– А что думает по этому поводу Мейсон?

– Мой сын, пока я жив, будет подчиняться мне.

Мать Джонаса кивнула, хоть гостья и видела: у женщины на уме другое. Ее любовь к сыну сильнее, чем преданность мужу, оттого она не спешила отметать желания Мейсона. Наивная, недальновидная женщина – Айя была уверена, что Мейсону хватило всего нескольких слов, чтобы склонить ее на свою сторону. Наверняка он рисовал для матери яркие безоблачные картины: он сам, взошедший на престол, счастливые Драконы и, самое главное, тихо ушедшие в тень Орлы. Самая легкая за всю историю смена правящей семьи. Безопасная. И неосуществимая.

– Я передам отцу ваши слова, – пообещала Айя. Принцесса не видела лица своего охранника, но знала, что слушает он внимательно.

«А королева узнает о вашей преданности от Глубины», – мысленно добавила девушка.

– Ваши серьезные лица меня пугают, – заметил Джонас, тут же получив укоризненный взгляд матери. Но отчитать сына ей не дала младшая дочь, заглянувшая в столовую.

Семилетняя пухлая девочка в кружевном платье, к которой тут же обратились все взгляды, ничуть не смутилась. Ее взгляд скользнул по столу и остановился на вазочке со сладким. Глаза ребенка быстро наполнились слезами, а комнату огласил жалобный писк:

– Про конфеты мне не сказали…

Айя изумленно наблюдала за тем, как самый младший ребенок в семье Джонаса устраивает в столовой потоп, пока слуги во главе с матушкой стараются ее утихомирить. Однако маленькая Селена прекратила выступление так же неожиданно, как и начала, и, устремив светлые очи на старшего брата, заявила:

– У Джонаса есть большой секрет! Или конфеты, или секрет! – Девочка поставила ультиматум, упирая кулачки в мягкие бока.

Айя видела, как побелел ее друг, и страх колыхнулся внутри. Секрет у Джонаса был один, и не дай Владыка узнать о нем кому-либо…

Джонас, вскочив на ноги, судорожно протянул сестре хрустальную вазочку с конфетами, но драгоценный приз вымогательница не получила. Сладкое уплыло в руки матери, и в общем-то добрая женщина вмиг стала похожа на рассерженную дракониху.

– Какой секрет, Джонас? – сощурив глаза, спросила она, и в ее голосе отчетливо послышалась угроза. Жена господина Маттео придерживалась мнения, что ее дети должны делиться с ней всем, а иначе крепкий фундамент доверия в семье даст трещину. Джонас не ответил, и женщина, распаляясь с каждой секундой его безмолвия, обернулась к дочери: – Говори немедля.

Для Селены путь к конфетам мог открыться всего парой слов – Джонас видел, как быстро девочка решила, что ей сейчас важнее. Пытаясь опередить сестру, которая вот-вот станет предательницей, драконий наследник выпалил на одном дыхании:

– Я влюблен в Айю!

В тягучей тишине звон разбившейся чашки перевел все внимание на гостью. Глубина спрятал Ям-Арго в карман сюртука, обратив взгляд на «друга» принцессы. Дело принимало интересный оборот.

О браках между представителями монарших семей начинали разговоры только смелые, особенно если речь шла о союзе старших отпрысков. За многовековую историю наследники правителей не единожды объединяли себя брачными узами, тем самым навлекая проклятие сразу на два рода. Дети в таких семьях получались здоровые и сильные, без видимых отклонений. Но защитники… Смешение королевских кровей оказалось смертельно для дара Владык. Одним из первых задокументированных случаев стала история защитника, родившегося вместе с ребенком Медведя и Куницы. Существо от такого союза не походило ни на одного зверя, обитавшего на континенте. Большое и округлое, с бурой шерстью и несоразмерно тонкими, когтистыми лапами, оно не могло передвигаться самостоятельно; его впалые, слишком маленькие для крупной морды глаза едва различали свет. Зверь постоянно издавал свистящие, пронзительные звуки, о природе которых несложно было догадаться – существо ежесекундно испытывало боль. Даже наделенный магической силой и имеющий связь со вторым сердцем, зверь не прожил и недели. Его новорожденный хозяин, хвала Владыкам, вырос без видимых изъянов. Служители Санкти, напуганные произошедшим, немедля запретили подобные браки как нечто омерзительное, идущее против воли Владык и угрожающее целостности их великого дара – защитников.

Шли года, запретный плод оставался сладок. Через десятилетия история повторилась, а после еще и еще, и с каждым разом результат смешения получался все более ужасающим; вслед за нежизнеспособными защитниками умирали и их новорожденные хозяева, а у тех, кто каким-то чудом пережил детство, туманился разум. Напуганные служители Санкти годами молили Владык о том, чтобы они забрали свой дар обратно, так как монахам было не под силу держать четыре монаршие семьи в полном повиновении закону. И Владыки услышали их молитвы. У отпрысков королей, которые решились по жизни идти рука об руку, больше не рождались ни дети, ни защитники. В глазах монахов они сознательно отрекались от Владык, а потому верующие маги отворачивались от них тоже. Дар Владык переходил к следующему по старшинству ребенку в монаршей семье, как и право принести в этот мир наследников рода и новых защитников. Но Айя была единственным живым ребенком короля, оттого простые слова, сказанные Джонасом, звучали как угроза всему орлиному роду.

Кажется, господин Маттео оказался более удивлен, нежели его супруга. Матушка Джонаса прятала глаза под светлыми ресницами так, словно подозревала о чувствах младшего сына долгое время. Но сам факт, что он смело признался, смутил женщину. Ее робкий, наивный мальчик явно преследовал свои цели, открываясь под столь слабым шантажом сестры.

Глава рода, открыв рот, тут же закашлялся. Он дал время Айе восстановить разбитую чашку, пристально наблюдая, как фаянс послушно принимает прежнюю форму, а после сказал:

– Что ж, – и отхлебнул кофе, смачивая горло. Он бросил взгляд на охранника гостьи, который, несмотря на шокирующее заявление, сохранял спокойствие.

– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, мой сын не претендует на брак с вами, – продолжил Маттео. – Более того, отныне я приложу все усилия, чтобы разрушить обманчивую иллюзию, что сложилась в его голове. Уверен, после Представления Джонас все еще… не в себе, что и стало причиной необдуманных слов.

Принцесса, легко приняв его объяснения, обратилась к другу:

– Джонас, – Айя постаралась выдавить улыбку на каменном лице, – мне нужно сказать тебе пару слов. Наедине, – с нажимом добавила принцесса, обращаясь к Глубине, который уже сделал несколько шагов к двери. Охранник, получив приказ, молча вернулся на место. Лицо стража оставалось спокойным, но девушка знала: он недоволен ее решением.

Айя с Джонасом покинули столовую, чувствуя, как прожигают их спины чужие взгляды. Маленькая Селена, заметив, что за вазочкой никто не смотрит, утянула из нее конфеты и тихо сбежала в свою комнату.

– Что творится у тебя в голове?! – яростно прошептала Айя, едва они отошли от столовой. Принцесса воровато оглянулась вокруг. В коридоре, устланном толстым ковром, никого не было, и в тягучей тишине ее дыхание разносилось возмутительно громко.

Джонас, подняв на нее виноватые глаза, покаялся:

– Прости. Мелкая чуть не проболталась, и я запаниковал. Она знает, что я бессилен.

Принцесса, уловив суть проблемы, тяжело выдохнула. Пережив Представление, они расслабились, и жизнь тут же уколола в бок. Джонас нуждался в защите постоянно, и простой случай только что едва не свел на нет все их усилия.

– Откуда она узнала? – спросила Айя. – Как вообще Селена могла узнать? Неужели ты сам ей рассказал?

Наследник Драконов молчал, не торопясь с ответом. Взгляд юноши рассредоточился, и Айя помахала перед его лицом рукой, возвращая друга на землю.

– В Селене много магии, – нехотя признал Джонас, и тень тревоги легла на его лицо. – Она слишком мала для такой силы. Еще два месяца назад она легко справлялась с воздухом, гоняла стопки бумаг по отцовскому кабинету и смотрела на меня как на любимого брата. Месяц назад ей стало плохо, – голос Джонаса упал, – ночью она задыхалась, будто воздух, ее стихия, стал поперек горла. В комнате тогда все было вверх дном, словно смерч прошел. Мейсону едва удалось помочь ей. Наутро Селене стало легче, матушка наняла ей домашнего учителя. Теперь она каждый день под присмотром. Родители боятся, что Селена станет… как ты, – осторожно добавил Джонас, видимо, опасаясь произносить вслух то, о чем подумал.

«Неконтролируемой», – про себя закончила за друга Айя. Этот страх она понимала.

– Направив ее энергию в нужное русло, мама, считай, подписала приговор мне. Не прошло и пары дней с ее обучения, как Селена ощутила, что я бессилен.

– Ощутила? – недоуменно переспросила принцесса, и Джонас кивнул.

– Она улавливает магию. Редкий дар, даже для мага воздуха. Не слышала о таком? В такой силе мало кто признается. Она искажает восприятие мира. Селена видит… нити. – Не зная, как описать, Джонас махнул рукой в воздухе. – Они связывают человека с Владыкой. По ним течет ваша магия. В учебниках об этом не пишут, я искал. Везде одно и то же: «Магия дана нам от Владык, нельзя то, то и то». Никаких пояснений, будто всем…

– Я знаю, – перебила принцесса. – Вернись к Селене.

Джонас провел рукой по волосам.

– Отец был очень взволнован, когда узнал о ее даре. Он приказал держать его в тайне, поэтому не выдавай меня.

Айя согласно кивнула, ощущая неясную тревогу.

– Ты бы слышала ее, – продолжил Джонас, потирая руки так, словно ему холодно. – Однажды Селена пришла ко мне в комнату после занятий и с порога заявила: в тебе нет магии. Семилетний ребенок, она говорила так, словно ее совсем не пугают эти слова. Клянусь, я никогда не видел такого безразличия на ее лице! Казалось, что даже если меня, ее родного брата, сейчас из-за этих обвинений уведут на казнь, она продолжит смотреть мне вслед словно ученый, открывший новый вид насекомого. Прости, что не сказал сразу. – Джонас виновато опустил взгляд. – Признаться, Селена серьезно напугала меня. Айя, мне кажется, что это была не она… – Драконий наследник, наклоняясь ближе к подруге, пояснил: – Чужие тени прятались за ее лицом, чужие слова слетали с губ. Слова Владык. Я никогда не чувствовал себя настолько ничтожным перед силой, которой не имею, – признался юноша, переводя дыхание.

Джонас подошел ближе к подруге. Его голос опустился до шепота, а в глазах отчетливо читался страх.

– Послушай. С каждым годом я все больше убеждаюсь, что магия – не лучший подарок Владык. Они дали вам силу, ради них вы выращиваете ее в своем теле, учитесь управлять и постоянно ищете способы ее приумножить. Что, если Санкти с помощью магии влияют на ваши мысли, искажают ваши желания? Как знать, может, вы и не живете вовсе; может, это они живут в вас. После вчерашнего Представления я, кажется, смог хоть немного понять, каково это. Магия вытеснила меня на край сознания. Я был зрителем, в то время как твоя сила управляла моими руками. Знаю: я не могу судить, не могу решать за тебя, но прошу, больше не используй столько магии ради меня. Я поговорю с Селеной, и она не выдаст мой секрет, обещаю. Она все же человек, она моя сестра, хоть маленькая и вредная. Если Селена захочет, я буду носить ей конфеты каждый вечер, пока она пролазит в дверной проем, а на следующий год что-то придумаю с Представлением.

Выражение лица принцессы ясно дало понять Джонасу, что она не в восторге от его затеи.

– И что же ты выдумаешь на этот раз? В прошлом году сломал руку, лишь бы не выступать. В позапрошлом – упал с крыши, и я до сих пор не выбила из тебя правду, специально ты это сделал или нет. Три года назад ты потерялся на два дня в лесу. Джонас, тебя и так уже называют слабоумным – не позволяй людям думать о тебе еще хуже, – попросила Айя, и жалость прокралась в голос, как ни пыталась принцесса задушить ее ростки.

– Пусть лучше считают слабоумным, чем знают правду. Ты ведь понимаешь, что со мной сделают в таком случае. Наши законы неизменны: раз не умею создавать огонь, воду по щелчку пальцев или поднимать землю в воздух, значит, лишен дара. А детей Владык без дара не бывает. Монахи сочтут меня опасным и обрекут на смерть, как и…

– Перестань, – попросила Айя, видя, как опасения загоняют Джонаса в тупик. Он ведь на самом деле не такой трус, как недальновидно считал Долор. Наследник Драконов любит свою жизнь вопреки тайне, с которой приходится существовать. Он и раньше не сдавался в поисках причины собственного бессилия и лекарства, которое могло спасти его от жизни во лжи. Но не получив результата, в последние пару лет Джонас перестал воспринимать себя обделенным. Жизнь без магии казалась ему ярче, насыщеннее, а возможность не прикидываться безэмоциональным куском гранита ради силы – подарком, которым он пользовался без зазрения совести.

– Ты не сможешь покрывать меня вплоть до своей коронации, – нервно продолжил Джонас, вышагивая поперек коридора, от одной стены до другой и обратно. – Она может состояться и через десять, и через двадцать лет. Твой отец, хвала Владыкам, молод и полон сил. Возможно, мне действительно стоит прикинуться дурачком? Что нужно, чтобы лекари из Круга Исцеления подтвердили это?

– Попросить меня приложиться кулаком об твою голову, – буркнула Айя и немедленно исполнила сказанное. Наблюдая, как Джонас потирает светлую макушку, пострадавшую от справедливого тумака, принцесса устало откинулась назад, опираясь о стену. – И что мне прикажешь делать с твоим признанием?

– Если я сойду с ума и рискну сделать тебе предложение, отказывайся как можешь! – Джонас сипло рассмеялся, представив подобную ситуацию. Он наконец остановился рядом и устало сполз по стене. Разговор выжал его досуха.

– Главное – не говори никому о том, что ты ляпнул за столом, – попросила Айя, легонько поглаживая друга по макушке. – Совет моего отца вполне может решить, что ты угрожаешь безопасности наших защитников. Папа, конечно, не поверит, но не нужно испытывать судьбу. У нас остался только Регус, и советники жаждут выдать меня замуж, чтобы поскорее увеличить число орлиных защитников. Будто я только на роль матери и гожусь.

Джонас нахмурился, а затем осторожно спросил:

– Ты же не расстроилась, что я не хочу делать тебе предложение?

На что Айя, мгновенно меняясь в лице, снисходительно ответила:

– Не волнуйся, я его ни за что не приму. Мое сердце уже занято.

Джонасу понравилось услышанное. Он довольно быстро решил, что тема исчерпана. Айя же, закрывая глаза, проглотила ком в горле. Разве она думала, что признаться будет так легко? «Нет, – возразила принцесса сама себе, – он просто не поверил».

Понимая, что разнос за глупые слова окончен, младший сын Драконов поднялся и, пятясь к столовой, предложил:

– Может, мне вообще сбежать? Тогда и проблем не будет. Представь только: наследник монаршего рода работает в порту где-то на окраине мира. Вот это была бы жизнь!

– Не глупи. Я что-нибудь придумаю, – уверила друга принцесса, интуитивно ощущая чужое присутствие. Секундой позже дверь столовой отворилась, и в ярком свете фигура Глубины показалась ей сплошной черной тенью.

* * *

Монотонно стучали колеса, увозя принцессу обратно в город, и Айя всецело погрузилась в раздумья, не замечая настороженного взгляда охранника. Вчерашнее Представление многие назвали неудачным для Орлов, но принцесса считала иначе. Провальное выступление принесло больше, чем она могла рассчитывать – шанс раз и навсегда обезопасить бессильного Джонаса от угроз, связанных с разоблачением. Прокручивая в голове вчерашний день, Айя все больше уверялась в том, что все случилось именно так, как должно было.