– Что ты с помойки – я сразу заметил. Вот счастье привалило – родился в дерьме, сдохнешь в болоте. Живо в лагерь, скотина. Какого хрена ты разлегся здесь, как старая блевотина?

– Не осмелился вас беспокоить в темноте, господин сотник. – Квазимодо подхватил с песка свои вещи.

– Воспитанный какой. – Глири смачно сплюнул на сапог невысокому парню. – Что у тебя такой мешок здоровенный? И почему у тебя, красавчик, арбалет нестандартный? Уродам закон не писан?

– Получен в знак поощрения вместе с наградным жетоном. – Квазимодо снова выпятил грудь.

Сотник с презрением потрогал жетон на рубахе юного солдата:

– Вроде настоящий. Где украл?

– Награжден за меткую стрельбу из эвфитона. Сподобился вышибить мозги стурворму, господин сотник.

Глири ухмыльнулся:

– Видно, здорово там, на «Эридане», обделались, если стрелял самый кривой уродец. Или ты нагло врешь, собачий сын? Вернемся – проверю. Сейчас живо в обоз. Завтрак ты провалялся – так что отправишься в поход голодным. Найдешь Филина. Это такой тупой хорек с «Грома». Раз ты такой умелец по эвфитонам, станешь его вторым номером. Если вернемся, лично схожу на «Эридан», поинтересуюсь, за что таким одноглазым недоноскам жетоны вешают.

Трусцой двигаясь к лагерю, разбитому у пальмовой рощи, Квазимодо хладнокровно подумал, что вряд ли господин сотник вернется в Скара. Поход нелегкий – оступится господин офицер, в воду свалится, на колючку сядет, а то еще какая-нибудь дикарская стрела в затылок угодит.

Колеса повозок поскрипывали по песчаным колеям. Отряд двигался быстро. Окраина города и застава давно остались позади. Солдаты и носильщики шли налегке – пока вся поклажа лежала на телегах. Квазимодо шел рядом с повозкой, на которой торчала станина легкого эвфитона. Старался держаться с наветренной стороны – над парой лошадей вилось облако кусачих мух. Упряжкой правил сонный «желток». Подбородок у возницы был густо изъеден соком нутта. Вожжи того и гляди выпадут из рук. Цепочка солдат двигалась вдоль обеих обочин, прикрывая повозки. После первых боев в городе никаких нападений на силы Объединенного Флота не происходило, но порядок есть порядок. Господин сотник никаких послаблений не допустит.

Солнце припекало, но особой усталости Квазимодо пока не чувствовал. В руке копье, на поясе обычный морской шеун.^[11] Слава богам, морская пехота вооружена полегче, чем солдаты. У тех на поясах одинаковые грубоватые и увесистые броарды,^[12] в руках тяжелые копья с листьевидными наконечниками. Щиты пока сложены на повозки. Шуточки и подначивания по поводу появления приметного Квазимодо уже прекратились. Искалеченная рожа нового товарища перестала быть интересной новостью. К насмешкам молодой вор привык – разнообразием юмор что флотских, что армейских остроумцев не отличался.

Отряд перешел небольшую речушку. На прибрежном холмике торчал сотник. Оглядывая подчиненных, не упускал случая дать отеческий совет:

– Подтянитесь, свиньи вислоухие! Ты, жирный, если будешь так плестись, вечером у меня родишь. Блевун позорный! И дайте по яйцам этому вознице желтобрюхому. Вожжи, небось держит, а не бабу за уши. В первый день плетей попробовать захотели?

Солдаты старались принять бодрый и воинственный вид. Испуганная группа пока бездельничающих носильщиков перешла на легкую рысцу. Квазимодо тоже подтянулся, уложил, согласно уставу, древко копья на правое плечо. Жизнерадостно приподнял подбородок. Не слишком это помогло.

– Ты что лыбишься, урод беззубый?! Я тебе где приказывал находиться? Что ты гуляешь вдоль колонны, как девка у трактира?

– Согласно походному порядку, нахожусь у орудия, господин сотник. – Квазимодо показал на укрытый тканью эвфитон.

– Ты мне не бреши, полуморда рачья. Где Филин?

– Я здесь, господин сотник, – поспешно отозвался отставший солдат.

– Что, тоже погулять по бабам любишь? Завтра – в головной дозор. Проветришься, шлюхин сын.

– Да я рядом с этой Квазимордой идти опасаюсь, господин сотник. От него воняет, а на морду и смотреть стремно.

– Мне что, ему пудру купить? Не поможет. А тебе, если такой нежный, нужно было в королевские сучки идти, а не на флот. И пасть свою навсегда закрой. Ты теперь с этой полурожей в брачных отношениях. Спите вместе – жрете вместе. Скажи спасибо, что супружеский долг не заставляю исполнять.

Солдаты по соседству заржали.

– Чего веселитесь, жратва змеиная? – немедленно заорал сотник. – Вам здесь не балаганное представление. Быстрее копытами шевелите, улитки безмозглые.

Воинство немедленно заткнулось и ускорило шаг.

Сотник Глири орал на кого-то уже в хвосте обоза. Колонна заметно прибавила ходу. Даже лошади быстрее передвигали ногами.

Филин древком копья пихнул Квазимодо пониже спины:

– Ты что товарищей подставляешь, харя треснутая? Это тебе не на флагмане бока отлеживать. Здесь за такую болтовню можно и в последний глаз получить.

– А ты сам что хлебало разинул? Сотника не заметил? Лучше медуз из глаз своих пучеглазых повыковыривай да смотри в оба.

Глаза у Филина действительно были навыкате – большие, водянистые. Кто-то из солдат, идущих позади, засмеялся.

– Вечером разберемся, недоносок плющенный, – предупредил Филин.

– Если не обделаешься до этого времени, окунь снулый, – согласился Квазимодо.

Филин сплюнул и демонстративно принялся поправлять вылезшее из-под ткани чехла ложе эвфитона.

Вскоре отряд остановился на обед. Квазимодо сидел, хлебал жидкую похлебку. Куски жилистого мяса приходилось выбрасывать. Разжевывать такие составляющие варева вор не рисковал. На деснах и так частенько начиналось воспаление. На корабле Квазимодо спасался отваром коры крысолюбки. В походе с приготовлением лекарства придется сложнее.

– Ишь, и котелок у него свой, – заметил Филин и пнул ногой мешок одноглазого парня. – Вещей-то набрал. Небось все зеркала да помада?

– Не-а – тащу порошок пучеглазых членососов отпугивать. Ловко ты у Глири разрешение у меня под бочком спать выманил. Только не обломится тебе ничего. Я блондинок с сиськами трахать предпочитаю, – оповестил Квазимодо.

Солдаты, сидящие вокруг, заухмылялись.

– Я ведь тебе морду разбить и прямо сейчас могу, – предупредил Филин.

– Это конечно, – согласился одноглазый парень. – Морда у меня и так уже разбита. Хочешь эту заслугу себе приписать? Вот будет чем перед другими «феями» похвастаться.

– Пасть тебе порвали, а язык зачем оставили? – с угрозой поинтересовался Филин.

Квазимодо поудобнее подтянул под себя ногу. Видно, драки не избежать. Но тут свару прекратил десятник – пожилой, лет тридцати, моряк из Конгера:

– Отстань от него, Филин. Сопляку и так в жизни досталось. А ты, парень, здесь самый молодой. Уважение к старшим имей.

Квазимодо смолчал. Уважение… Лохи они здесь все. Ладно, через горы перевалим, а там пути-дороги разойдутся.

Солдатам раздали горький чай-отвар. Вроде бы – лечебный, от лихорадки. Большинство воинов тайком выплеснули содержимое кружек. Квазимодо, морщась, выпил до дна. К лекарствам и вообще всему лечебному парень относился с почтением.

Отдохнуть толком не дали. Прозвучала команда строиться. Заняв место у своей повозки, Квазимодо принялся обдумывать, какова же истинная цель отряда.

Три десятка солдат, почти все с кораблей группы «Юг». Про них все понятно – охрана и прикрытие. Два эвфитона на повозках – орудия легкие, удобные в транспортировке, но ни для осады, ни для серьезной обороны не пригодные. Почти полусотня «желтков» – эти заменят лошадей, когда нормальная дорога кончится. Десяток моряков – вот их для подъема и разборки корабля маловато. Да и какой может быть по-настоящему интересный корабль так далеко от моря? Скорее всего байка для отвода глаз. С другой стороны – на повозках везут лодки-скрадухи. Вещь ценная, дорогая. До службы на «Эридане» Квазимодо и не подозревал, что бывают такие хитроумные и удобные челны. Разбираются в два счета. Втроем такую лодку куда угодно затащить можно. Значит – большой воды не миновать. Может быть, отряд за сокровищами идет? Затопили серебро где-то, а теперь под охраной достанут. Тогда стоит на обратном пути вместе с отрядом перевалить горы, а потом уже подсуетиться…

Квазимодо ожесточенно почесал вспотевший затылок. Не затем ты по жаре непонятно куда прешься. Хватит с тебя серебра. Ты себе новые зубы ищешь.

В существование волшебных лекарей по ту сторону гор сейчас верилось еще меньше. Ноги начали ныть. Рубаха промокла от пота. Солнце пекло как ядовитый дракон. Хорошо бы намотать на голову платок. Когда-то Квазимодо научили делать повязку-тюрбан. Шелковый хвост платка тогда слегка прикрывает искалеченную щеку. Удобно и даже по-своему красиво. Но ведь Глири, сволочь такая, мимо не пройдет. По-бабски ходить бойцам не положено. Придется пока в морском колпаке щеголять.

Раздумывая о свободе выбора, юный вор отмахивался от назойливых мух.

Отряд монотонно двигался по дороге. Вокруг торчали островки пыльных кустов, редкие пальмовые рощицы. Изредка попадались клочки крестьянских полей в неизменном соседстве с невысокими колючими кустиками посадок нутта. За день отряд миновал лишь две деревушки, окруженные покосившимися частоколами. Спокойные здесь места. Сонные. Селян не беспокоят ни хищники, ни ночные дарки.^[13] Возможно и тем, и другим не нравятся пьянящая вонь орехов.

Квазимодо украдкой глянул вперед и назад. Отряд двигался значительно медленнее, чем утром. Как минимум половина из бойцов жевала нутт. Квазимодо видел, как они украдкой сплевывают под ноги характерную лиловую слюну. Ну-ну, пусть наслаждаются, пока Глири не появился.

Сотник в основном находился в голове колонны. Там шли еще несколько привилегированных членов отряда. Квазимодо толком их разглядеть пока не успел. Один – явно техник, и в немалых чинах. Вроде бы пару раз появлялся на «Эридане». Другой – мрачный мужик. По виду не похож ни на флотских, ни на уроженцев Желтого берега. Наверное, проводник с той стороны гор. Значит – врут, что с той стороны все сплошь безглазые и белобрысые. Всегда баек ходит немало и все бестолковые.

Юный вор часто и легко врал сам, но всегда удивлялся, когда люди выдумывали басни просто из любви к искусству. Вот ведь дуракам делать нечего.

Рядом с проводником шли двое «серых». Квазимодо специалистов по ночной страже не слишком уважал. Слышал из достоверных источников, что вполне можно путешествовать и без их дорогостоящей охраны. Хотя, конечно, ночью в безлюдье чего только не бывает.

В группе «аристократов» шли еще два человечка. Невысокие (сам Квазимодо, пожалуй, повыше будет) и какие-то странные в движениях. Неуверенные. Вор силился вспомнить, где видел нечто похожее, но от усталости мозги здорово отупели. Очень хотелось сесть, а еще лучше – лечь. Парня утешало только то, что милый друг Филин выглядел еще хуже.

Привал объявили уже в сумерках. Квазимодо помогал составлять повозки в круг, потом плюхнулся на сухую землю, прислонился спиной к колесу, вытянул ноги. Было так хорошо и удобно сидеть, что даже жрать не хотелось. Парень все-таки доковылял до костра, получил свою долю каши. Выпил горький настой. Хватило сил вымыть котелок и под шумок наполнить водой из бочки вторую баклагу. Кроме казенной глиняной, Квазимодо имел собственную флягу – дорогую, из тонкого крепкого металла и с даже с посеребренной крышкой. Господская вещь, но удобная.

Северный ветер настойчиво нес запах сладковатой гнили. Болота рядом. Гнусный запашок. Про топкость и предательский характер болотной страны Квазимодо кое-что уже слыхал. Наверняка преувеличивают, но придется несладко. На холмистых, поросших выгоревшей травой берегах у Глора, где вырос юный вор, болотца были маленькими и солеными. Ладно, на днях увидим, чем одни трясины от других отличаются.

Лагерь стоял на пустоши поросшей жесткими островками травы. Шелестели на ветру листья одинокой пальмы. По периметру заграждения из повозок горели костры. Утомленно фыркали лошади. Квазимодо лег на плащ и мгновенно уснул.

Разбудил вора болезненный тычок по ребрам. Квазимодо дернулся, машинально рванул из ножен тесак.

– Тихо, парень. Пойдем поговорим.

Квазимодо протер глаз и разглядел склонившегося над ним Филина.

– Ты что, Рыбий Глаз, до утра подождать не можешь?

– А ты что, уже описался? Пойдем, я тебе пару слов скажу, и ляжешь баиньки. Огр^[14] недоношенный.

– Иди-ка ты в задницу. Я спать хочу.

– Струсил, половиномордый? – Филин засмеялся.

Рядом заворочались закутанные в плащи солдаты:

– Заткнитесь или проваливайте! Спать мешаете.

– Так пойдем, малыш? – не унимался Филин.

Квазимодо сел:

– Уговорил, красноречивый. Пойдем.

Взяв копья – без оружия выходить за периметр категорически запрещалось, – двое солдат пролезли между повозок. Сидящий у костра «серый» равнодушно посмотрел вслед.

Отойдя шагов на сорок в темноту, Филин воткнул копье в землю.

– Значит, ты на меня тявкать вздумал, сопляк криворожий?

Квазимодо воткнул свое копье, озабоченно осмотрелся:

– Слышь, герой мутноглазый, здесь все загадили.

– Испачкаться боишься? Ты что, из благородных? – Филин издевательски засмеялся.

– Измажемся дерьмом – Глири шкуру спустит. Пошли туда, там почище.

Филин оглянулся. Квазимодо сильно ударил его ногой под колено. Солдат покачнулся. Квазимодо оказался сзади, прыгнул на спину. Потерявший равновесие Филин пытался увернуться, но было поздно. Оба упали. В руках вора оказалось два ножа – один свой, выхваченный из-за голенища, другой – выдернутый из ножен на поясе солдата. Квазимодо сидел на спине врага, прижимая одно лезвие снизу к горлу Филина, острие второго клинка упиралось под лопатку беспомощного противника.

– Дернешься – прирежу, – прошипел вор.

– Ты на меня оружие поднял, – с изумлением пробормотал Филин. – Закон забыл?

– Имел я ваш закон. И весь ваш Флот имел. Я – нечестный. Запомнил? Сейчас отправишься к предкам, так им и передай. Мол, прирезал меня, как свинью, урод одноглазый, Квазимодой звать. Ни стыда у него, ни совести. Запомнил?

– Нож убери, – прохрипел Филин. – Не убьешь ты меня. Или тебя утром повесят.

– Не повесят. Мы подрались, ты упал. Да так неловко – на собственный нож напоролся.

– Убери нож. Тебя Глири вздернет. Он разбираться не будет.

– Может быть. Ладно, поживи пока, вонючка. Но если ляпнешь кому или еще меня заденешь – отравлю, яйца отрежу и гадюк на тебя накличу. Я умею. И петли не побоюсь.

– Пусти, больно.

Квазимодо спрыгнул с солдата. Бросил чужой нож на спину поверженного противника. Филин вздрогнул.

– Язык распустишь – и ты покойник. Мне закон не писан, – внушительно сказал Квазимодо. – Все, я спать пошел.

Вор лежал на плаще, смотрел в небо. Звезд сияло бесчисленное количество. Вот только находить по ним дорогу Квазимодо почти не умел. Слишком быстро меняется звездный рисунок. Придется полагаться только на свое чутье. В людях ты разбираешься, в городских кварталах тоже не путаешься. Осталось познакомиться с болотами и горами. Неизвестно как горы, но зловонное дыхание болот вору уже очень не нравилось.

Филин пролез между повозками, тихо улегся на свое место. Нужно будет все-таки его прирезать при случае. Дурак, мозгов нет, рано или поздно разболтает.

Квазимодо повернулся на бок и заснул.