Глава 3

Утром мы встали с немалым трудом, однако постепенно разработались и довольно бодро продвинулись на километр с лишним. Запасы воды расходовались куда быстрей, чем я предполагал, но после обеда начался сильнейший ливень. Машка мигом расстелила на земле свой полиэтилен, Вася с Валерой раскатали палатку. Остальные повыбрасывали из машин все, что могло намокнуть, и нам удалось собрать около семи литров воды, которую тут же процедили, прокипятили и слили в одну из освободившихся канистр. Лысый обнаружил упавшее дерево с дуплом, повернутым вверх, и мы начерпали оттуда еще пол-литра. Вся остальная дождевая вода мгновенно впиталась в лесную подстилку, не считая того, что продолжало капать с листьев.

– Тут настоящий потоп нужен, чтобы хоть временно ручьи потекли, – сказал Валера.

– Все равно вода от ливней куда-то стекает, – сказала Даша. – Рано или поздно найдем ручей, реку или сенот.

– Лучше рано… А что такое сенот?

– Естественный колодец в земле. Только найти такие колодцы трудно, если не знаешь, где они.

– Жаль, что среди нас либеров нет. Говорят, они что хочешь найти могут.

– О них много чего говорят…

Вечером мы с Лысым смастерили себе рогатки. Пока нам не попалось на пути никакой дичи, кроме птиц, а тратить на них патроны не хотелось. За неимением камней пришлось собирать к рогаткам боекомплекты из гаек. Ради них мы перетрясли мой чемоданчик с инструментом, кое-какие скрутили с машин, а Лысый еще собрал у народа мелочь от рубля и выше.

Даша с Таней кроили и шили верхонки из снятых с сидений чехлов. Запасливый Вася возил в «Хаммере» несколько пар рабочих перчаток, но они истрепались в первый же день, а на второй наши руки покрылись волдырями. Иголка у нас на все три машины нашлась только одна, катушка ниток оказалась тоже одна, да еще тощая, и девушки использовали тонкую леску, хотя и жаловались, что это жутко неудобно.

Было заметно, что Даша до сих пор чувствует себя немного неловко за свой вчерашний испуг. А мы с Лысым чувствовали себя точно так же потому, что вздумали по-глупому потешаться над девчонками. Было ведь им от чего испугаться. Да сначала вообще все испугались, в том числе мы с Лысым, – именно поэтому нас потом и потянуло на ржачку. А дело-то серьезное, как справедливо заметил Вася. Судя по голосу, зверь у обрыва был с размером с тираннозавра, не меньше.

– Чем может питаться в джунглях очень большой хищник? – спросил я Дашу.

– Такими же большими травоядными, – улыбнулась она, почуяв, что я хочу идти на мировую.

– А те что едят? Травы тут немного, одни лопухи с папоротниками и кусты. Да колючка еще.

– Наверно, где-то в лесу есть пастбища побогаче. И если травоядное действительно большое, оно может валить деревья и объедать листву. Ты же видел – тут некоторые деревья с метровыми шипами на стволах. Такие приспособления просто так в природе не возникают. Это против кого-то.

– Блин, ученых бы сюда… – протянул Валера. – Это с ума рехнуться можно – целая новая планета!

– Ага, – сказал Лысый. – А для нас особенно здорово было бы найти проходимую в обе стороны дыру, поставить на нее турникет и брать с ученых плату за вход. А дальше – вилла в Швейцарии, счет в банке… И скромный домик здесь – на случай утомления цивилизацией.

Как мы ни растягивали воду, через три дня она у нас кончилась вся, а потеть никто не перестал. Роскошные ливни больше не повторялись. За четвертый день мы высохли до состояния вяленой воблы, хотя находились посреди довольно-таки мокрого места, где приходилось разводить костры из насквозь сырых дров с помощью изрядных порций бензина. На расчистке трассы работали то по двое, то по трое, остальные рыскали в поисках источников по обеим сторонам нашего пути. К вечеру Вася наткнулся на небольшую лощину с лужей. Глядя на нее, никто не мог сказать, чего в ней больше: ила, тины, червяков или воды. Но выбора не оставалось, и мы встали в лощине на привал, истратив остаток дня и часть ночи на процеживание, кипячение и повторное процеживание мутной жижи. Труднее всего было цедить на первый раз, потому что ил мгновенно забивал любую ткань, а промывать ее мы могли только в той же луже. Но в итоге набрали около двадцати литров относительно чистой воды – кроме той, что выпили сразу.

На следующее утро Лысый убил большую нелетающую птицу, попав ей в голову гайкой из рогатки. Это было кстати, так как еда у нас тоже подходила к концу, – мы экономили картошку, оставив два ведра на посадку. Лысого долго хвалили за снайперский выстрел, а Таня чмокнула его в щеку. Машка обнаружила в кустах поблизости гнездо с восемью яйцами в нем. Ее тоже хвалили, но целовать никто не стал.

– Ну что, будем пробовать местную живность? – спросил Вася, с сомнением глядя на птицу.

– Лучше если это сделает кто-то один, и съест чуть-чуть, – сказала Даша. – Давайте жребий кинем и определим очередность. И потом, как добудем что новое, пробует следующий в очереди. А остальным день выждать.

– Дельно, – одобрил Лысый.

– И все жарить хорошо и варить подолгу, – сказала Таня.

– А если очередник через два дня окочурится? – засомневался Валера.

– Значит, судьба у нас такая, – сказала Машка.

Жребий бросили. Первыми оказались мы с Лысым.

– Ну что, брат-смертник, – сказал я ему. – Будем надеяться, что ты кого-то хорошего убил.

Машка быстро ощипала птицу и развела костер. Мы продолжали работать, а когда снедь оказалась готова, я съел жареное крылышко, а Лысый – печеное яйцо.

После полудня Валера обнаружил целое озерко с наполнением примерно того же качества, какое было в луже. Возле озера мы простояли целые сутки, беспрерывно кипятя воду во всех котелках и заполняя канистры.

– Надо разведчиков подальше вперед послать, – сказал Вася. – А мы тут постоим, пока не вернутся. Налегке все же легче будет воду искать, чем всем караваном.

– Идея твоя запоздала, – ответил я. – Стоило сразу так сделать, а не надеяться, что найдем источники с минуты на минуту. А теперь проще к этому отстойнику водоносов отправить в случае чего.

Еще через три дня пути нам попался наконец ручей. Вода в нем оказалась мутной, но все же ее можно было назвать водой еще до прохождения трех стадий обработки. Мы с Лысым пошли по течению, и вскоре ручей вывел нас к болоту с многочисленными, свободными от тины и кувшинок протоками, и островками, на которых росли деревья и кустарник. Другие деревья и гигантские хвощи поднимались прямо из воды. Кваканье лягушек и крики птиц сливались в сплошной гвалт.

– Это болото может быть окраиной реки, – сказал я. – Лучшего места, по-моему, искать нечего. Видел, рыба плещется?

– Видел, – ответил Лысый. – Да, пока протоки не разведаем, лучше встать тут. И бензина все равно почти уже нет. А разбирать машины и потом перетаскивать – ну их к черту.

Все наши обрадовались болоту как родному. Последней гигиенической процедурой у меня была баня деда Федора, у Тани с Дашей – тоже баня, а у Васи, Лысого и Валеры – так вообще душ еще перед поездкой в Озерное. Мы не знали, водятся ли в болоте опасные хищники, но в нем точно могли жить всякие мелкие паразиты типа амазонского сомика кандиру, и омовения решили проводить на берегу.

– В этой воде и микроскопические паразиты могут жить, – заметил Вася. – А их не разглядишь. Блин, позаразимся мы здесь всякой дрянью и уже через год запаршивеем так, что страшно станет глядеть друг на друга.

– Ты сперва проживи этот год, – сказал я.

– Нет, ну правда же, Серега! В тропиках в воде какая только гадость не обитает.

– А что делать – кипятить воду для мытья? В принципе, можешь попробовать. Костер все равно лучше постоянно жечь – зажигалки надо экономить. Но тут и просто в воздухе какие-то микробы есть, и что – воздухом не дышать? А фрукты найдем – варить их? Так и так чем-нибудь заразимся. Вопрос в том, останемся ли живы при этом. Прекрати разводить панику, Вася. И на Земле миллионы людей заражены паразитами и умирают от инфекций. А в этих джунглях главная опасность для нас в том, что наши организмы не знают, как с местными гадами бороться. Так ведь и гады не знают пока, как на нас паразитировать. Тут уж кто быстрее приспособится.

К нам, как раз в тему разговора, подошла Таня и сказала, что они с Валерой нашли фрукты. Была ее очередь снимать пробу, но мы, сообща осмотрев низкое и разлапистое многоствольное деревце с небольшими оранжевыми плодами, отсоветовали Тане рисковать.

– Видишь, они спелые, а не ест никто, – сказала Машка. – И даже палые никто не ест.

– Правда, Тань, – сказал я. – Ну их, такие фрукты.

Место для поселка выбрали в двухстах метрах от болота, вплотную к зарослям жгучей колючки и неподалеку от рощи бамбука, который обещал стать основным строительным материалом для хижин. В колючке сразу прорубили несколько ходов, чтобы в случае чего прятаться в них. Москиты на болоте и рядом с ним были, но не настолько много, чтоб их нельзя было терпеть, – видно, москитов истребляли многочисленные лягушки. А дым от непрерывно горящего костра, скапливаясь в неподвижном воздухе под кронами деревьев, должен был обезопасить нас от кровососов по крайней мере в поселке.

Вечером мы провели инвентаризацию нашего имущества и остались довольны. У нас было три машины, из которых на ходу пока решили оставить «Шевроле-Ниву», а две другие переходили в полное распоряжение Лысого и подлежали немедленной разборке. Лысый отогнал их чуть в сторону. Здесь будет кузня, когда найдем камни, сказал он.

Кроме машин, у нас еще имелось немало полезных вещей:

Два гладкоствольных охотничьих карабина в отличном состоянии.

Сорок семь патронов двенадцатого калибра, десять из них с картечью.

Двухместная и одноместная надувные лодки.

Две малых рыболовных сети и одна большая.

Три отличные удочки и двадцать шесть закидушек.

Леска разной толщины, грузила, поплавки и крючки.

Много одежды, часть из которой годилась для носки в готовом виде, часть мы могли перешить и приспособить к условиям джунглей, а кое-что девчонки уже начали распускать на нитки.

Единственная иголка, которую берегли как величайшую драгоценность и рвали друг у друга из рук.

Три одноразовые зажигалки, одна бензиновая, и один коробок спичек.

Один станковый рюкзак и четыре обычных.

Две спортивные сумки, которые Таня с Дашей по моему совету тоже начали перешивать себе на рюкзаки. Ведь пока оставалось неизвестным, окажется для нас выгоднее оседлая жизнь или кочевая.

Двадцать два литра бензина и четыре с половиной литра машинного масла (не считая того, что мы могли слить с двигателей).

Две канистры с тосолом, на пять и десять литров, обе наполовину пустые.

Одна пустая двадцатилитровая канистра из-под бензина.

Пять двадцатилитровых канистр под воду.

Одна алюминиевая фляжка и три пластиковых бутылки, которые годились под фляжки.

Несколько литровых и двухлитровых стеклянных банок из-под варений и солений Дашиной бабушки.

Четырехместная палатка, три туристических коврика и три спальных мешка.

Несколько комплектов одноразовой посуды, годной для многоразового использования.

Одна нержавеющая ложка и одна алюминиевая.

Четыре обычных кружки и одна большая.

Две сковородки и три котелка.

Четыре хороших охотничьих ножа, два универсальных инструмента с пассатижами и множеством лезвий, одно мачете, швейцарский нож Даши и самодельный свинорез Машки Ситуации.

Газовый пистолет Даши и Танин баллончик «Гражданская оборона».

Два средних размеров топора на вырезанных мною длинных топорищах и одна ножовка.

Две лопаты – из «Хаммера» и уазика.

Три домкрата, годных для предстоящей разборки машин, а больше неизвестно пока на что.

Богатейший набор инструментов из уазика, гораздо скромнее – из «Хаммера», и еще скромнее – из «Шевроле-Нивы.

Три автомобильные аптечки.

Литровая бутылка крепчайшей самогонки, которую я, как и обещал, подарил Машке сразу после обнаружения болота, а она, скрипя зубами от душевных мук, пожертвовала на медицинские цели, чем заслужила всеобщее уважение.

– Я тут найду из чего бражку поставить, – сказала она. – Вы мне только канистры из-под тосола отдайте.

– Да уж из-под воды возьми.

– Пойдут и те. Тосол можно вылить – куда здесь ездить-то? А самогонка – она еще пригодится. Вдруг палец у кого загниет или, не дай бог, нога. Хряпнул стакан самогона – и на операцию.

Машка выразительно помахала своим свинорезом и пошла за рогатками для костра.

– Да, с медицинскими инструментами у нас плоховато, – сказал Валера. – И с лекарствами тоже.