Читать книгу «Шпионка Нимфа из Измайловского гарема» онлайн полностью📖 — Юрия Зеленина — MyBook.
image







Но дверь была заперта, а на окне виднелась решётка. Понятно, она в заточении. Натали́ повалилась на кровать – на мягком не так болит поротая попочка – и предалась размышлениям. Потом встала и при помощи зеркала осмотрела следы порки на своем задочке. Картина была ужасная. Оставалось только ждать дальнейших событий. Вот-вот в поместье войдет отряд жандармов, ее освободят. Лев Дмитриевич попадет под суд и будет приговорен к каторге, но она его простит. И тогда Лев Дмитриевич предложит ей руку и сердце. Или ее спасет молодой человек, сын соседнего хуторянина. В церкви он так на нее глядел! Он проникнет в дом и похитит ее. Они уедут далеко-далеко, где их не достанет этот противный Измайлов И там молодой человек сделает ей предложение…Она всю ночь то надеялась, то молилась Богородице и заснула только под утро. А поздним утром за ней опять явились Марья и Дарья. Подождали, пока Натали́ оденется, причешется, и повели куда-то. Оказалось, что в ту же баню, где опять ждал Граф. – Проходите, барышня, проходите. Располагайтесь как дома. Расскажите, как ночевали? Сытно ли вас накормили, и не болит ли попочка? Голос его был ласковым и, даже неприличный вопрос о задней части Наташиного тела не звучал насмешкой. Неожиданно голос его изменился, стал строгим – Надеюсь, вчерашний урок пошел вам на пользу, барышня, и сегодня вы разденетесь сами, без помощи Марьи и Дарьи? – Как, опять? – Хочешь, чтобы тебя высекли бородатые мужики при всех крестьянах? – Простите меня, я сама разденусь, – пролепетала испуганная Натали́.Тогда, начинай, Лев Дмитриевич снова достал из-за кресла бутылку и рюмку. Испуганная Натали́ сняла платье и поискала взглядом, куда его положить. – Брось туда, – Александр Павлович, заприметив ее взгляд, кивнул на пристенную лавку…Вслед за платьем на лавку отправились чулочки и нижняя рубашка. Теперь Натали́ опять стояла перед своим мучителем в одних панталончиках. На этот раз снимать их было как-то легче. Но стоило девушке развязать первый бант и освободить заднюю сторону панталончиков, как Лев Дмитриевич сказал – Пока довольно. Подойди ко мне, барышня, и повернись. Сгорая от стыда, Натали́ повернулась к нему неприличной частью девичьего тела. Ее мучитель снова положил руку на попку, но не столько гладил, сколько щупал и мял ее небольшие по размерам, почти детские полушария. Девушка задыхалась от стыда, но не смела ни отстраниться от этой нескромной руки, ни протестовать. Неожиданно Лев Дмитриевич шлепнул ее, и Натали́ вскрикнула от боли в сеченных ягодицах. – Кожа хорошая, рубцы уже не красные, а синие. Скоро все заживет. Когда возвратишься в свою комнату, можешь убедиться в этом, посмотрев в зеркало. Продолжай раздеваться. Отступив на шаг, девушка развязала нижние банты, а потом и ленту, которая еще удерживала панталончики у талии. Но когда она вознамерилась лечь на скамью, Лев Дмитриевич поманил ее к себе. Невольно Натали́ подумала, что сейчас она похожа на нагую античную богиню, которую когда-то видела в книге папеньки. Но это не умеряло смущения и стыда перед похитившим ее мужчиной. – Подойди ближе, – сказал он и вдруг положил руку на ее девичью грудочку. – Несомненно, тебя еще ни один мужчина не трогал за грудь или, как говорят мужики, за титьку. Я, значит, первый. И дальше хочу быть первым! И он начал мять ее грудочки. У покрасневшей девушки кружилась голова, душил стыд, тем более, что под руками графа ее грудки вдруг стали твердыми, розовые сосочки напряглись и сильно выступили вперед. Стыдливость той эпохи не допускала разговоров об интимной стороне любви, и Натали́ находилась в полном неведении о многих особенностях своего тела. А ее похититель продолжал умело возбуждать девушку. И, когда у нее задрожали ноги и, казалось, она сейчас умрет, мучитель отпустил грудочки и, притянув ее к себе за талию, сказал – А теперь посмотрим, что у нас между ножек? – он положил руку на курчавые волосики внизу живота. Натали́ отпрянула от своего мучителя, закричала и забилась в угол. С ней случилась истерика. Возникшие, как из-под земли, Марья и Дарья окатили барышню несколькими ведрами холодной воды и, по указанию барина, растянули ее на скамейке вверх животом. – Четверик солонушек по титькам и животу, одним прутом, сказал граф и вышел. «Боже! Так никого не наказывают! Так больно, когда розга сечет по грудочкам! Даже по сосочку попало. И на животе красные полосы. Почему меня били по животу эти ужасные бабы? Наверное, он хочет, чтобы моя попка зажила для новой страшной порки!» Так думала Натали, которая металась в своей комнате. Говорят, что неизвестность – одна из самых страшных пыток. Натали́ испила ее полностью, поскольку Лев Дмитриевич отсутствовал в поместье целую неделю. «Он забыл про меня. Я умру в одиночестве всеми заброшенная», – думала Натали́. А Лев Дмитриевич просто объезжал свои деревеньки и принимал оброк от старост. И вот он появился… В усадьбе началась беготня, а о ней опять не вспоминают! Однако трижды в день ее кормили с барского стола, а таких квасов и ботвиньи она никогда в жизни не пробовала. Граф не забыл о ней, он просто готовил для себя особое наслаждение. Вечером Марья и Дарья раздели барышню, оставив на ней одни фельдикосовые чулочки, и проводили в таком виде через весь дом в барскую опочивальню, мимо мужиков и баб домашней прислуги. Там ее подвели к постели, на которой сидел готовый ко сну ее тиран. Если дворовые девки с радостью подставляли свое тело под его ласки, то Натали́ безучастно, как кукла, воспринимала прикосновения ко всем интимным местечкам девичьего тела. Лев Дмитриевич посадил голую барышню себе на колени, с чувством мял ее грудочки, целовал в губы. А потом приподнял немного и взялся руками за попочку! Раздвинул ее половинки и начал мять каждую. Натали' чувствовала себя тушкой гуся, которую разделывает на кухне повар, но оставалась безучастной. Этого и хотел граф, которому стала надоедать расторопность дворовых девок. Даже когда барин уложил ее на постель и навалился сверху, она плохо понимала, что происходит. Пробудила ее сознание только острая боль в девичьем месте между ножками. Тогда она закричала, а потом горько заплакала. Удовлетворенный Лев Дмитриевич потрепал ее грудочки и сказал – Да, я был первым. Хочу сообщить тебе: с этого дня ты не барышня-дворянка а моя крепостная – дворовая девка Парашка Все документы исправлены, ты заменишь умершую горячкой крепостную, а ее отпоют в церкви и похоронят, как дворянскую девицу Натали́. Пошла в девичью, бегом! Завтра наденешь сарафан, а вечером в натуральном виде ко мне в опочивальню. Не угодишь – отправлю на хутор гусей пасти и выдам за многодетного вдовца. Натали́ смирилась со своей судьбой, поскольку еще более страшным представлялось замужество ее (дворянки!) за крепостным мужиком в лаптях и грязных онучах. В девичьей Натали́ прожила недолго. Прясть, вязать и вышивать она была небольшая мастерица. Правда ей хорошо удавались различные варенья и соленья, чем и заслужила Натали' благосклонность ключницы. И то благо! Иначе ее заклевали бы дворовые девки, особенно Танька, которая целыми днями маялась от безделья. Спустя некоторое время ее одели в дворянское платье и переселили во флигель. Утрами она подавала на подносе барину стопку рябиновой водки и свежий калач, а в обед, если Лев Дмитриевич был в добром настроении, сидела за барским столом и разливала чай. Под меланхолическое настроение барин, отправляясь почивать после обеда, приказывал Парашке-Натали́ явиться к нему в опочивальню в одних панталончиках, банты которых он полюбил развязывать самолично.



Сексуальная повинность…


Она разоблачалась в девичьей и в таком неглиже следовала через портретную и гостиную комнаты к барину «чесать пятки». Нельзя сказать, чтобы ее содержали в черном теле. По приказу графа ей привезли из города множество панталончиков, фельдикосовых чулок и даже три новых платья. По всем этим знакам барской милости наблюдательная дворня перестала считать ее Парашкой и причислила к барским барышням. Сие было несомненным повышением по дворовой табели о рангах. Барские барышни и барыньки существовали у многих богатых помещиков в качестве не то приживалок, не то наложниц, ублажавших не столько самого барина, сколько его разгульных гостей. Эти бесправные создания не употреблялись никогда в черной работе; в будние дни порой допускались за барский стол; всегда сытно питались и относительно редко подвергались телесным наказаниям. При этом они обычно занимали какую-нибудь постоянную должность в сложном дворовом хозяйстве поместья. Так Натали' управляла варкой варений и изготовлением впрок разнообразных солений. Ее положение было гораздо выше, чем у любимой наложницы барина Таньки, которая, ввиду подлого происхождения, продолжала считаться только квасоваркой – по ее постоянной должности. Она, конечно, многократно в течение дня представала перед барином, подавая ему квас. Но при этом каждый раз рисковала попасть к солдату под розги, буде квас не понравится графу. Генерал Измайлов зиму проводил в столице…А следующим летом Натали родила девочку, Граф назвал её Нимфодорой или Нимфой. В Петербурге фрейлина двора Н***ва тоже родила девочку Анну от графа. И отвезла её к нему в поместье, так как была замужем и боялась огласки при царском дворе. И, конечно же, не обходилось без постоянного напоминания, которое чаще всего исходило от графини и госпожи Анны: “Крепостной родилась, крепостной проживёшь, крепостной и умрёшь.” Так бы Нимфодора и прожила бы свою оставшуюся жизнь, если бы не странная барская воля, круто поменявшая её жизнь.

В то утро Нимфодора и её матушка, жившие в крохотной каморке во флигеле, встали, как обычно, чуть засветло. Пока исхудавшая женщина, выглядевшая старше своего тридцатилетнего возраста, заплетала длинную светло-русую косу своей единственной дочери, юная Нимфа читала книжку, взятую из барской библиотеки. Литература была одним из немногих развлечений, которое могла позволить себе девочка. Ей нравилось читать о судьбе Роксоланы, наложницы ставшей Султаншей.

– Ох, милая… – устало выдохнула матушка, – Эти книжки до добра не доведут. Ты забыла, что в прошлый раз тебя наказали за то, что барышня тебя поймала в библиотеке? – Не серчай, пожалуйста, матушка. В этот раз я более осторожна. – сказала Нимфа, не отрывая глаз от книги, – Тем более, это моё единственное утешение в этой жизни! – В Боге надо искать утешение! – сурово вставила женщина, – В Боге, а не в глупых сказках безбожников! Когда мать закончила причёсывать дочь, Нимфа спрятала книгу под своим сарафаном. Затем, помолившись у красного угла, маленькая семья Хорошевских вышла во двор. Сегодня граф ждал много гостей, а когда съезжались гости в имение, так и жди или псовую охоту, или костюмированные оргии, которым просвещённые гости генерала Измайлова подсмотрели в просвещённой Европе и переняли себе. В средневековой Англии, несмотря на неодобрение церкви, 1 мая продолжали праздновать Белтейн. Люди танцевали вокруг майского шеста, прыгали через костры, а потом отправлялись гулять в поля, где по старой языческой традиции занимались сексом. В Европе почитали Рогатого бога (Кернунна). Обряды, проводимые в его честь, включали танцы и свальный грех. Женщины на сборищах были обязаны целовать ягодицы жреца и заниматься с ним сексом по первому требованию. Знать не отставала от простого народа. В 1501 году Чезаре Борджиа (граф Валентино) устроил собственный праздник: привел в свои покои в папском дворце пятьдесят куртизанок. Вскоре все гости сбросили одежду. Голым куртизанкам бросали каштаны на пол, и те ползали на четвереньках, собирая их. Тех, кто совершал больше всего соитий, награждали призами – шелковыми шарфами, чулками и брошами. За всем этим наблюдали папа, граф и его сестра Лукреция.

Уважали аристократы эпохи Возрождения и маскарады. Маски часто имели преувеличенно большие носы и потому напоминали эрегированные члены. Веселье включало в себя групповой секс, но из-за анонимности он нередко перерастал в обычные изнасилования, а иногда и убийства.

Оргии в имении графа, хоть и подражали европейским, но по всеобщему мнению, по похоти, пьянству и количеству травмированных женщин, были впереди всей Европы.

Принуждение к разврату было столь распространено в помещичьих усадьбах, что исследователи были склонны выделять из прочих крестьянских обязанностей отдельную повинность – своеобразную «сексуальную барщину для женщин».