Парменид не верил и собственным глазам. Он считал, что чувства дают нам превратную картину мира, картину, не совпадающую с мыслимым бытием. Свою задачу как философа он видел в разоблачении всяческого «обмана чувств».
Нельзя по-настоящему прочувствовать, что живешь, без мысли о грядущей смерти, – рассуждала София. – Точно так же невозможно, размышляя о смерти, не подумать о том, какая потрясающая штука жизнь».