– Ну да, у нас целебные источники, вот сейчас пойдём к провалу, ты всё увидишь. Тут кругом санатории, которые лечат термальной водой, грязью, ну и воздухом.

Майкл впитывал информацию, как губка. Для него это было откровением.

– А что такое писатель?

Надежда снова посмотрела на него с недоумением. Вей понял, что в очередной раз попал впросак.

– Странно, что ты не знаешь, на дебила ты вроде не похож. Ну ладно, рыцарь, буду любезной до конца, – и начала рассказывать кто такие писатели и поэты и что они делают, а потом начала читать произведения Лермонтова наизусть.

Декламировала она неплохо, её голос завораживал, стихотворные строки обволакивали. Вей чувствовал себя в другом измерении. Она закончила, а он был под впечатлением. Только вод одна проблема у вообще не знал понятия творчества, и был страшно далек от этого, так же, как и его раса. Его сознания анализировали информацию и находили ее алогичной, непонятной. Усвоив два понятия решил сказать, что ни будь приятное.

– Почему о вас никто не знает? Такое искусство!

– О ком о нас, и кто не знает?

Вей снова попал в ловушку своего непонимания действительности. И решил оттянуть время ответа, врать он не умел, а правда была слишком невероятной.

– Отвечу чуть позже, но сначала скажи, кто такой дебил?

– Ну ты даёшь, дебил – это человек, который очень буквально всё воспринимает и мало знает.

– Понятно, невежественный, то есть.

– Ну, в общем, да.

– Тогда ты тоже дебил.

– Это еще почему? – вскинулась она.

– Ты вряд ли сможешь доказать теорию напряжённости квантового поля в гравитационных колодцах чёрных дыр.

– Каких дыр?

– Чёрных. На Земле этого никто не сможет доказать.

– А ты сможешь?

– Легко, вот, смотри, – он взял ветку и стал чертить, – смотри, вектор напряжённости стабилизирует гравитоны, благодаря которым чёрные дыры и существуют, – описал он небольшой чертеж на земле.

– Ничего себе, ты точно ненормальный. Я ошиблась: ты не дебил, ты ботан, то есть слишком умный.

– Я бы не сказал, у меня развитие сознания чуть выше среднего.

Они подошли к провалу.

– А вот и знаменитый Пятигорский провал.

– Чем он знаменит?

– Ну как же, видишь скульптуру?

– Ну да.

– Это вымышленный литературный герой Остап Бендер, – и вкратце пересказала сюжет романа «Двенадцать стульев».

– Вы такие сентиментальные!

– Кто вы?

– Люди!

– А ты что, не человек? – уставилась на него Надежда.

Вей взял её за руку. По руке текли тончайшие токи страха. Он слегка изменил частоту их вибраций, и Надежда успокоилась.

– Давай поговорим об этом спокойно, не торопясь.

– Хорошо, – легко согласилась Надежда, – пойдём вон в то кафе?

– Пойдём, – согласился Вей.

В кафе не было посетителей. Они уселись за столик, подошёл официант:

– Что будете заказывать?

– Я бы выпила бокал красного вина, а ты что будешь? – Надежда посмотрела глазами, наполненными любопытства, на Вея.

– Закажи что-нибудь на свой вкус.

Надежда заказала еще бокал вина и кофе. Официант ушёл выполнять заказ.

– Ну, Майкл, или не Майкл? Я тебя слушаю.

– Откуда ты узнала, что я не Майкл?

– Предположила, – улыбнулась она.

– Моё настоящее имя приблизительно переводится на ваш язык как Вей, я с планеты Артроникс, шаровидной галактики Медиос, на Земле оказался совершенно случайно: отказали маршевые двигатели, пришлось погасить крейсерскую скорость и заняться ремонтом. Детали повреждений тебя вряд ли заинтересуют…

– Но почему же! Всё, что касается космоса, нам, людям, очень интересны! С момента выхода в космос мы стремимся к контакту с братьями по разуму. – Пытаясь скрыть смех, издевалась Надежда.

– Хорошо. В вашей галактике другая частота вибраций вакуума, которая разлагает энергетическую мощность топливного минерала. Для продолжения полёта мне необходим катализатор, которым является руда в той горе Бештау.

Надежда смотрела на него округлившимися глазами, в которых пока плескалось только любопытство и сарказм, она не верила ему, но решила подыгрывать и дальше.

– Теперь понятно, почему ты там появился, – всплеснула руками Надежда.

– Да, я сразу увидел вас, придавленных и обгоревших.

Глаза Надежды расширились.

– Но ведь мы живы.

– Конечно. Не перебивай, дослушай. Вас задели передние горелки моего горнодобывающего комплекса, я оказал вам первую помощь. Потом забрал на звездолёт и там провел регенерацию-дупликацию всех тканей. После доставил обратно и предстал перед вами, как Майкл. А дальше ты всё знаешь.

Теперь она смотрела на него со страхом, вспоминая все странности его поведения, которые косвенно подтверждали его рассказ. Наконец она обрела дар речи.

– Ничего себе, инопланетянин, – прошептала Надежда, глядя на него широко открытыми глазами, – я шокирована! Вот так просто сижу, пью с космическим существом! А может, ты всё выдумал, нафантазировал? Вид у тебя вполне человеческий, – она произносила слова, но сама себе не верила.

– Только внешний вид. Я придал скафандру человеческий облик, чтобы не испугать вас – людей.

– А как же ты выглядишь без скафандра?

– Я не могу находиться на вашей планете без скафандра: слишком высокая гравитация и токсичность атмосферы. Моя внешность тебе и вовсе не понравится. Функционирование моего тела основано на иных принципах.

– И сколько времени ты пробудешь на Земле?

– Пока не добуду достаточного количества руды. Может, месяц, а может, год. Я уже начал рассматривать цепочку событий при которых останусь в вашей галактике навсегда, но выход нашелся.

– Ты чувствуешь вкус вина, Вей? – внезапно спросила Надежда, пригубив из своего бокала.

– Нет, я знаю его химический состав. Эта жидкость не подходит для моего организма.

– Наверное, очень скучно всё разлагать на фракции и никогда не почувствовать запахов солнца и света, которыми благоухает это вино. Оно ведь сделано из солнечных ягод, называемых виноградом.

– Запах солнца? Как такое может быть? Мне трудно это представить.

– Вей, это образные выражения, как в поэзии.

– Пока мне этого не понять, мы мыслим рациональными, точными категориями.

– Это, должно быть, очень утомительно!?

– Что значит утомительно и скучно, Надежда?

– Скучно – это когда ничего не хочется делать, ничто тебя не радует, сплошная обыденность, монотонность.

– Как странно ты говоришь, это больше похоже на стабильность.

– Мы такие разные, Вей, ты ничего не знаешь о нашей жизни, почему ты открылся мне?

– Очень просто. Ты вызываешь во мне отклик.

– Как же это, мы же разные, Вей?

– Физиология не играет роли в этом аспекте. Я имею в виду твои энергетические вибрации, у вас это может называться душой или духовным миром, твоё внутреннее содержание, они входят в резонанс с моими энергетическими кластерами и…

Тут их разговор был прерван объявлением о том, что начинает работать инструментальный ансамбль, первая песня исполняется для первых посетителей. Вей взглянул на Надежду вопросительно.

– Это для нас, – ответила она на его немой вопрос.

Зазвучала музыка, наполненная грустью о чём-то далёком; в ней слышался шум ветра и шёпот волн, а Вей слышал шорохи вселенной и разговор планет между собой. Мелодия будила воспоминания о его родной звездной системе. Солист взял первые ноты, в такт музыке полилась песня.

– Что это, Надежда?

– Это музыка называется блюз, очень древнее направление в музыке, основное содержание которого – тоска по родине. Пойдём, потанцуем.

– Я не знаю, как это делается.

– Я научу, – настаивала Надежда, вставая.

Вей тоже встал. Надежда взяла его руки и положила себе на талию, а свои положила ему на плечи.

– А теперь двигайся, не торопясь, в такт музыке.

Через минуту Вей усвоил незатейливую технику танца. Ему было это было крайне необычно, как тогда, когда он лично отправился осматривать силовую установку. От Надежды шла какая-то особенная, внутренняя энергетика, затрагивающая и преобразующая его кластеры сознания и управления логикой. Это было необъяснимо, но противодействовать этому процессу Вей не стал.

Музыка закончилась, солист поблагодарил их за танец, они вернулись к столику, но очарование мелодии не проходило. Оно как бы продолжало витать за их столиком, создавая атмосферу внутренней близости, которую никто из них не хотел нарушать словом.

Надежда накрыла руку Вея своей, посмотрела в глаза.

– Ты совсем как живой, даже рука тёплая.

– Да я и есть живой, только внутри, а скафандр копирует все внешние параметры человека.

Надежда не чувствовала к Вею отвращения, не чувствовала внутреннего дискомфорта. Наоборот, проникалась всё большей симпатией, что-то тянуло ее к нему, необъяснимое, но сильное и теплое.

– Глядя на тебя, Вей, не могу поверить, что ты инопланетянин, ну, чудаковат немножко, а так – обычный парень.

– Я понял, ты хочешь доказательств?

– Да, хотелось бы увидеть подтверждение твоих слов.

– Вы, люди, все такие недоверчивые?

– В общем, да.

– Ну что ж, тогда я предлагаю слетать ко мне на звездолёт.

– Ааа, как и когда?

– Утром будет готова новая партия руды, и мы отвезем её на корабль. Соответствующий скафандр я подготовлю, и ты убедишься в правдивости моего рассказа.

– Хорошо, я согласна. Скажи, а почему ты не свяжешься с правительством и не объявишь, что инопланетяне здесь?

– Нельзя, ваша планета реликтовая, вам самим нужно подняться на новый уровень развития и войти в межзвёздную конфедерацию разумных существ. Это не простой путь и не все доходят до его конца.

– А почему?

– Взаимное уничтожение, деградация, природные катаклизмы, да мало ли опасностей подстерегают во вселенной.

– Н-да, картину ты нарисовал мрачную, выбор у нас небольшой, но мы в тельняшках. Справимся.

– Небольшой, Надежда, но он есть, и мы все через него прошли. Под словом «мы» я подразумеваю все разумные расы, входящие в конфедерацию.

– Я поняла. Только пока наша цивилизация идёт к гибели: кто-то хочет мирового господства, кто-то богатства, а кто-то – просто так всё уничтожить.

– Это печально, но вмешиваться нельзя, это ни к чему хорошему не приведёт. Обладание высокими технологиями не поднимет ни морального, ни нравственного облика Землян, они должны пройти свой путь сами до конца.

– Вей, а как вы называете себя?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы, жители Земли, называем себя людьми, а вы?

А, ты вот о чём. Мы называем себя Сейме-с, жителей планеты – Артрониксанами, различные народы – Барсанами.

– Почти как на Земле?

– Не совсем, я схематично тебе объяснил, чтобы было понятно.

– И всё-таки, Вей, опиши, как вы выглядите?

– Ты уверена, что хочешь это знать? Для тебя это будет непривычно.

– Хочу, Вей, хочу! Мне так интересно!

– Ладно, слушай. Скафандр, который ты видишь перед собой, заполнен мною, не одет, а именно заполнен. Я текуч, как жидкость, могу образовать любую форму, вижу сразу в нескольких диапазонах: визуальном, инфракрасном и рентгеновском. Слышу очень хорошо, но привычных тебе ушей, глаз, рта, носа нет: все эти функции выполняют различные структуры. Я состою из жидких, полужидких и твердых кристаллов, примерно, как ваши жидкокристаллические телевизоры. Могу существовать при гравитации, в четыре раза меньшей, чем на Земле. Сейчас этот дисбаланс компенсируют антигравитационные генераторы скафандра.

– А завтра, когда мы будем на твоём звездолёте, ты покажешь мне себя? – не унималась, Надежда с каким-то детским, неуемным любопытством.

– Ты всё еще хочешь меня видеть, несмотря на то, что я сказал?

– Да, Вей, очень. Мне почему-то не важно, как ты выглядишь, я как бы вижу тебя другим зрением, внутренним.

– Но у тебя нет других органов зрения, только глаза…

– Вей, у людей есть что-то, что не может зарегистрировать ни один прибор – шестое чувство.

– Чувство? Я такого органа не нашел.

– Это не орган, это нечто невидимое, позволяющее судить о другом разумном существе, или что-то предвидеть.

– Ты чувствуешь меня?

– Да, конечно, это же очевидно. И неважно, из каких структур ты состоишь, наши энергетические вибрации, возможно души, вступили в контакт задолго до нашего осознанного разговора, на подсознательном уровне. Ты чувствуешь ко мне расположение, Вей?

– Я не знаю такого чувства, но твои вибрации мне доставляют приятные мыслеформы. Значит тебя не страшит мой вид?

– Вид? Я пока тебя не видела, но с твоих слов он необычный, поверь. по телку и не такое видели. Общаясь с тобой, я не замечаю, как ты выглядишь. Если ты меня не боишься, я тебе не противна, то почему же ты думаешь, что я испугаюсь? Уж не потому ли, что считаешь себя высшим существом по отношению ко мне?

– Я понял, почему ты так говоришь. Из-за того, что я назвал планету реликтовой, а население аборигенным?

– Конечно, это ведь очень обидно.

– Но такова реальность, я не могу изменить своим мнением общего отношения.

– Ты не прав, Вей, даже одно твоё мнение уже много значит, это путь к взаимопониманию. Ведь раньше ты даже не думал о контакте с нами.

– Нет, конечно, это получилось спонтанно, в силу сложившихся обстоятельств и по независящим от меня причинам.

– Но ты не жалеешь об этом?

– Скорее наоборот, мне становится крайне интересно, я многое открываю для себя впервые.

– Ну вот, видишь, может быть, и другие разумные существа заинтересуются нами и помогут сделать правильный выбор? Быть может это будешь ты, все когда ни будь совершается впервые!

– Мне трудно обсуждать эту проблему предположительно, у нас все модели развития рассчитываются с перспективой на будущее и альтернативные варианты возможного развития событий исключаются, как несостоятельные.

– Вей, уже поздно, мы с тобой заговорились, мама будет волноваться, пойдём домой.

– Ты хочешь, чтобы я остался?

– У нас есть такие качества, как благодарность, гостеприимство и взаимопомощь, я хочу, чтобы ты остался, да и мама будет рада.

– Тогда пойдём.

– Подожди, надо рассчитаться.

– А это что значит?

– Заплатить, как тому таксисту.

– Понятно, бумажки.

– Ну да. – Надежда подозвала официанта.

– Счёт, пожалуйста.

Через минуту официант принес папочку. Надежда посмотрела на чек.

– Семь тысяч рублей, – и полезла в сумочку за деньгами.

– А мои не подойдут? – спросил Вей, протягивая ей тысячные купюры.

– Подойдут, – взяла семь тысяч из толстой пачки и положила в папочку, – всё, пойдём.

– Как странно, – удивился Вей.

– Пойдём, по дороге я тебе объясню, как действует на Земле денежная система.

Вей внимательно слушал и не перебивал. Как только Надежда закончила говорить, он задумчиво сказал:

– У вас на Земле мерилом успеха или неуспеха являются деньги?

– Ну, в общем-то, да.

– У нас нет денег, мы можем пользоваться всем, чем захотим, по мере необходимости, и делаем то, что нам нравится.

– Это коммунизм какой-то! – воскликнула Надежда. – Идеальное общество!

– Слово «идеальное» мне не понятно, я бы назвал наше общество гармоничным. Каждый приносит пользу по мере своих сил и желания, ну и пользуется всеми благами. Зачем мне, например, постоянная техника для передвижения, если я заказал её, потом использовал, и она мне больше не нужна? Пусть пользуются другие, а если она мне потребуется снова, то я в любой момент могу её снова заказать. И так во всём. Этот принцип положен в основу нашего общественного устройства.

– Это прям утопия какая-то! – воскликнула она, не переставая удивляться все новым и новым открытиям.

– А что такое утопия?

– Это такое философское учение об идеальном, недостижимом обществе.

– Но мы же достигли!

– Может быть, ваше общественное устройство исключительное?

– Каждое общество живёт так, как оно того заслуживает. Что интересно, Надежда, ведь у вас есть философские учения о таком обществе.

– Ооо, учений у нас самых разных очень много, но всё в теории. Правда, кое-что опробовано и на практике. По-нашему, это смена общественно-экономических формаций в процессе развития общества. В настоящее время универсальной модели нет: все имеют свои изъяны и не могут сделать жителей земли счастливыми и уверенными в завтрашнем дне.

– Зачем же идти по такой безвариативной ветке событий?

– Такова наша реальность сейчас…

Из-за поворота появилась группа подвыпивших молодых людей, явно ищущих приключений, и двинулась им навстречу, громко смеясь. Когда они поравнялись с Веем и Надеждой, один из них схватил её за запястье.

– А девочка ничего, – смеясь, сказал он.

Остальные его поддержали:

– Бери её с собой – веселее будет.

– Отстань, урод, – крикнула возмущённо Надежда, и в тот же момент парень, державший её за руку, улетел на другую сторону дороги.

Его друзья опешили, потом пришли в себя, один из них крикнул:

– Мочи гада!

В его руке блеснул нож, он тут же нанёс удар Вею в живот. Раздался какой-то металлический звук. Парень посмотрел на руку – в руке осталась только ручка ножа, осколки лезвия, словно оно было стеклянным, валялись у его ног. Додумать дальше он не успел – улетел в кусты вслед за первым.

– Сзади! – крикнула Надежда.

Вей повернуться не успел. Массивная бита с силой опустилась ему на голову, раздался хруст. Надежда замерла от страха, а парень – от недоумения: бита сломалась в его руках, осталась только ручка, которую он держал двумя руками, глядя в ужасе на Вея. А тот, не торопясь, отправил его в полёт через дорогу. Парни поняли всю серьёзность ситуации и стали сыпать угрозы издалека, не приближаясь.

– Вей, ты как?

– Нормально, Надежда, я же в скафандре, а он из материала выдерживающего запредельные, по вашим меркам, нагрузки. Но делает меня немного медлительным.

– Но зато эффектен и убедителен, – сказала она весело в рифму, взяла его под руку и повела домой.

– Почему они вели себя с нами так?

– На этот вопрос в двух словах не ответишь, Вей, позже поймёшь, когда познакомишься с нашей цивилизацией поближе.

Они уже подходили к дому.

– Маме только не говори, что ты инопланетянин.

– Хорошо, – легко согласился Вей.

Но приключения этого вечера ещё не закончились. У подъезда их ждал никто иной как Артём. Он медленно пошёл к ним навстречу.

– Всё понятно, не успела со мной поссориться, а уже другого нашла. А, это ты, Майкл? – узнал он его. – Не зря остался.

– А ты зря уехал, Артём, – ответил он.

Надежда пришла в себя: день и вечер выдались щедрыми на события.

– Зачем ты пришёл? Между нами всё кончено!

– Быстро же ты забыла обо всём, что было.

– Случайный секс – ещё не повод, чтобы меня преследовать, уходи, я больше не хочу тебя знать, – цинично заявила Надежда.

– А он, значит, останется?

– А вот это уже не твоё дело, свободен!

– Ну что ж, ты ещё об этом пожалеешь, – повернулся и пошёл от дома в сторону центра.

– Что он хотел?

– Он хотел того, чего не хотела я: взаимности.

Вей открыл было рот, чтобы задать ещё вопрос.

– Всё, Вей, никаких вопросов, потом всё объясню.

– Хорошо.

Вера Ивановна не спала, ждала их с прогулки. Как только зазвонил звонок у входной двери, она тут же открыла. Впустив осмотрела и, всплеснув руками, спросила:

– Что с вами случилось?

Надежда посмотрела на Вея и всё поняла: рубашка на животе порезана, клок волос с головы свисал, содранный битой. Да ещё и запястье, за которое её схватил хулиган, было синее.

– Пойдём, мамочка, я тебе всё объясню. Майкл, иди в ванну и приведи себя в порядок, – подтолкнула она его в открытую дверь, а сама начала рассказывать, что случилось.

Вей вошёл в ванную, не представляя её предназначения, кроме мытья рук. Он не мог понять, что так испугало Веру Ивановну. Осмотрел себя и увидел порванную одежду и следы на животе, оставленные ножом. Подкорректировав одежду, он случайно посмотрел на себя в зеркало и от неожиданности отшатнулся, потом понял, что это он сам, приладил часть скальпа на прежнее место. Осмотрел себя ещё раз и, убедившись, что всё в порядке, пошёл в комнату.

Надежда с мамой сидели на диване и обсуждали, произошедшее. Увидев входящего Вея, Вера Ивановна встала и обняла его.

– Спасибо, вы во второй раз сегодня спасаете мою беспечную дочь, просто её ангел хранитель! Пойдёмте пить чай.

– Мама, – остановила её Надежда.

– Мы только из ресторана и очень устали за день, лучше спать.

– Хорошо. Майкл, я вам уже постелила, давайте, рубашку зашью?

– Не надо, она само ремонтирующаяся. Новые технологии.

Вера Ивановна посмотрела на порез – его не было. Потом подняла глаза на голову Вея – она была в порядке.