио. «Линкор „Родней“, – сообщалось в одном из разделов этого доклада, – испытывает торпеды с двигателем на кислороде!» Этой информации оказалось достаточно, чтобы побудить руководителей военно-морского флота Японии к немедленным действиям. Сразу же было обеспечено финансирование, и наши удивленные оружейники принялись срочно стряхивать пыль с пожелтевших чертежей и со всей возможной скоростью продолжать свои разработки.

К 1933 году эти специалисты уже довели до стадии флотских испытаний гигантскую торпеду 24 дюймов в диаметре, примерно 30 футов в длину, весящую 6000 фунтов. Она была способна нести в носовом отсеке более тысячи фунтов сильного взрывчатого вещества, что было почти вдвое больше, чем у существовавших тогда американских и английских торпед. По ходу ее разработки постоянно возникали проблемы, но все они были успешно решены. Трубопроводы окислителя, имевшие вначале довольно резкие изгибы, были перепроектированы так, чтобы на них остались лишь незначительные изгибы, поскольку оказалось, что кислород имеет тенденцию скапливаться в местах резких изгибов и начинает разогревать их. Проблема остатков масла, вызванная недостаточным вниманием при сборке механизмов торпед, была решена посредством промывки всех трубопроводов особым содовым раствором и герметической изоляции их после этого. По мнению наших специалистов, именно комбинация скапливания и перегрева и была причиной внезапных взрывов торпед. Разогретый кислород воспламенял масло, отчего, в свою очередь, детонировал сжатый кислород. По всей вероятности, они были правы. Великобритания так никогда и не смогла решить проблему самопроизвольных взрывов. Ее специалисты прекратили все экспериментальные работы с кислородными двигателями и вернулись к более медленным, но куда более устойчивым парогазовым торпедам, причем как раз в тот момент, когда японские специалисты достигли успеха. Америка же, зная о фиаско британцев, никогда не уделяла торпедам с кислородными двигателями серьезного внимания.

Торпеда модели 93 была подвергнута многочисленным испытаниям, прежде чем флотские военачальники остались довольны ею. Дюжины устаревших военных кораблей и торговых судов были пущены на дно в ходе секретных стрельб в открытом море, подальше от надоедливых глаз. В ходе этих испытаний были установлены мощь, скорость и предельная дальность торпед. Остров Осима, находящийся на юге Токийского залива, стал идеальным местом для отработки гидростатического механизма модели 93. Хотя Осима был популярным туристическим объектом – известным прежде всего действующим вулканом Михара, в кратере которого часто кончали самоубийством несчастные влюбленные пары, – одна его оконечность представляет собой пустынный отвесной склон, вертикально вздымающийся прямо из моря. Запуск торпед, произведенный из вертикальной расщелины в этом склоне, совершенно не был слышен нигде на острове. Флотские водолазы опускались после каждого выстрела под воду, чтобы удостовериться в том, что на достаточном удалении от места пуска торпеда шла на той глубине, на которую и был установлен гидростат.

Самым впечатляющим испытанием стал обстрел старых линкоров «Аки» и «Сацума», использованных в качестве целей. Точно так же, как американский летчик Билли Митчелл доказал боевую применимость самолета в войне на море, потопив в Атлантическом океане авиабомбами два крупных германских военных корабля, взятые в качестве трофея, наши тактики-торпедисты использовали два крупных корабля, чтобы произвести эффект на наших разработчиков стратегических планов. Пример Митчелла пошел на пользу Японии; моя страна всегда была в высшей степени восприимчива к новым идеям и концепциям, которые другие страны иногда не хотели видеть.

Потребовалось ровным счетом три торпеды, чтобы потопить «Аки» и «Сацуму» и продемонстрировать мощь торпед 93-й модели. Вслед за этим появился приказ, предписывавший вооружить все эсминцы и крейсера этим «Длинным копьем», которое могло нанести удар противнику на расстоянии, превышающем дистанцию огня артиллерии линкора. Максимальная дальность огня составляла 21 милю, максимальная скорость – невероятные 45 узлов. К концу 1938 года все японские эсминцы, а также легкие и тяжелые крейсера были оснащены «Длинным копьем», чем не могла похвастаться никакая другая страна. Офицеры и унтер-офицеры торпедных команд получили строжайший приказ хранить абсолютную секретность, а кислородные генераторы, устанавливаемые на кораблях, неизменно представлялись командам кораблей и посетителям как «воздушные компрессоры специального назначения».

В ходе своего первого применения во время войны «Длинное копье» одним ударом поразило сразу четыре державы. Во время сражения за остров Ява в феврале 1942 года соединенная эскадра из американских, английских, голландских и австралийских боевых кораблей попыталась было перехватить конвой, направлявшийся на Яву, но была разгромлена. Восемь из четырнадцати вражеских кораблей пали жертвами «Длинного копья».

В сражении при острове Саво, которое мы, японцы, считаем первым сражением за восточные Соломоновы острова, соединение наших сил под командованием контр-адмирала Гунити Микавы, намного уступавшее противнику как по числу кораблей, так и по количеству орудий, захватило врасплох и потопило четыре тяжелых крейсера: американские «Квинси», «Винсеннес», «Асторию» и австралийскую «Канберру». Три из этих крейсеров были повреждены «Длинным копьем» и потеряли ход, поскольку из строя вышли их электрогенераторы, а потом были добиты на плаву артиллерийским огнем и новыми торпедами. В общей сложности торпеды модели 93 потопили или серьезно повредили около тридцати вражеских крейсеров и эсминцев за первые два года войны. На их счету также окончательная расправа с американским авианосцем «Хорнет». Они могли бы нанести врагу гораздо более существенный урон, но наш флот мало-помалу потерял много кораблей, которые несли это оружие на своем борту. Большая часть из них погибла в результате атак вражеских бомбардировщиков.

Так обстояли дела, когда Нисина и Куроки, подыскивая оружие, которое они хотели применить, обнаружили, что флот располагает почти тем, что им надо. В военно-морском арсенале Куре они обсудили этот вопрос с искусным конструктором Хироси Судзукавой, в настоящее время занимающим пост главного конструктора компании «Кэнон».^[7] Господин Судзукава, работавший тогда на военно-морской флот, просмотрел достаточно грубые эскизы, которые ему показали два изобретателя, и сразу же заинтересовался их идеей. Работая вместе каждую свободную минуту, за оставшиеся месяцы 1942 года эти три человека разработали чертежи торпеды, несущей одного человека, сконструировав ее таким образом, чтобы она могла быть быстро запущена с палубы подводной лодки, находящейся в погруженном состоянии. Их надежды устремлялись все выше и выше с каждым движением их чертежных карандашей, поскольку Япония в тот момент располагала более чем девяноста подводными лодками. Какой урон смогут причинить они врагу, имея каждая на своей палубе четыре, пять или шесть торпед «кайтэн»! Окончательный вариант, разработанный Куроки, Нисиной и Судзукавой, как и первоначальный, имел в своей основе торпеду модели 93 «Длинное копье». Проект предусматривал демонтаж боевой части, затем установку за ней отсека для водителя и, наконец, снова монтаж большой торпеды. В этом дополнительном отсеке и устанавливались перископ, сиденье водителя и приборы управления.

К январю 1943 года чертежи были готовы. Увеличенная модель 93 стала теперь гораздо толще своих 24 дюймов исходного диаметра. Она также удлинилась с 30 до 54 футов и могла теперь нести чудовищный заряд – 3000 фунтов – сильной взрывчатки в носовом отсеке, что в пять раз превышало обычный заряд вражеских торпед! Расчеты показывали, что «кайтэн» могла развивать скорость 40 узлов и двигаться в течение одного часа. Радиус ее действия можно было даже еще увеличить, пожертвовав частью заряда взрывчатки, но Куроки и Нисина даже не хотели рассматривать эту альтернативу. Они считали, что радиуса действия в 40 морских миль вполне достаточно для того рода операций, который они задумывали, учитывая то обстоятельство, что 3000-фунтовая боевая часть гарантированно могла отправить на дно морское любой военный корабль в мире. Если торпеда модели 93 смогла пробить противоминный пояс обшивки тяжелого крейсера, как это произошло два месяца тому назад в сражении при Тассафаронге у Соломоновых островов, то уж новое оружие, в три раза более мощное, проделает то же самое с любым линкором или авианосцем.

Куроки и Нисина, зачарованные возможностями этого нового оружия, возлагали огромные надежды на то, что оно внесет коренные изменения в ход войны на Тихом океане. Американцы вторглись на Гуадалканал и, хотя наш флот нанес им весьма серьезный ущерб, цепко держались за него. За последние пять месяцев 1942 года Япония потеряла два линкора, много крейсеров, эсминцев и авианосец «Рюйхо» в попытках восстановить контроль над Соломоновыми островами. Сделать это, продолжая придерживаться прежней тактики, было невозможно. Производственные мощности Америки позволяли строить военные корабли куда быстрее и в большем количестве, чем это делалось в Японии, которая поэтому должна была топить вражеские корабли быстрее, чем они строились, – только так возможно было остановить неприятеля от вторжения. Особое значение приобретали авианосцы, потому что без них американцы лишились бы авиационного прикрытия для дальнейшего передвижения амфибийных сил.

Но молодые изобретатели никуда не могли пробиться со своими планами. Генеральный штаб военно-морского флота не желал даже взглянуть на чертежи и диаграммы столь фантастического оружия. Куроки и Нисина обсуждали свой план с каждым, кто только соглашался выслушать их.

– Мы не понимаем, почему наши предложения отвергаются, – жаловались они. – Они прекрасно согласуются с тем планом, по которому наш флот вел боевую подготовку более чем десять лет! Разве мы не предполагали всегда, что вражеский флот будет приближаться к Японии со стороны подмандатных нам островов? Разве мы не считали безусловным, что врагу будет необходимо захватить Маршалловы, Каролинские и острова Гилберта, чтобы создать на них свои базы? Ведь совершенно очевидно, что американский флот должен будет использовать атоллы для якорных стоянок, так как их самой западной крупной базой является Пёрл-Харбор!

Ну а если американский флот будет стоять на якорях в этих атоллах, какое оружие лучше «кайтэна» может быть применено для нападения на эти силы? Вполне достаточно будет четырем подводным лодкам, несущим по четыре «кайтэна», скрытно подобраться к вражеским кораблям на якорях, выпустить «кайтэны» и уйти незамеченными. «Кайтэны» проникнут внутрь атолла, и шестнадцать вражеских кораблей будут потоплены одним ударом. Представьте себе, мыслимо ли уклониться от торпеды, двигающейся быстрее любого корабля, да еще если ваш корабль стоит на якорной стоянке бортом к борту с другими? Наше оружие может переломить ход войны. Мы еще можем ее выиграть!

Но все было бесполезно. Высокие чиновники не давали себе труда даже выслушать подобные доводы. Поэтому Нисина и Куроки продолжали работать совместно с господином Судзукавой, шлифуя свои чертежи, внося мелкие улучшения в конструкцию оружия и рассылая одну докладную записку за другой. Наконец, придя в совершенное отчаяние, они решились на шаг, неоднократно совершаемый в истории моей страны, – они подали докладную, написанную их собственной кровью! Японцы, весьма романтические натуры, почитают рукопись, написанную собственной кровью автора, будь это прошение, угроза или любовная поэма, как ярчайшее свидетельство чистейшей искренности. И этот метод сработал! Восемь месяцев спустя с момента отправки ими по команде комплекта чертежей они получили задание построить прототип, но при одном условии: оружие не должно быть самоубийственным. Следовало предусмотреть способ, которым водитель торпеды, направив ее на врага, мог бы иметь шанс к спасению. В феврале 1944 года наш Генеральный штаб военно-морских сил наконец одобрил конструкцию, разработанную двумя молодыми энтузиастами. Это произошло почти двадцать месяцев спустя после того, как они формулировали свою оригинальную идею, и спустя тринадцать месяцев после того, как запросили разрешения воплощать ее в жизнь.