Я окидываю происходящее взглядом в доли секунды, еще немного времени уставший мозг анализирует увиденное. И, по мере анализа, кровь в жилах начинает кипеть от ярости.

– Бойцы, мать вашу! – рявкаю я. – Что за хрень здесь творится?

Один из троицы, услышав мой голос, рефлекторно вытягивается по струнке. Джексон и второй реагируют медленно и лениво. Увидев меня, Джексон нехорошо ухмыляется.

– Сучка повстанцев, садж, – лениво отвечает он. – Из пленных. Ломается, сэр.

В первую секунду я не понимаю, о чем он говорит. А когда до меня все же доходит, мне хочется верить, что я все-таки что-то понял неправильно.

– Поясни.

– Эта тварь – одна из них. Она Миллигана срезала, прямо на моих глазах. И по мне стреляла…

– И как она оказалась здесь, рядовой? Пленные заперты в подвале. Или она пыталась бежать?

– Никак нет, сэр, – снова ухмыляется Джексон. – Куда ей бежать? К этим, что ли? Мы с Сайком и Новиковым решили немного поучить сучку, сэр. А она недотрогу корчит. Ну, ничего. Мы ее быстро обломаем. Присоединитесь?

Я устал. Невероятно, просто безумно. За последние двое суток я спал… Нисколько. Не до того было. Особенно после того, как выяснилось, что остатками батальона придется командовать мне. И сейчас хочется простых решений.

Самое простое, что приходит в голову – поднять ствол и влепить очередь в эту наглую, ухмыляющуюся морду. Однако я сдерживаюсь и произношу тихим, но полным металла голосом:

– Рядовой. Сейчас вы, все трое, разворачиваетесь и идете отсюда на хрен. Если вы делаете это быстро и без пререканий, я, так и быть, молчу, и вы не отправитесь на гауптвахту, а, может быть, и под трибунал. Пленную я отведу в подвал сам. Выполнять!

Джексон ухмыляется еще шире.

– Что, садж, в одного сочную телочку решил оприходовать? Так нечестно. Это мы ее сюда привели. Но так и быть, готовы уступить. Первым будешь?

Сука.

Видимо, что-то отражается на моем лице. Ну, или рука на цевье непроизвольно дергается, потому что рядовые отступают на шаг, а Джексон, произвольно или нет, берется за кобуру излучателя.

Я вскидываю бровь.

– Это бунт, рядовой? Неподчинение приказу?

Где-то в глубине души я понимаю этих пацанов. Брошенных прямо в ад, умывшихся кровью и видевших смерти друзей. Девушка – одна из повстанцев, одна из тех, кто стрелял и убивал, пытаясь прорваться к кораблям. Но она – военнопленная, а мы солдаты Федерации. И мы не должны уподобляться этому сброду. Иначе, чем мы будем отличаться от них?

– Да пошел ты на хер, садж, – цедит Джексон. Излучатель уже в его руке. Одурманенный недавним боем, он еще не пришел в себя и сейчас способен на все что угодно. – Командовать понравилось? Вали командуй своими. А нам – не мешай. Всосал?

Остальные, воодушевленные примером товарища, тоже тянутся к стволам. Я начинаю просчитывать варианты.

На мне – штурмовая броня, выстрелы ручных излучателей для нее – как щекотка. Разве что попадут в голову – шлем разъело кислотой во время последней атаки и мне пришлось его выбросить. В руках – стрелковый комплекс, а решившие поразвлечься бойцы – лишь в штанах и майках. Завалиться влево, срезая одной очередью Сайка и Новикова, перекатиться через плечо и, встав на колено, пристрелить Джексона. На все про все – пара секунд, даже понять, что происходит, не успеют. Только вот…

Додумать, что именно мешает мне расстрелять потерявших берега бойцов, я не успеваю. Позади слышится удивленное восклицание, а потом знакомый голос спокойно и буднично интересуется, так, будто спрашивает, не осталось ли у меня воды во фляге.

– Что за херня, садж? У нас бунт?

Я облегченно перевожу дух. Рэйзер. С этим парнем за спиной мне всегда спокойнее. Хоть в учебке, хоть на маневрах, хоть в полной заднице, которую еще пару часов назад представлял собой единственный космодром Калибана. Вовремя же он появился.

– Вроде того, капрал. Но, думаю, парни просто погорячились. Горячка боя, кровь играет, все такое… Верно, парни?

Рэйзер настроен не так миролюбиво, как я. Отчетливо слышится щелчок предохранителя. Капрал смещается чуть левее, так, чтобы я не маячил на линии огня, вжимает приклад в плечо и командует:

– Оружие на пол, ублюдки! Быстро!

Иногда я думаю, что именно Рэйзер должен был стать сержантом, не я. Резкий, жесткий, наглухо отмороженный… Впрочем, именно эта отмороженность и мешает его продвижению по карьерной лестнице. Но сейчас она нам на руку. Я не вижу капрала, но готов спорить, что могу безошибочно описать выражение его лица: плотно сжатые губы, морщина, прорезавшая лоб, а в глазах – дьявольские огоньки, как бы говорящие Джексону и компании: ну давайте же, придурки, ослушайтесь! Дайте повод нашинковать вас свинцом и обедненным ураном… Или что там у него сейчас в магазине?

Первым сдается безымянный щуплый блондин, стоящий справа от Джексона – Сайк.

– Сэр, это не то, что вы подумали, сэр! Я…

– Заткнись! – рявкает Рэйзер, и солдат вздрагивает. Медленно наклонившись, он кладет оружие на пол. Его примеру следует второй, черноволосый крепыш Новиков. Джексон все так же стоит напротив, стискивая рукоять излучателя. На скулах играют желваки.

– Джексон! – я стараюсь говорить спокойно. Получается плохо. – Тебе особое приглашение нужно?

Наконец, ломается и он. Положив ствол, рядовой разгибается, и немигающим взглядом смотрит на меня. В его глазах – ненависть.

Я тяжело вздыхаю. Надо. Не хочется – но надо. Иначе конец авторитету сержанта Таверовского. А сержант без авторитета в разгар боевых действий – не сержант, а ходячий труп в сержантском звании. С большой, оплавленной дырой в спине.

Сделав два шага вперед, я коротко, без замаха, вбиваю приклад в лицо Джексона. Что-то хрустит, брызжет кровь, Джексон валится на колени. Ударом колена я ломаю ему нос, а когда рядовой падает набок, добавляю ботинком под дых. Все. Достаточно.

– Встать, мясо! – орет Рэйзер. Джексон кривится, но поднимается. В его глазах больше нет ненависти, один лишь страх. Кажется, только сейчас он понимает, в какое дерьмо вляпался.

– Вы, двое! – Рэйзер поворачивается к рядовым. – взяли это мясо – и к капитану. Расскажете ему, как вам, имбецилам, хватило ума напасть на сержанта. А я проконтролирую. Выполнять!

Бойцы меняются в лицах. Нападение на сержанта в боевой обстановке – это трибунал. А так как никто не будет сейчас возиться с тремя придурками, расстреляют их, скорее всего, на месте.

– Отставить, – тихо говорю я, сам себя не слыша за стуком в висках. – Окажите, если надо, помощь рядовому Джексону, и валите к своему взводу. Потом поговорим.

На этот раз дважды повторять не требуется. Троица удаляется к выходу. Проходя мимо меня, Джексон поворачивается и шепчет:

– Спасибо, сэр.

Я лишь морщусь. Когда бойцы покидают закуток, меня пихает в бок Рэйзер.

– Ты чего? Эти придурки в тебя стрелять хотели, а ты их просто отпустил?

Я пожимаю плечами.

– Сегодня и так слишком много наших полегло. Хватит.

Рэйзер морщится.

– Какой же ты все-таки мягкотелый, Алекс!

– Отвали, – бурчу я, и подхожу к девушке, немного пришедшей в себя и жмущейся в угол.

– Вставай, – я протягиваю ей руку, собираясь помочь. – Идти можешь?

Вместо ответа она шумно собирает слюну и смачно плюет мне в лицо. Дерьмо!

Да пошли вы все!

Выпрямившись, я вытираю слюну перчаткой, и иду к выходу, обтирая на ходу перчатку о стену.

– Капрал, отведите пленную к остальным, – устало командую я, и удаляюсь под гомерический хохот Рэйзера.

Как же меня все это задолбало!

***

Вынырнув из воспоминаний, я невольно коснулся лица, будто вытирая с него слюну. Скайлер потупилась и немного покраснела.

– Тогда я была совсем дурой, и не сказала «спасибо», – тихо проговорила девушка. – Решила сделать это сейчас.

– Всегда пожалуйста, – пробурчал я, не очень понимая, как себя вести.

– Если б не ты, эти придурки меня тогда убили бы. А если будет тут стоять, как два столба, другие придурки убьют нас обоих. Потому предлагаю продолжить путь, – девушка развернулась чуть быстрее, чем нужно, и пошла вперед. Я двинулся следом.

– Судя по тому, что ты была среди повстанцев, и в итоге оказалась здесь, логичнее было бы убить меня, а не спасать, – задумчиво проговорил я в пустоту. – Я ведь солдат Федерации, цепной пес и олицетворение зла, – я не понимал, как относиться к девушке. С одной стороны – да, она меня спасла, выходила, и продолжает спасать. С другой… Сколько парней положили бунтовщики? Вместо того чтобы прекратить свое дерьмо и биться с нами плечо в плечо против общего врага, они, наоборот, поперли в атаку, стремясь унести свои задницы с планеты. «Она Миллигана срезала, прямо на моих глазах», – в голове очень реально прозвучал голос Джексона.

– В тюрьме строгого режима на Фурии у меня было много времени для того, чтобы оценить и пересмотреть свои поступки, – не оборачиваясь, в тон мне произнесла Скайлер. – Гораздо больше, чем мне хотелось бы. Я бы могла рассказать трогательную, душещипательную историю о том, как двадцатилетней, либерально настроенной дурехе с бьющим по мозгам максимализмом, засрали голову и втянули в полное дерьмо, но это не воскресит твоих товарищей. Потому я не стану этого делать. Просто скажу: мне жаль. И то, что я тебе помогла – самое малое из того, что я могла бы сделать.

– Угу, – буркнул я. Тело двигалось автоматически, сам же я погрузился в размышления о том, как много значат наши поступки, даже когда совершаешь их совершенно спонтанно и импульсивно, о том, как тесна, все же, необъятная вселенная, и о том, что, кажется, у меня ярко выраженный синдром защитника слабых и угнетенных. Скайлер на Калибане, Марго в Лимбе, Трикс – в Элизиуме… Правда, тот факт, что из всех трех случаев лишь эпизод со Скайлер принес мне реальную пользу, а не адский геморрой и новых врагов, невольно заставляет задуматься о том, что пора бы обуздать эту свою импульсивность. Впрочем, ни о чем из сделанного я не жалел. Ну, такой вот я человек. Возможно, мое обостренное чувство справедливости когда-нибудь сведет меня в могилу, но, по крайней мере, упрекнуть перед смертью мне себя будет не в чем. Ну, почти…

Из почти философских размышлений меня вырвал раздавшийся в голове голос Элис:

– Фиксирую облучение активными системами наблюдения. Поиск источника… Внимание: неизвестный летательный аппарат!

Резко развернувшись, я вскинул голову, и выругался: над нами, на высоте примерно пятидесяти метров, висел дрон-разведчик. И почему-то я сильно сомневался в том, что «птичка» принадлежит администрации.

Скайлер тоже заметила дрон. Прищурившись, она проводила уходящий беспилотник взглядом, потом посмотрела на меня и проговорила:

– Ну что, ты уже решил, стоит ли мне доверять? А то что-то подсказывает, что времени у нас значительно меньше, чем мы рассчитывали.

В ответ я лишь пожал плечами. А что мне еще оставалось?