Олелько лакомится гусём

Собрались как-то за королевским столом разные высокие вельможи. Один галицкий боярин решил над Олельком подшутить и, показывая на выпеченного до золотистой корочки гуся, сказал:

– Ну-ка, Олелько, начни гуся есть. Но при условии! Вставишь в него нож, я тебе его в то же место вставлю. Оторвёшь ему ногу – я тебе оторву. Отломаешь крыло – я руку оторву. Шею скрутишь – тебе скручу. Шкуру сдерёшь – тебе сдеру. Куда его укусишь – туда я тебя укушу. Что с гусём сделаешь, то и я с тобой сделаю.

Весь стол с интересом стал ждать, как же выкрутится Олелько. Смолкли разговоры, стихло чавканье, было слышно, как пролетает муха.

А Олелько подступил спокойно к гусю, выставил указательный палец, всем его с улыбкой показал и, засунув гусю в зад, с аппетитом облизнул.

Хохот сотряс стены, а Олелько то палец засунет, то оближет. Боярин вскипел не на шутку и не знал, что ему делать. Присутствующие подстрекали Олелька, чтобы боярину задок подставлял. И Олелько уже начал пояс расстёгивать, как вмешался король:

– Не будем, панове, портить себе вечер такой комедией. Думаю, достаточно будет, если боярин заплатит Олельку сотню червонцев. Если только он не хочет…

– Нет-нет, – ухватился за королевские слова боярин и бросил Олельку кошелёк с деньгами.

Сон

Один боярин за столом решил выставить Олелька на посмешище и говорит:

– Снился мне сон, будто бы мы с Олельком летали под облаками. Летали, летали, пока на землю не попадали. Только я в мёд упал, а Олелько – в навоз.

– Боже мой! – подхватил его речь Олелько, не дав никому рассмеяться. – Я видел такой же сон. Но вы не договорили, что дальше было. Когда мы выбрались – вы из мёда, а я из навоза, – то принялись друг друга облизывать. И мне, ей-богу, вкуснее было!

Тут уже прозвучал такой громкий хохот, аж тарелки запрыгали, а кубки зазвенели.

Каждому своё

За Краковскими воротами находился тир, где скромные львовские мещане, купцы и цеховые ремесленники превращались в храбрых рыцарей и охранников города. Каждый мещанин или гость города должен был под страхом наказания прибыть на тренировку по стрельбе из лука, метанию копья, а позже – по стрельбе из винтовки, ружья, пушки. И всё это, чтобы быть готовым стать на оборону города.

Однажды собрались в тире простые ремесленники. Кто-то пришёл сюда, как был, в фартуке, а кто-то, идя с рынка, принёс с собой то, чем торговал. И вот, когда очередь дошла до торговца подсолнечным маслом, он сбросил с плеча большой кувшин и взял лук. Пустил три стрелы, и все мимо щита. Несколько боярских сыновей начали над ним подшучивать, а маслобойщик чуть не плакал от обиды. Как вдруг откуда-то появился Олелько.

– Что вы насмехаетесь над человеком? – обратился он к барчукам. – Каждый в своём деле мастер. Он не умеет того, что умеете вы, а вы не способны на то, на что способен он.

– А что ж такое может быть, что он может, а мы нет? Масло бить? Так на это много ума не надо, – отвечали те.

– Хорошо, сейчас он покажет, на что способен.

– Ну-ка, ну-ка, – продолжали насмехаться барчуки, – пусть утрёт нам нос!

Маслобойщик растерянно поглядывал на Олелька, потому что не имел ни малейшего представления, к чему тот клонит. А Олелько снял с шеи цепочку с крестиком и показал всем:

– Вот как этот человек утрёт вам нос! Давайте-ка, уважаемый, – с этими словами он наклонился к маслобойщику и шепнул что-то на ухо, а тот закивал головой.

Толпа любопытных окружила их со всех сторон.

– Согласны ли вы поставить по пять золотых на то, что этот маслобойщик сейчас сделает такое, чего вы никогда не повторите? – спросил шут боярских сыновей.

– Согласны. А если вы проиграете, то ровно столько же заплатите нам! – сказали те и положили в шапку по пять золотых, а Олелько бросил в шапку свой кошелёк.

Маслобойщик заметно оживился. Он поставил посередине кувшин, зачерпнул масла, и в этот момент над черпаком появилась рука Олелька с цепочкой в пальцах. Маслобойщик наклонил черпак и тонюсенькая, как ниточка, струйка масла начала литься сквозь одно из маленьких звеньев обратно в кувшин. Все затаили дыхание. Струйка вытекла до капли. Олелько показал цепочку, и все удостоверились, что на нее не упало ни одной капли.

– Ну, хочет ли кто-то посоревноваться с маслобойщиком?

Пристыженные боярские сыновья покачали головами.

Олелько свой кошёлёк спрятал, а выигранные деньги маслобойщику отдал:

– Берите, отец, вы честно их заработали.

Цена бороды

Олелько, хоть был и шутом, но и в походы с королём ходил. После одного такого похода он получил арабского жеребца в полном обмундировании – молодого и горячего, как огонь.

Но жеребец оказался слишком уж резвым для спокойного и рассудительного Олелька, и он решил от него избавиться.

Тем временем на жеребца уже положил глаз боярин Струмило, который славился своей скупостью и только о том и думал, как бы выманить жеребца даром.

Встретил боярин Олелька и говорит:

– Слушай, Олелько, а давай меняться! Ты мне жеребца, а я тебе… я тебе…

– …свою бороду! – ляпнул Олелько.

А надо сказать, что боярин очень гордился своей бородой – была она косматая и чёрная, словно смолой измазанная, да ещё и кудрявая и густая-прегустая. Боярин часто гладил её, щурясь от удовольствия и становясь похожим на кота.

– Ну, Олелько, ты попался! – обрадовался боярин, и они ударили по рукам. – Давай сюда своего жеребца.

Но только боярский конюх забрал коня, а Олелько напомнил о том, что борода уже принадлежит ему, боярин сказал:

– Э-э, мой дорогой, такого условия не было. Заберёшь её, когда я её сбрею.

И, весело смеясь, пошёл своим путём. Но Олелько не очень-то переживал, ведь он знал, что рано или поздно боярин попадётся ему и уже не отвертится. А потому с улыбкой выслушивал все насмешки и шутки, которые сыпались из уст других бояр и челяди.

Где-то через неделю после того обмена устроил король Данило банкет и созвал бояр и знатных рыцарей. Был там, ясное дело, и наш Олелько, который только и ждал повода поквитаться.

Боярин Струмило по привычке удобно уселся и гладил свою косматую бороду, посмеиваясь в усы. Вдруг к нему подскочил Олелько, схватил его за руку и крикнул:

– Не смейте гладить мою бороду!

Боярин оторопел и растерялся.

– Ах, да-да, – отозвался король, – борода принадлежит Олельку. Гладить её права не имеете.

– Ну, ладно уж, – буркнул боярин и отнял руку.

Не беда, решил он для себя, зато теперь с большим удовольствием буду гладить её дома.

Но и Олелько не собирался так просто отступать:

– Яснейший король, эта борода моя, но не могу же я день и ночь следить, чтобы боярин её не трогал. Не мог бы я попросить о милости спрятать мою бороду в деревянную шкатулочку и закрыть на замок? Вот тогда я был бы уверен, что она в безопасности.

Всем, кто присутствовал за столом, эта идея очень понравилась, и они принялись наперебой советовать, как та шкатулочка должна бы выглядеть, да из какого дерева, и как её носить. А король только челяди подмигнул – ещё жаркого не подавали, а уже футляр для боярской бороды был готов.

Растерянный боярин позволил себе ту шкатулку на шею повесить и бороду закрыть. А закрыли её на защёлочку и ключик Олельку отдали. Вот потеха была!

Особенно тогда, когда принесли печёного вепря, а к нему лебедей, жаренных в яблоках, и целое блюдо поджаристых жаворонков. Весь стол себя не помнил от смеха, желая увидеть, как боярин будет со своей шкатулочкой есть.

Теперь только боярин смекнул, в какую попал беду, и хотя очень хотелось есть, не ел, а лишь, насупившись, глядел, как исчезают все эти лакомства. Но хуже всего было то, что он и пить не мог, а ему так хотелось попробовать роскошной македонской мальвазии!

Дома ещё полбеды – там он как-то приловчится. Но как же теперь быть? Всю жизнь с этой коробкой ходить? Это ведь и боярыню не поцелуешь! Вот горе-то!

А за столом веселье, какого давно не было.

– Что вам, друг мой, еда не по вкусу? – допытывался король. – Попробуйте-ка вот этого лебедя, которого я поймал. Тает во рту. Даже жевать не нужно.

Король говорит, а все чуть не лопаются со смеху. Наконец боярин не вытерпел и позвал Олелька.

– Слушай, я хочу свою бороду назад выкупить.

Он это сказал тихонечко, а Олелько – на весь стол:

– Слыхали? Боярин Струмило хочет выкупить свою бороду! Посоветуйте мне, панове, какую цену назначить!

Ну, тут посыпались советы со всех сторон. Всего и не перечислить, что выкрикивали находчивые гости. Наконец Олелько согласился:

– Дадите тысячу золотых – борода ваша.

Боярину в зобу дыханье спёрло. Ничего себе сделочка! Да за такие деньги сколько бы он жеребцов купить мог!

– Восемьсот! – выпалил боярин.

– Ну, знайте моё сердце доброе, – согласился Олелько, – идёт!

И вот так боярин вернул свою бороду назад, а королевский шут заработал кучу денег.

Поцелуй за плащ

Говорят, нигде нет таких хитроумных женщин, как во Львове. Но Олелько плевать на это хотел.

Король подарил Олельку очень красивый плащ, и тот любил гордо прогуливаться в нём по городу. Проходя мимо дома тысяцкого, Олелько увидал в окне его молодую жену.

– Какой у тебя роскошный плащ! – восхитилась женщина.

– Ещё бы, мне его подарил сам король. Но если ты позволишь себя поцеловать, я тебе отдам этот плащ.

– Шутишь! – не поверила та.

– Отчего же шучу? Целуй да забирай.

Молодица глянула направо, налево, высунулась в окно и чмокнула шута в губы. Потом сорвала с его плеч плащ и исчезла.

Но Олелько и не думал так легко отдавать плащ. Он позвал её и попросил воды. Молодая женщина подала ему воды в глиняной кружке. Шут напился и разбил кружку об землю. После этого он уселся на завалинке и стал ждать хозяина. Когда тысяцкий вернулся домой, то крайне удивился, увидев у дома Олелька.

– Ты чего тут сидишь? У тебя ко мне дело?

– Да нет. Просто я проходил мимо вашего дома и попросил напиться. Ваша жена подала мне воды, но я упустил кружку и разбил. Тогда она забрала у меня плащ, подаренный королём.

– Зачем?

– В залог.

– Что за глупости! Чёрт с ней, с этой кружкой. Эй, Настя! А ну-ка верни Олельку плащ! За какую-то дурацкую кружку плащ забрать! Да ещё и у кого – у королевского шута! Хочешь, чтоб над нами весь двор смеялся?

Вот так Олелько и вернул свой плащ.

Последняя выходка шута

После смерти короля Данила на престол сел молодой король Лев. Олелько в ту пору уже состарился, и для него начались тяжёлые времена. Жил он с женой бедно, а пойти снова скоморошничать при королевском дворе в преклонном возрасте уже не представлялось возможным.

Как-то утром сидели они с женой у печи да горевали, а в доме – ни рисового зёрнышка, ни маковой росинки.

– А ведь на нашей свадьбе сам король гулял! – вздыхала его жена.

– И вино рекой лилось! Целых два быка запекли! – облизнулся Олелько.

– Вряд ли ещё перед смертью так хорошо наедимся.

Упоминание о смерти пронеслось бабочкой в голове Олелька и закружилось вихрем.

– Есть! – шлёпнул он себя ладонью по голове.

– Что есть? – удивилась жена.

– Способ, как деньги достать! Пойду к королю и скажу, что ты умерла, а денег на похороны нет. Пусть даст мне сто талеров. Что ты на это скажешь?

– Ну если иначе никак, то пусть так. Только ж ты плачь да убивайся, а то не поверят тебе.

– Вот горе-то. Что-что, а плакать я не умею. Всю жизнь только то и делал, что смешил кого-то.

– А вот сейчас научился, – сказала жена и внезапно бросила пеплом прямо мужу в глаза.

Олелько вскрикнул и бросился к воде. Когда он наконец промыл глаза, они были красными, как свёкла, и слезились.

– Ну, теперь мне и самой плакать хочется, как только взгляну на тебя, – сказала жена, и старый шут поплёлся в королевский замок.

Всю дорогу тёр он глаза и носом шмыгал. Когда наконец он предстал перед королём, который как раз осматривал на конюшне жеребцов, вид у него был донельзя жалкий.

– О, кто к нам пришёл! – воскликнул король. – А что ты такой заплаканный? Что за горе у тебя?

– О, ваше высочество! Такое горе! Такое горе! Жена моя, царство ей небесное, умерла, а мне не за что ни похоронить её, ни поминки устроить.

– Да что ты говоришь? – покачал головой король. – Горе у тебя и впрямь большое. Одним сочувствием я тебе не помогу, зато могу денег дать. Сто талеров хватит?

– Ой, хватит, пан, хватит.

Взял Олелько деньги, пришёл домой, а жена и говорит:

– Послушай, благоверный. Если тебе удалось, то и мне удастся. Пойду-ка я к королеве Констанции и скажу, что ты умер, должна и она меня пожалеть.

Олельку эта идея понравилась, и он согласился.

Женщина пришла в королевский замок, рыдая так, что все псы во дворе заскулили. От горя она рвала на себе волосы. Констанция подстригала во дворе розы. Она не знала жены Олелька, но служанки объяснили ей, кто это. Королева сочувственно выслушала историю смерти Олелька и сама прослезилась.

– Хватит ли вам сотни талеров? – несмело спросила она.

– Хватит, ваше высочество, храни вас Бог!

Вернулась жена шута с деньгами домой, и принялись они обед готовить, потому что ещё до её прихода Олелько накупил мяса и овощей и доброго пива да вина.

Настала обедняя пора и в королевском замке. Как только за столом собралась вся семья, король тяжко вздохнул и сказал:

– Бедный Олелько, такое с ним горе приключилось – умерла у него жена!

– Что вы говорите! – всплеснула в ладони королева. – Так я же её недавно видела! Пришла ко мне сказать, что Олелько умер.

– Это невозможно! – возразил король. – Олелько не умер, это его жена умерла!