# 3. Орлиные повадки

В череде происшествий Айя и думать забыла о собственном долге в день Представления. Стоило принцессе оказаться спиной к дверям донума и лицом к матери, как осознание забилось в голове, будто колокол на центральной площади.

Она отдала Джонасу слишком много магии, и тот остаток, прибереженный для собственного испытания, исчез в теле Анте быстрее, чем сгорает щепка в огне. На немой вопрос в глазах королевы Айя растянула губы в улыбке, словно говоря, что в донуме она показала все, на что была способна. Принцесса соврала, глядя в прямо глаза матери, и стыд липкой волной прокатился от макушки до кончиков пальцев.

Пока в зал провожали одну из дочерей Медведей, Айя проскользнула мимо заинтересованных взглядов в поисках уголка, где окажется как можно меньше словоохотливых собеседников. Ноги привели ее в северный коридор, который большую часть жаркого дня был в тени. Единственное не закрытое цветным стеклом окно пропускало знойный воздух; принцесса остановилась рядом с Глубиной и облокотилась на каменный подоконник. От рук ее охранника по стене полз ощутимый холодок. Чувствуя, как остывает воздух вокруг, Айя в очередной раз обрадовалась тому, что Долор не выносит жару.

Они простояли в тишине некоторое время, наблюдая, как медленно двигаются тени по зеленой траве. Окно выходило на внутренний дворик между двумя корпусами школы, где приютились теплицы, закрытые месяц назад. Недавно во внешнем дворе построили новые; а эти, старые и маленькие, с потрескавшимися откосами и мутными стеклами, теперь были местом сборищ школьников, прогуливающих уроки. Сейчас в теплицах было пусто, и Айе нестерпимо захотелось спуститься вниз, открыть одну из перекошенных дверец и уснуть на старой деревянной скамье у входа. В тишине, покое, среди запаха тех растений, которым не нашлось места в новых теплицах.

Замечтавшись, принцесса не сразу заметила протянутую к ней руку. Глубина, казалось, прочитал ее мысли – в его раскрытой ладони лежал медный ключ.

– От теплиц, – пояснил он, и глаза наследницы просветлели. – Там тебя искать не будут, – пообещал мужчина, наблюдая, как смыкаются пальцы над его ладонью. Руки Айи всегда были горячими, как разворошенные угли, однако сейчас казались едва теплее его кожи.

– Украл? – поинтересовалась принцесса, польщенная предусмотрительностью своего охранника.

На ее вопрос Глубина лишь загадочно улыбнулся.

«Чудеса, да и только», – подумала Айя, завороженная нежданной улыбкой. Долор редко улыбался – такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Более того, он не стал допытываться у нее о произошедшем в донуме, видно, понимая, что она устала. Охранник был сам не свой: пусть он и выглядел спокойным, но Айя чувствовала, что это напускное. Ей казалось, Глубина ожидает чего-то. Пытаясь угадать, что у Долора на уме, принцесса направилась к лестнице, но замерла, едва услышала:

– Медальон, что ты дала Джонасу, мы уничтожили. Он продолжал передавать твою магию и после того, как Дракон вышел из донума, только не ему. Сила растекалась вокруг школы, никем не контролируемая. Ее последствия ты увидишь, когда окажешься внизу.

Легкость в теле тут же исчезла, и Айя, перескакивая через одну ступеньку, влетела в закрытый дворик, остановившись перед теплицами. С высоты четвертого этажа сложно было понять, что имел в виду охранник, однако загадка решилась сама, стоило принцессе спуститься. Земля между теплицами была черной. Похоже, огонь бушевал под слоем грунта. Стены теплиц уцелели, но, всмотревшись в мутные окна, орлиная наследница увидела горсти пепла там, где некогда были растения.

– Я поняла, – прошептала она, отворяя теплицу. Запах гари отмел все сомнения, и принцесса захлопнула дверь, чувствуя, как дрожат руки.

Сожаление не могло изменить содеянного – оставалось только принять ущерб. Восстановить растения было несложно, однако Айе очень повезло, что в теплицах не оказалось людей. Глубина указывал на ее беспечность – дочь короля не подумала о том, что, пытаясь помочь другу, могла невольно причинить вред другим.

«Не верь тем, кому однажды перешла дорогу, – всплыл в голове принцессы совет матери. – А от тех, кому путь перешла дважды, – беги».

* * *

Никто не знал, когда оживет статуя победителя, но многовековая практика показывала, что результатов стоило ждать не раньше вечера. Интерес, с которым поначалу собирались люди у каменных статуй, угасал к полудню и возрождался только ко времени, когда солнце касалось земли. Маги, весь день развлекаясь в саду, к заходу солнца теряли чувство обособленности, и границы между приверженцами того или иного рода стирались.

Чтобы неравнодушные слуги короны не скучали, еще в полдень в сад городской школы приехали артисты. На лужайках вокруг главного корпуса разместились певицы в пышных юбках, зазывалы с блестящими глазами и иллюзионисты с ярким реквизитом. Последним вообще отдавало предпочтение большинство присутствующих: взрослые наряду с детьми засовывали головы в большие мыльные пузыри, рассматривая прячущиеся в них миражи. В одном пузыре можно было наблюдать за табуном лошадей с огненной гривой, а в другом – уже оказаться в топком болоте по соседству с жабой, которая вот-вот прыгнет на голову.

Торговцы, верно чуя наживу, активно предлагали свой товар, шастая между восхищенными гостями. Их зычные голоса порой перекрикивали даже громких певиц, и столкновения интересов неизменно заканчивались руганью, изрядно забавлявшей народ. Жители столицы привыкли к разнообразию кудесников в большой праздник, а потому уже не удивлялись масштабам, которые принял нынешний день Представления. Не чахнуть же в ожидании тем, кого не пускают дальше сада.

Антея, утром заняв ближайшую к статуе Орла скамью, все еще сидела на ней, подобрав под себя ноги. Однообразное ожидание гасило в зародыше любой всполох веселья – девочка игнорировала и зазывал, и певиц, и местные склоки, стараясь не сводить глаз с глыбы камня, которой уже давно пора было ожить.

«Вот сейчас, – думала она, боясь даже моргнуть. – Сейча-а-ас…»

– Антея, – протянул за спиной знакомый голос. На кудрявую голову опустилась чужая ладонь, путаясь в непослушных волосах. Перед лицом возникли наглая одноклассница, с которой дружба никак не вязалась, и более слабые девочки, хвостиком вьющиеся за своей предводительницей.

– Все ждешь? Будь орел живым, он улетел бы в страхе! Принцесса-то от тебя тоже бегает, – с издевкой протянула ненавистная знакомая. Антея, пряча пунцовые щеки за волосами, сделала вид, что последних слов не слышала:

– Жду. Немного осталось. – В ее голосе явно слышался вызов.

– Она все знает, – прошептала одна из девочек, картинно прижимая руку ко рту. Ее подруга, втягиваясь в игру, с такой же издевкой в голосе ответила:

– Потому что чувствует!

И обе залились звонким смехом.

Антея сжала в руках свой браслет из трав, жалея, что запястья ее недругов украшали схожие плетения. Землей землю побороть крайне сложно, да и любая драка в школе каралась по всей строгости вне зависимости от праздника.

Громкий окрик слева от статуи Орла заставил ее забыть о желании постоять за себя. Пожилой человек неподалеку указал тростью в сторону суетящейся толпы и огорченно возвестил:

– Грядет смена короны.

Проследив за его рукой, Антея выронила травяной браслет и испуганно прижала ладони к груди. Она не хотела верить собственным глазам. Пока статуя Орла оставалась недвижной, каменный дракон ожил. Извиваясь всем телом, он с громоподобным ревом устремил пасть к небу. Каменные крылья поднялись, и поток воздуха, закружив пыль и листву, ринулся от земли ввысь. Женщины придерживали свои юбки, а дети хватались за родителей. Прогремело имя победителя. За минуту оно облетело присутствующих; кто-то произнес его со страхом, кто-то с обожанием и надеждой. Но как бы ни относились маги к Орлам или Драконам, перемены главенствующего рода пугали всех.

* * *

Карета подпрыгнула на ухабе, и Айя очнулась от воспоминаний. От усталости, сдавившей виски, не осталось и следа. Первый шаг к решению проблемы она сделала, заручившись поддержкой главы рода Драконов; остальное решит, как только вернется в отчий дом, где ее ждет мать. Разговора с ней принцесса опасалась куда больше угрозы в лице Мейсона.

* * *

Айя давно перестала считать королевский замок своим домом. Орлы жили в нем всего столетие, оставив свое поместье на попечение побочных ветвей семьи. Замок ничуть не походил на тихое родовое гнездо – скорее, на открытый мешок с сахаром, куда слетались разноцветные мухи. Гости, стража, рыцари, слуги короны, королевский совет, снова гости… И конечно же, монахи. Последние, хвала Санкти, появлялись в замке нечасто, но каждая встреча с ними для Айи оборачивалась неудачей. Служители Владык не приносили ей хороших новостей.

Не повезло и в этот раз: спеша в свою комнату, орлиная наследница не сразу увидела монаха Отриса – лысого и бледного старичка, чье лицо при виде принцессы вытянулось, будто на глаза ему попался не человек, а нечто среднее между ежом и ящерицей. Отрис скрестил руки на своем круглом животике, пряча розовые, как у ребенка, пальцы в рукава монашеской рясы. Он неловко поклонился и тут же прибавил шагу, будто боясь провести в обществе принцессы лишнюю секунду.

Еще до того, как дверь отворилась, Айя поняла, что в ее комнате кто-то есть. Королева сидела у окна, в плетеном кресле-качалке, вполоборота к дочери. На ее коленях, укрытых пледом, лежала небольшая прямоугольная рамка. Двумя днями ранее принцесса нашла ее в сокровищнице вместе со злополучным медальоном и перенесла в свою комнату. Ей казалось неправильным то, что портрет старшего брата, пусть и нарисованный углем, убрали подальше от чужих глаз. Так же поступили и с картинами маслом, на которых присутствовал орлиный наследник: их сняли со стен галереи, упрятав в сокровищницу, будто стеснялись изображенного на них подростка. Айя знала, что матери невыносимо любое упоминание об умершем сыне – сейчас, рассматривая его изображение, она неподвижно застыла в кресле. Казалось, что в теле Миранды умерло все, кроме пальцев – они аккуратно обводили контуры лица ребенка на портрете.

– Мама… – Немного помедлив, Айя присела у ее ног.

– Наколдуй мне огоньков, – попросила королева хриплым голосом.

Принцесса раздвинула тяжелые шторы, и тотчас в полых тарелках на окне заиграли белые язычки пламени. Они скользили по поверхности непрерывным кольцом, и очень скоро в комнате стало теплее.

Миранда благодарно кивнула.

– Моя мать говорила, что даже с самым сильным страхом в сердце можно создать белый огонек. Всего-то и нужно…

– …что пожелать тепла, – закончила за нее Айя, и королева улыбнулась. Языки пламени, танцуя в тарелке, открывали двери в прошлое, и память о волшебстве в руках бабушки на короткий миг согрела и объединила женщин.

– Я рада, что ты не забыла ее слова так же быстро, как мои.

Умиротворенная воспоминаниями о бабушке, Айя не сразу услышала упрек в словах матери. Конечно, королева ждала ее не ради разговора о почивших родственниках. После Представления им так и не удалось нормально поговорить: весь замок стоял на ушах, а отец, судя по сплетням служанок, погряз в делах, забыв о сне.

Стыд накатил волной, сжав горло, и принцесса поклялась себе еще раз, что как можно скорее решит проблему с Мейсоном.

– Ты игнорируешь и мои просьбы, и мои указания; твои поступки основываются на сиюминутной потребности, и никаких мыслей о последствиях. Ты проиграла. Наследница великого рода, гаранта мира не только среди подданных магов, но и среди сильнейших семей, ты позволила пошатнуться укладу, который существовал столетия до нашего поколения. Объясни мне, Айя, – королева поднялась, отложив портрет сына на подоконник, и мягкий плед неслышно сполз по ее ногам, – как ты могла проиграть, когда каждый из наследников, заходя в донум, имел при себе едва ли десятую часть силы? Медведи, Куницы и Драконы в день Представления были слабее детей, которые впервые ступают на порог школы, в то время как твоя сила предстала перед Анте в полной мере?

Айя опустила голову, не смея прерывать гневную речь матери. Наследница понимала ее злость, хорошо знала, какую беду призвала на их головы, но не могла иначе. Раз соврала однажды, то вынуждена врать до конца, и бросить Джонаса сейчас – все равно что самой ткнуть в него пальцем на глазах у монахов и прокричать «Виновен!».

– Смотри мне в глаза, – приказала мать, и Айя послушалась.

– Отцу не нужно сторониться драконьей семьи. Господин Маттео, которого он не принимает, засвидетельствовал мне свою преданность. Дядюшка не поддержит Мейсона в притязаниях на престол, – доложила принцесса, и ее голос прозвучал неестественно тонко.

– Ты ездила к Драконам? – возмутилась королева, хватая дочь за подбородок. – Откуда в тебе столько наглости, Айя? Где корень твоего безрассудства?! – Миранда отвернулась от принцессы, громко втянув носом воздух. Опустив руку на полое блюдце, она наблюдала, как пламя охватило ее пальцы, не опаляя кожу.

– Мне стоило запереть тебя. Драконы должны были прийти к нам первыми.

– Отец не прини…

– Они должны были прийти с Мейсоном! – прервала ее королева. – Столица полнится слухами. Народ наблюдает за каждым решением короля. Совет, получив в свои руки доводы против нас, смелеет с каждым словом. Стоит одному прошептать, что хозяина короны пора менять, как его подхватит другой, за ним третий… Не пройдет и пары дней, как те, кто клялся в своей верности, соблазнятся мыслью о власти. И в это время дочь короля сама едет к Драконам! Ты видела Мейсона? – резко спросила женщина.

– Его не было дома.

– У мальчишки больше ума, чем у тебя.

Айя сцепила руки за спиной, понимая, что мать оскорбила ее не со зла.

– Зачем приходил монах Отрис? – робко поинтересовалась она, надеясь отвлечь матушку.

– Проверял. Надеюсь, ты еще помнишь, что не на лучшем счету у служителей Владык? Какими бы значимыми ни были должности, которые я жалую им, какими бы глубокими ни были мешки золота, которые я выделяю на нужды служителей, ничего из этого не умеряет их страх перед тобой! Они боятся мира под твоей властью, момента, когда ты наденешь корону на голову, поэтому Мейсон для них сродни спасителю, которого ты сама за руку подвела к престолу!

Укол достиг своей цели, и Айя скривилась, не в силах спрятать обиду. Миранда подошла к дочери, видя, что ничего, кроме непонимания со стороны собственного ребенка, не добилась. Женщина взяла ладонь принцессы в свои руки и с сожалением пояснила: