«Хозяином всего является тот, кто имеет власть над своими желаниями и нежеланиями»[33].
Эпиктет
«Увидев кого-нибудь удостоенного почестей и облеченного большой властью или прославленного иным образом, остерегись, увлекаясь своими представлениями, считать его счастливым»[34].
Эпиктет
«Философия не обещает дать человеку ничего того, что относится к внешнему миру»[35].
Эпиктет
«Большинство же из нас от природы способно и падать понемногу, и подниматься постепенно, – это касается в равной степени как души, так и тела»[36].
Симпликий, комментарий на «Энхиридион» Эпиктета
После размышлений над сущностью вещей в мире и нашего места в нем может сложиться впечатление, что стоики призывают сдаться и бездействовать, раз окружающий мир и другие люди вне нашей власти. Зачем напрягаться, чтобы работать, заниматься спортом, общаться с родственниками?
Стоики не бегут от мира, но принимают активное участие в делах своего семейства, города и даже государства. Умение различать сущность вещей и упражнение на укрощение своих стремлений помогают правильно относиться к обстоятельствам жизни. Вспомните персонажа вселенной «Звездный путь» Спока. Как в обычной повседневной жизни, так и в трудных ситуациях он контролирует свои эмоции и полагается на разум и логические суждения. Порой он кажется даже слишком спокойным и безразличным к окружающим, но это не так. Сохраняя хладнокровие, он не сидит сложа руки, но участвует в миссии звездного флота, спасает друзей и принимает на себя командование космическим кораблем.
Главная задача стоика – не впадать в ненужные переживания по поводу внешних вещей, но уметь разумно ими пользоваться. Что лучше, быть богатым или бедным? Мы уже узнали, что богатство относится к внешним вещам, поэтому для счастья оно не играет никакой роли. Можно быть счастливым без денег и несчастным, обладая всеми сокровищами мира. Значит ли это, что от богатства стоит отказываться? Конечно же нет. Среди безразличных вещей есть более предпочтительные. Лучше быть здоровым, богатым, сильным, нежели больным, слабым и бедным. Самый известный стоик, Марк Аврелий, был императором, поэтому не нуждался в деньгах. Он вел войны и правил народами, но это не препятствовало стоическим философским упражнениям. Другой стоик, Сенека, был советником императора Нерона и даже фактически управлял страной при малолетстве императора.
Цель недели: вслед за Эпиктетом научиться определять безразличные вещи, выделить предпочтительные и описать, как ими верно пользоваться.
«Вот так, стало быть, и в жизни имеющее главное значение дело – это: раздели и разграничь вещи и скажи: “То, что вне меня, не зависит от меня. Свобода воли зависит от меня. Где мне искать благо и зло? Внутри, в моем”. А все то, что в чужом, никогда не называй ни благом, ни злом, ни пользой, ни вредом и вообще ничем подобным. Что же, всем этим следует пользоваться беззаботно? Отнюдь. Это ведь, в свою очередь, есть зло для свободы воли и, таким образом, – против природы. Нет, пользоваться всем этим следует заботливо, потому что пользование не безразлично и вместе с тем стойко и невозмутимо, потому что предмет безразличен»[37].
Эпиктет
«Но из вещей избираемых одни нужно ценить больше, другие – меньше. Те, которые обладают большей ценностью, Зенон называл предпочитаемыми, а те, которые меньшей, – непредпочитаемыми»[38].
Цицерон о стоике Зеноне
«Эпиктет лучше Сократа не будет. Но, если не хуже, этого мне достаточно. Ведь я не буду и Милоном, и все же я не оставляю без заботы свое тело. Не буду и Крезом[39], и все же не оставляю без заботы свое имущество. Словом, мы не отказываемся от заботы о чем бы то ни было из-за того, что не надеемся достичь вершины»[40].
Эпиктет
«Но и то, Луцилий, что мы называем “средним”, не одинаково: ведь смерть не так безразлична, как то, четное или нечетное число волос растет на голове»[41].
Сенека
«Предпочитаемые вещи – те, которые обладают ценностью; из душевных таковы, например, одаренность, умелость, прилежание, из телесных – жизнь, здоровье, сила, благополучие, соразмерность, красота, а из внешних – богатство, слава, благородное происхождение и тому подобное»[42].
Диоген Лаэртский об учении стоиков
«[Ложная жизнь] принимает за важное вещи по большей части излишние. Но даже и то, что не излишне, порой не имеет силы дать нам счастье и блаженство. Ведь не все необходимое обязательно есть благо: мы уроним достоинство блага, если назовем этим словом хлеб, похлебку или что-нибудь еще, без чего в жизни трудно обойтись»[43].
Сенека
«Далее, говорят они, то не благо, что можно употреблять и во благо, и во вред; но богатство и здоровье можно употреблять и во благо, и во вред; стало быть, богатство и здоровье – не благо»[44].
Диоген Лаэртский об учении стоиков
«Получив предмет, занимайся им. И вот если ты выйдешь из этого, ничего не потерпев, прочие, встречаясь с тобой, будут вместе радоваться тому, что ты уцелел, а тот, кто умеет разбираться в таких вещах, если увидит, что ты пристойно вел себя в этом, будет хвалить и поздравлять, но если увидит, что ты уцелел благодаря чему-то неблагопристойному, то – наоборот»[45].
Эпиктет
«Трудно, правда, сочетать и совместить это – заботу испытывающего привязанность к предметам и стойкость не обращающего внимание на них, но только не невозможно. А иначе невозможно стать счастливым».
Эпиктет
Стоики предлагают нам посмотреть на объективный порядок вещей и признать его. Признать, что результаты наших действий не выводятся напрямую из наших поступков, а являются следствием цепочек разных причин. Наши стремления часто не гарантируют результат: стремясь избежать болезни, мы заболеваем, стремясь заиметь соратников, получаем недоброжелателей. Если бы проблема заключалась только в том, чтобы осознать объективную реальность… Нам это совершенно не мешает бунтовать против нее. Подпольный человек Достоевского признает, что дважды два четыре, что существуют научно доказанные истины, что они подобны каменной стене, которую он не сможет пробить, поскольку против них он бессилен, но объективность этих истин не может заставить его свыкнуться с ними.
Ну и что, что землетрясение – это природное явление, вызванное определенными причинами? Я считаю, что это несправедливо. И что теперь, что некто умер от болезни? Он должен жить, потому что порядочные люди в принципе не должны знать такой смерти! В конце концов, можно быть в несогласии со всей вселенной просто из чувства противоречия, стремясь отвергнуть какие бы то ни было рамки своего существования: «Я согласен, что дважды два четыре – превосходная вещь; но если уже все хвалить, то и дважды два пять – премилая иногда вещица»[46].
Человек может остро переживать разлад со вселенной даже из-за бытовых неудач. Стоики делают важное для последующей философской традиции исследования ценностей наблюдение: ценность – это человеческая оптика восприятия мира, специфически человеческое к нему отношение. Можно сказать, что ценное существует в мире потому, что в нем есть человек оценивающий. А если я – тот, кто добавляет ценность, я могу ее отнять.
Стоики не хотят, чтобы мы с вами бунтовали против вселенной подобно герою Достоевского: они полагают, что это не ведет к счастью, и считают реальным и более продуктивным стремление к единству с миром. Потому, например, бессмысленно прикипать к каким-то материальным вещам, а потом расстраиваться из-за их порчи (они все равно когда-нибудь испортятся, и мы знаем, что это произойдет, потому что это всегда рано или поздно происходит). Чтобы материальные ценности не отравляли нашу жизнь таким образом, расстраивая нас, стоики предлагают снять ценностные очки и сойти на какое-то время со своей обычной, персональной позиции владельца. Для этого они предлагают несколько техник.
Я могу отнять у вещи ее ценность, заняв позицию объективности, наблюдая материальные объекты в их изменении: появлении, порче, уничтожении:
«Созерцай непрестанно, как все становящееся становится в превращениях, привыкай сознавать, что природа целого ничего не любит так, как превращать то, что есть, производя молодое, подобное старому. Ибо некоторым образом все сущее есть семя будущего»[47].
Также можно, подобно Марку Аврелию, возвращать вещам их истинные (природные) имена. Таким образом дорогое вино превращается всего лишь в виноградную жижу, брендовая одежда – в шерсть овцы, а деликатес – в труп птицы:
«Относительно мясных блюд и вообще подобных кушаний можно приучить себя к такому взгляду: это вот труп рыбы, это – труп птицы или поросенка. Равным образом фалернское вино – выжатый сок винограда, пурпур – шерсть овцы, окрашенная кровью улитки. <…> Такого рода представления, доходя до самих вещей и проникая в них, дают возможность увидеть, каковы они на самом деле. Так следует поступать всю жизнь. Если какие-либо вещи кажутся нам безусловно заслуживающими нашего одобрения, следует обнажить их, прозреть всю их суетность и устранить ореол, придаваемый им россказнями»[48].
Марк Аврелий
О проекте
О подписке