Алексей не сомневался, что Георгий в курсе. Недаром, в кабинете Шишмарева висят бесполезные бра.

– Мне ехать или нет? – спросил он.

– Решайте сами. Встреча с Заурбековым вам не грозит. Он из своего офиса вылазит редко. Даже на встречи с избирателями почти не ездит. А если едет, то с большой охраной и в бронежилете.

– Кто руководит его штабом?

– Политолог из гайдаровского института, фамилия Самойлов. На подхвате у него – помощник Шурик. Любит, когда его называют Санч – сокращенно от «Александр Александрович». Предан Самойлову, как любимая собака. Оба – те еще пройдохи!..

Когда Алексей вернулся на свое рабочее место, Шишмарев спросил:

– Ну, как?

– Нормально. Вроде бы все занимаются делом. Хотя, чем конкретно, не знаю.

– Не бери в голову, Иван. Их конкретные дела – моя забота. Не исчезай, скоро обед. Тут нас на халяву кормят. Обед привозят из кафе. Ты Баскакова давно знаешь?

– Служил когда-то у него.

– Где, если не секрет?

– В Забайкалье.

– Ни хрена себе – Тмутаракань! Сейчас тоже служишь или свалил из армии?

– Свалил.

– Правильно сделал. Умному человеку на гражданке – раздолье. В армии только генералы прилично кормятся. Остальные – голь перекатная.

Дверь без стука распахнулась, и в кабинете объявился «прилично кормящийся» Баскаков.

– Я уезжаю, Виктор. Предупреди руководителей групп, чтобы после обеда никуда не отлучались. Они должны пройти проверку на детекторе лжи.

– Нас это тоже касается? – спросил, изображая неведение, Алексей.

– Нет, вы – вне подозрения, – и вышел.

– Вот они, армейские порядки! – недовольно пробурчал Шишмарев. – Слава Богу, хоть мы вне подозрения.

Предвыборный штаб Заурбекова располагался в обнесенном решетчатой металлической оградой двухэтажном особняке недалеко от метро «Кропоткинская». В этом районе много таких старинных особняков. Неохраняемые ворота были распахнуты: входите, въезжайте, у нас секретов нет! На здании красовался большой портрет кандидата в депутаты. На нем красными буквами бросалась в глаза надпись «Всегда с народом!».

Слева от подъезда находилась обнесенная ажурным заборчиком и сверкавшая свежей краской чистенькая курилка. Две скамейки на гнутых ножках стояли по бокам красной урны в виде пингвина. С правой стороны здания была разлинована десятиместная автостоянка с обозначенными белой краской номерами автомобилей. Четыре места были заняты иномарками. Остальные свободны. На трех красовалась надпись: «Гостевая». На одной из них и припарковалась «Шкода», на которой приехали Шишмарев и Алексей.

Охранник в милицейском камуфляже без погон и в кепке с длинным козырьком топтался на подъездных ступенях. Что-то знакомое почудилось Алексею в его облике. И тут же память услужливо нарисовала вихлястого парня с лисьей физиономией, пасшего его вместе с напарником-борцом в вагоне алма-атинского поезда.

Тогда Алексей ехал в бывшую столицу Казахстана к дочери. Двухместное купе он делил с финансово-кредитной дамой. Последовавшие за ним пастухи входили в группировку Юсупа. А тот был подручным Заурбекова. Пастухи ухитрились переместить даму в купе к борцу Кериму, а вихлястый парень вселился на свою беду к Алексею. Так ему было сподручнее следить за Утопленником. Кончилось все тем, что Серый, как тот назвал себя, сдал подельника и отправился назад в Москву. Керим обвинил финансовую даму в краже денег и хотел выбросить с поезда. Алексей помешал ему. Дама сама вытолкнула борца из тамбура под откос.

– Рад тебя видеть живым, Серый, – глядя на охранника в упор, произнес Алексей, когда они с Шишмаревым поднялись на крыльцо.

Тот тоже признал Утопленника, несмотря на то, что гример добросовестно потрудился над внешностью Алексея. Видно, встреча в поезде и исчезновение напарника на веки вечные врезались в скудные извилины. Лисья физиономия вытянулась еще больше, глаза забегали и остановились на пингвиновой урне. Сам же он застыл, словно кролик перед удавом.

– Не надо пугаться, Серый.

Тот не отреагировал на доброе пожелание.

– Помнишь, о чем договаривались?

– П-помню.

Он и попытки не сделал проверить документы. Как стоял мумией, так и остался.

– Знакомый? – спросил Шишмарев, когда они поднимались по лестнице.

– Сын соседки, – наспех придумал Алексей.

Вход на второй этаж сторожили два здоровяка из вневедомственной охраны, прапорщик и сержант. Оба решительно преградили им путь. Прапорщик, не скрывая подозрения, спросил:

– Кто такие?

– Мы от генерала Баскакова, – ответил Шишмарев. – Прибыли на совещание.

Стражи удивленно переглянулись и потребовали паспорта. Сверились со списком. Удовлетворенно кивнули.

– А что, внизу нет охранника? – поинтересовался прапорщик.

– Стоит какой-то фанфурик, – ответил Шишмарёв.

– Чего же он не позвонил про вас?

– У него спросите.

– Вас ждут в головном офисе, – и приказал сержанту: – Проводи!

У двери с надписью «Приемная» провожатый вежливо сказал: «Вам сюда» и вернулся к своим сторожевым обязанностям. Из-за секретарского стола поднялась жгучая брюнетка:

– Господин Самойлов ждет вас, – и сама распахнула для важных посетителей дубовую дверь в шикарно обставленные апартаменты.

Самойлова Алексей признал сразу. Это был представительный высоколобый мужчина неопределенного возраста. В прежние времена он часто мелькал на телеэкране, когда озвучивал рейтинг кандидатов в президенты. Пьющий Ельцин у него всегда опережал других соискателей властного титула. Да и теперь политолог изредка выступал с политическими прогнозами и комментариями значимых событий. Рядом с ним сидел его помощник. Модно уложенные светлые локоны и небрежная элегантность в одежде делали его похожим на эстрадного артиста.

Самойлов встретил их улыбкой и цепким неулыбчивым взглядом. Шишмарев представился, как начальник избирательного штаба Баскакова, и назвал себя по фамилии, имени и отчеству. Алексей в его представлении удостоился только имени-отчества с добавкой «подполковник запаса».

Когда уселись за круглый стол, подчеркивающий равенство сторон, хозяин апартаментов спросил:

– Кофе? Коньяк?

– Лучше сразу к делу, – отказался Шишмарев.

– Одобряю, – согласился политолог. – Вот подготовленный текст совместного обращения к избирателям наших кандидатов – Заурбекова и Баскакова, – достал из кожаной папки несколько листков. – Мы предлагали присоединиться и коммунистам, но они, к сожалению, отказались. Читайте. Если у вас есть замечания, подкорректируем вместе.

Алексей пробежал текст по диагонали. Все было правильно: не убавить, не прибавить. В лозунгах и агитках всегда все правильно. Впрочем, не его это дело. Его задача – читать мысли.

Политолог оказался крепким орешком. Высоколобое чело словно было закрыто свинцовым экраном и сканированию поддавалось с трудом.

Шишмарев вчитывался в каждое слово «обращения», будто отыскивал в тексте скрытую мину. Наконец, недовольно произнес:

– Почему фамилия вашего, а не нашего кандидата стоит первой? Следовало поставить в алфавитном порядке.

– Дельное замечание, – согласился Самойлов, и колючие точки в его глазах обозначились острее. – Переставим фамилии.

После замечания Шишмарева одна мысль в голове Самойлова прорисовалась, как на картинке: «Серенький человечек. Пыжится, чтобы показать свою значимость. Его зам – серьезнее, хоть и из армейцев. Что-то в нем есть, стоит, пожалуй, к нему присмотреться».

Колючие точки исчезли из глаз политолога.

– А вы что скажете по тексту обращения? – обратился он к Алексею.

– Я согласен с коллегой.

– Что ж, вносим правку, и в добрый путь!.. Может быть, все-таки по рюмашке в честь удачного завершения переговоров?

– Нет, – отрезал Шишмарев.

По губам помощника Самойлова скользнула ироничная улыбка…

На выходе из особняка уже стоял другой охранник. Серый с понурым видом сидел в курилке. Алексей помнил его разбитным и вихлястым, будто на шарнирах. Наверное, считал, что это придает ему блатной шарм. Теперь же он лишь перебирал ногами – все, что осталось от прежней привычки. Видать, и его укатали крутые горки.

– Подожди минуту, – сказал Алексей Шишмареву и направился к незадачливому знакомцу. При его появлении тот съежился еще больше.

– Втык получил? – посочувствовал ему Алексей.

Лицо у Серого искривилось, он кивнул и проговорил:

– Менты нажаловались, что спал на посту.

– Кому нажаловались?

– Казбеку.

– Кто такой Казбек?

– Вместо Юриста теперь.

– Он тут?

– Нет. В клубе, у Евы. Здесь черные не бывают.

– Успокойся, Серый! Выживешь!

Когда Алексей уселся в машину, Шишмарев спросил:

– Чего ты с ним нянчишься, Иван? Он же шестерка – без пользы для нас.

– Жалко парня. Неприкаянный он.

– На всех неприкаянных жалости не хватит, Иван.

В ворота бывшей футбольной федерации они въехали в половине шестого. Еще через пять минут были на месте. По сравнению с заурбековским, их избирательный штаб выглядел, как «запорожец» перед сверкающим лимузином. Но и «запорожец» – средство передвижения, а в смысле проходимости – даст фору и лимузину. Особенно, если дорога грязная и вязкая.

– Кофеем побалуемся? – спросил Шишмарев, доставая из тумбочки кофейник.

Однако побаловаться они не успели. В кабинет ввалился взъерошенный Лубченков. От его вальяжного вида не осталось и следа.

– Что происходит, Виктор? – растерянно выговорил он.

– Ну, и видок у тебя! – спокойно отреагировал Шишмарев. – Что стряслось?

– Пропуск отобрали. Из штаба до твоего приезда не выпускают.

– Кто?

– Служба безопасности.

– Проверку на детекторе лжи прошел?

– Прошел.

– Ну, и как?

– Откуда я знаю! Эта сикушка задавала всякие дурацкие вопросы: про какого-то человека, то ли толстого, то ли худого, про то, какие цвета иномарок мне нравятся, хотя у меня всего лишь «жигули». Зарплатой интересовалась и левыми доходами. А откуда у меня левые доходы? Робот, а не баба: «Результат узнаете после обработки ваших ответов». И ни слова больше!

– Не дергайся. Сейчас разберемся.

Он набрал по внутренней вертушке три цифры.

– Георгий? Будь другом, загляни ко мне на минутку.

Ромео не заставил себя ждать. Кивнув на Лубченкова, спросил Шишмарева:

– Жаловаться на меня прибежал?

– Объясни, что произошло.

– Обычное дело: конкуренты заслали агента. Вот он, перед тобой.

– Какие конкуренты?

– Заурбековцы.

– Не может быть, Георгий!

– Может. Электроника не врет. Он уже успел получить за слитую информацию двадцать тысяч баксов. Мы даже знаем, что платил ему полный одышливый человек, казначей Самойлова.

Лицо Лубченкова пошло пятнами, а сам он стал похож на побитую собаку.

– Ты чего натворил, фанфурик? – рыкнул Шишмарев на Лубченкова. – Я тебя взял, потому что ты все время ныл, что денег не хватает! А ты политологу продался и меня продал, хрен моржовый! Вот они – «честные выборы»! Шпионов засылает! Завтра позвоню ему и скажу, что мы опубликуем свое обращение и назовем его «Шпионские игры»!

– Звонить не надо, Виктор, – перебил его Георгий. – На войне, как на войне. Но все, что вы сегодня решили на летучке, надо отменить. Потому что ваш приятель завтра все им выложит. Лучше набей ему морду!

– Я рукоприкладством не занимаюсь. Пускай идет на все четыре стороны!

– Поступай, как знаешь, – с этими словами Георгий вышел.

Шишмарев тяжело вздохнул, вперился в Лубченкова: