Цитаты из книг автора «Юсуф Зейдан»

Первородный грех! Мне вспомнился один известный стих из Торы, в который можем верить только мы. И вновь у меня в голове завертелись вопросы: почему Господь велел Адаму не приближаться к древу познания и вечности? Почему он разгневался, когда тот попробовал яблоко с древа познания? В Книге Бытия говорится: «Се – человек, ставший как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простёр он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят

человеку непозволительно издеваться над верой другого: умаление чужой веры означает принижение собственной

Этот человек, как мне показалось, не понимал, что религия не имеет ничего общего с разумом и что вера не была бы верой, если б не отрицала разум и логику, – в противном случае она превратилась бы в любомудрие и философию. Мне было жаль этого заблудшего человека, как сейчас жаль самого себя из-за моих тяжких заблуждений.

Я чувствовал, что во мне закипает ненависть к этому человеку и злость к женщине, в которую я почти влюбился и которая едва не заставила меня позабыть о моих надеждах.

Я же был погружен в свои думы: неужели я влюбился?! Увлекся, сметенный вихрем ее сладострастья? Но нет, я никогда не покорюсь ей! Может, я останусь здесь на несколько дней, но не более, а затем займусь тем, ради чего пришел в Александрию. Я не дам своему сердцу прикипеть к ней, не позволю называть себя поганым греческим именем! Не позволю лишить меня имени и моего наречия какой-то александрийской вдове, с которой я знаком всего ничего, будь она какой угодно красивой и пылкой, возбуждающей неодолимое желание.

Я плохо помню, как мы очутились на нижней ступеньке. Октавия извивалась, как дикая кошка, надо мной и подо мной. Я был весь в огне. Охваченные неистовым желанием, мы растворились друг в друге и стали единым целым…

– Ты что, затеял славословить свою дьявольскую сущность? – Прости, я умолкаю. – Чего тебе надо? – Хочу, чтобы ты продолжал писать, Гипа. Пиши так, будто ты исповедуешься, закончи свой рассказ… Вспомни, что происходило между тобой и Октавией, когда вы спускались по лестнице.

Гипа, сколько раз я тебе говорил: я не прихожу из ниоткуда и не исчезаю в никуда. Это ты приходишь ко мне, когда желаешь. Я являюсь тебе из тебя самого, я с тобой и в тебе. Я воскресаю по твоей воле, чтобы исполнить твои же фантазии либо разворошить твои воспоминания. Я носильщик твоего бремени, химер и боли, я тот, кто необходим тебе, и не только тебе, я тот, который…

хозяин не был приверженцем какой-то одной веры, все религии казались ему в чем-то истинными, как и любые боги, поскольку они делают человека лучше. Положив голову мне на плечо, она прошептала, что ее господин всегда полагал, что бог являлся человеку во все времена и во всяком месте в различных обличьях, и именно в этом и заключается его божественная сущность.

Я старался не обнаруживать своего интереса к этой скульптуре, чтобы не привлекать внимания снующих рядом христиан и язычников. Не стоило, чтобы на меня обращали внимание ни те, ни другие, ни даже иудеи, запертые в своем городе и ненавидимые обеими общинами. Язычники не любили их за алчность, а христиане не могли простить им донос на Спасителя, предательство его в руки римлян и распятие… Распятие… А было ли оно на самом деле?