Далеко позади остались те денечки, когда Колька делился с мамой своими новостями, спрашивал совета или советовал что-то сам. Это раньше, едва проснувшись утром, он наспех приводил себя в порядок и спешил на кухню, где его уже ждали яичница с ветчиной, бутерброд, чашка горячего чая с лимоном и мама. Мама смотрела телевизор и пила маленькими глотками кофе, а едва появлялся Колька, выключала звук и начиналась беседа. У них не было друг от друга секретов, ну или почти не было, они делились планами на день, шутили, смеялись и выглядели при этом вполне счастливыми.
Часто Колька вспоминал папу. Было время, когда они сидели за столом втроем, и так же шутили и смеялись. А потом папа ушел, у него появилась другая семья. Это, конечно, грустно, Колька сильно переживал разрыв родителей, но в какой-то момент понял, развод – дело не смертельное. Взрослых очень трудно понять, они женятся, выходят замуж, клянутся друг другу в вечной любви, а потом, когда семейная жизнь надоедает, подают на развод. Ну и пусть, размышлял Колька. Папа ушел – плохо. Мама осталась – хорошо.
Полгода назад у Кольки появился отчим – жизнь рухнула. И хотя все в один голос твердили, что Михаил Андреевич замечательный человек, Колька чувствовал себя раздавленным. Он не шел на сближение с отчимом, отказывался его принимать, делал все, чтобы показать свое презрение. А дядя Миша, как называли его Колькины друзья, этого не замечал. Вернее, замечал, но упорно делал вид, что ситуация под контролем, мол, так и надо. Постоянно твердил о времени, которое расставит все по своим местам.
По утрам Колька уже не спешил на кухню, завтракать предпочитал в своей комнате, в гордом одиночестве. И что обиднее всего, мама против этого не возражала. Колька внушил себе, что стал лишним. Однажды даже позвонил отцу, попросив того забрать его к себе. Папа что-то невнятно пробормотал, посоветовав быть мудрее. Отличный совет. Родители развелись, завели другие семьи, а ему, Кольке, советуют быть мудрее.
– Почему мудрым должен быть я? – спрашивал он у Мотьки.
– Колян, нормальный у тебя отчим. Не придирайся к нему.
– Я его ненавижу!
– Зря. Дядя Миша прикольный.
– Ты так говоришь, потому что он живет не в твоей квартире.
Это обстоятельство тоже не давало Кольке покоя. Мало того, мама вышла замуж, так ее новый муж еще у них в квартире поселился. Он что, бедный родственник? Или у нет собственного жилья?
– Дурак, – говорил Ярик. – Они это сделали ради тебя. Представь, перебрались бы вы с мамой на новую квартиру, тебе бы пришлось в новую школу топать. А так ты остался с нами, в привычной обстановке.
– И ты его защищаешь, – злился Колька.
Разговоры с друзьями заканчивались ссорами. Колька накручивал себя до нервозного состояния, укрепляясь в мысли, что все кругом сговорились и ополчились против него.
Мысль уйти из дома впервые посетила Кольку в декабре. Ночью. Он стоял у окна, смотрел, как двор заваливает снегом и представлял испуганное лицо мамы, когда та узнает о пропаже сына. Вот тогда они все о нем заговорят, забеспокоятся, засуетятся. А он не вернется, станет жить один, сам по себе. Главное, решиться и уйти. Но куда, вот ведь вопрос. Не будешь же бесцельно бродить по улицам. Значит надо все тщательно обдумать. У Кольки появилась цель – стать странником. Накинуть на плечо рюкзак и отправиться в путь, навстречу неизвестности.
В феврале он был готов к осуществлению своего плана. Даже день выбрал – ночь с субботы на воскресенье. Но вечером произошло событие, разом нарушив Колькины планы.
В комнату прошел Михаил Андреевич. Колька сидел за столом, читал книгу.
– Что читаешь? – спросил отчим.
– Буквы знакомые выискиваю, – пробормотал Колька.
– У меня для тебя подарок.
– Не надо, – краем глаза Колька обратил внимание на коробку в руках отчима.
– Это от нас с мамой.
Коробка оказалась на столе. Колька прищурился. Не может быть – новый телефон. Об этой модели он мечтал уже давно, но мама говорила, что вещь слишком дорогая, и ему еще рано иметь такой телефон. И вот он лежит новехонький перед ним, лишь только руку стоит протянуть и станешь его обладателем.
Колька силился из последних сил.
– У меня есть телефон, – наконец произнес он, возненавидев себя за эти слова.
– Теперь будет второй. Поступай с ним, как сочтешь нужным.
Внешне Колька оставался равнодушным. А стоило отчиму выйти, не удержался и открыл коробку. Достал телефон и… в этот момент дверь снова открылась. Михаил Андреевич остановился на пороге. Колька почувствовал себя загнанным в ловушку. К лицу прилила кровь, стук сердца эхом отдавался в ушах.
– Николай, нам надо поговорить.
– О чем?
– О нас. Мы с мамой хотим тебе сообщить, что скоро у тебя родится брат.
Удар ниже пояса. Колька чуть не заплакал. Он был готов принять от отчима подарок, готов был даже начать завтракать по утрам в его компании, но брат… Другой ребенок. Второй. Их общий сын! А что будет с Колькой, когда в доме появится новорожденный? Мама его забудет, разлюбит, не захочет видеть? А вдруг она уже его разлюбила, в тот самый момент, когда на горизонте замаячил Михаил Андреевич. Этот чужак, которого все так любят и расхваливают.
Михаил Андреевич сел на край кровати.
– Николай, мы рассчитываем на тебя, – сказал он, глядя Кольке в глаза.
Колька вышел из комнаты. В ванной он включил воду и сел на корточки. Побег отменяется. Надо все хорошенько обмозговать, слишком внезапным оказалось заявление о рождении ребенка.
В школе Колька поделился новостью с друзьями. Все восприняли ее положительно, начали поздравлять.
– Я за тебя рада, – сказала Вика.
Кольку передернуло.
– А чего ты радуешься? Зачем мне брат?
– Колян, не горячись, – рассудительно сказал Ярик. – И не будь эгоистом.
– Я эгоист?!
– Самый настоящий. Думаешь только о себе.
– А они? Спросили меня, хочу ли я брата?
– Ну ты сказанул, – засмеялся Мотька.
– Да, – протянула Тоська. – Незавидная участь тебя ждет. Родится брат, тебя заставят его нянчить. Будешь менять ему подгузники, гулять, укладывать спать. Запрягут тебя родители по полной программе. Зимой заставят искать в лесу подснежники, спать отправят в подвал, превратишься ты в Золушку. Только добрая фея к тебе не придет, и на бал ты не попадешь.
– Тоська, что ты несешь? – возмутилась Виолетта.
– Колька знает, что я шучу. Коль, ты ведь знаешь?
– Мне не до шуток.
– Тогда хватит распускать сопли. Тебе не пять лет, смотреть противно на твою физиономию. Чего разнылся? Брат у него родится, подумаешь. Ярик прав, ты эгоист.
С того дня Колька не заговаривал ни с кем о своих проблемах. А зачем? Все равно не поймут, осудят, обвинят.
…Сегодня после уроков он нагнал меня на первом этаже.
– Гарик, ты сейчас домой?
– Да.
– Можно к тебе?
– Конечно. Ты вчера обещал позвонить.
– Забыл, – нервно ответил Колька.
На улице я специально не заговаривал с ним, ждал, когда Колька сам прервет молчание.
– Знаешь, что они предложили мне позавчера?
– Родители?
– Мама и… этот.
– Что?
– Перебраться в другую комнату, а в моей устроить детскую. Она, видите ли, более удобная, теплая.
– И чего?
– Ничего. Гарик, ты меня слышишь? Им нужна моя комната! Их сын будет спать в тепле, а я должен замерзать в маленькой комнатушке, в которой раньше жила бабушка.
– Не передергивай, Коль. И давай по-порядку. Они сказали это категорично или интересовались твоим мнением?
– Какая разница?
– Огромная.
– Ну, – Колька замялся. – Просили подумать. Если я не против…
– Вот видишь. Никто тебя не выселяет. Я бы на твоем месте не раздувал из мухи слона.
– Терпеть не могу отчима.
– О маме подумай.
– Она обо мне думала, когда выходила за него замуж?
– Не знал, что ты такой.
– Какой?
– Упертый. Хочешь, чтобы тебя все жалели? Тогда ты обратился не по адресу. Дядя Миша не монстр, каким ты пытаешься его выставить.
– Гарик…
– Не перебивай. Он общается с тобой на равных, угождает по всякому, а ты пользуешься этим. О маме бы подумал. Ей нельзя нервничать.
– Делаешь меня виноватым?
– Констатирую факт.
Колька сжал кулаки. Какое-то время мы шли молча. У самого подъезда Колька резко остановился.
– Ты прав, я эгоист. Пора принять решение.
– Ты о чем?
– Да так, о своем.
– Колян, не юли.
– Не обращай внимания, Гарик. Все в порядке, – Колька наигранно засмеялся, изобразив на лице фальшивую радость.
– Пошли, чего стоим-то.
– Нет, я домой. Увидимся завтра в школе.
– Коль, – крикнул я, когда он поравнялся с соседним подъездом. – Глупостей не наделай.
– Учту на будущее.
Не понравился мне наш разговор. Не придав этому значения, я постепенно вытеснил его из головы.
Утром в школу пришел Михаил Андреевич. Колька не вернулся домой. Его уже ищет полиция, всех, кто мог что-то рассказать, просили пройти в учительскую.
Я сообщил, что видел его после уроков, мы вместе возвращались из школы. О чем разговаривали? Да так, слукавил я, ни о чем. Просто болтали о пустяках. Надо было рассказать правду, но я не решился выложить ее в присутствии Михаила Андреевича.
На большой перемене наш класс бурно обсуждал исчезновение Кольки.
– Отсиживается где-нибудь, – заявил Мотька.
– Согласен, – кивнул Ярик. – Играет у родителей на нервах.
– А если с ним что-то случилось? – Виолетта смотрела на нас с беспокойством и тревогой.
– Что? С моста сиганул?
– Тоська!
– В его состоянии всякое возможно.
– Он жив, – уверенно сказала Вика.
– У знакомых моих родителей сын однажды убежал из дома, – начала Кира, но Тоська ее прервала:
– Не надо сейчас нагнетать и рассказывать страшные истории.
– Она не страшная, все как раз закончилось благополучно. Я просто хотела сказать…
– И говорить ничего не надо, – прикрикнула Тоська. – Словами мы Кольке не поможем.
– Предлагаешь бездействовать? – спросил я.
– А у тебя есть план? Тогда поделись им с нами.
Я рассказал о нашем вчерашнем разговоре.
– Почему скрыл, Гарик?
– Пожалел Михаила Андреевича.
– Жалостливый какой. Дуй к завучихе.
Пришлось подчиниться большинству. На урок я пришел с небольшим опозданием.
– Ну как? – спросил Мотька.
– Рассказал. Только вряд ли это поможет в поисках Кольки.
– Я знаешь, к какой версии склоняюсь? Колян купил билет на поезд и тю-тю.
– Куда?
– Куда глаза глядят. Ему без разницы.
– Смысл?
– Затрудняюсь ответить, Гарик, – повел плечом Мотька. – Я бы поступил именно так, реши вдруг все бросить и смотаться от своих.
– Заливай больше. Ты бы никогда из дома не ушел.
– Кто тебе сказал?
– Я говорю.
– Спорим? – крикнул Мотька.
– Спорить будете позже, – сказала Екатерина Гавриловна. – Сразу, как только ты выступишь у доски.
– Черт! – Мотька скривился и вышел к доске.
– Слушаем тебя.
– А про что говорить?
– Для начала хотелось бы, чтобы ты озвучил тему урока.
Мотька завертел головой.
– Простейшие, – громким шепотом ответила Виолетта.
– А-а… Простейшие, – повторил Мотька.
– Вот и расскажи нам о них.
– Простейшие это…
– Одноклеточные, – шептала Вика.
– Одноклеточные, – кивнул Мотька.
– Организмы, – подсказывал Ярик.
– Организмы.
– Все молчат, отвечает только Матвей, – Екатерина Гавриловна села за стол. – Ну! Тебе говорят о чем-нибудь такие термины как корненожки, жгутиковые, инфузории?
– Инфузорию-туфельку знаю.
– И что же это?
– Простая живая…
– Простейшая, – поправила Мотьку биологичка.
– Простейшая живая движущаяся клетка.
– А как она двигается?
– Надевает туфли и чешет по своим делам, – засмеялась Тоська.
– А Кобылина сейчас нам поведает о корненожках, – повысила голос Екатерина Гавриловна.
– Не надо корненожек, Екатерина Гавриловна, я молчу.
– Матвей, продолжай. Благодаря чему двигается инфузория-туфелька?
Виолетта поднесла указательный палец к глазу и сделала несколько быстрых движений, дотрагиваясь до ресниц.
– При помощи пальцев, – выдал Мотька.
– Каких пальцев, Матвей?
– Указательных. Нет?
Все дружно расхохотались. Виолетта покрутила пальцем у виска, и вновь дотронулась до ресниц.
– Ресницы, – выкрикнул Мотька.
– Поясни.
– Ну… у инфузории-туфельки есть ресницы…
– Реснички.
– Ага, – Мотька во все глаза смотрел на Виолетту. – Они…
Виолетта сделала плавное волнообразное движение ладонью.
– Плавают.
Виолка резко мотнула головой.
– Тонут? – спросил Мотька.
Снова мимо.
– Ныряют, – перебирал всевозможные варианты Мотька.
– Виолетта, – хмыкнула биологичка. – Закончили урок пантомимы. Теперь скажи словами.
– Клетка двигается благодаря волнообразным сокращениям ресничек.
– Матвей, ты запомнил?
– Да.
– Надеюсь. Садись. На следующем уроке обязательно тебя спрошу. Подготовься.
– Ну что, – усмехнулся я, когда Мотька сел за парту. – Приплыл на ресничках?
– Чуть не утонул, – в тон мне ответил он.
На последней перемене Кира пригласила нас к себе в гости.
– Ребят, кто захочет, приходите в три часа.
– Я хочу, – сказал Ярик.
– И я, – выкрикнул Мотька. – Гарик, ты с нами?
– Само собой.
Вика с Виолеттой тоже ответили согласием.
Стоило Кире уйти, Тоська оседлала любимого конька.
– Приходите ко мне в гости, – передразнила она Киру. – Показушница! Но с другой стороны, даже интересно побывать у нее дома, узнать, так сказать, врага изнутри.
– Ты пойдешь? – удивилась Виолетта.
– Она всех позвала. Или рассчитывала, я откажусь? Нет уж, такого удовольствия я ей не доставлю. Не дождется! Я ее разоблачу.
– Надеешься обнаружить в спальне Киры котёл, в котором она варит людей, а рядом ступу с метлой? – веселился я.
– А вдруг?
– Ну-ну. Успехов тебе в твоих начинаниях.
– Ребят, во сколько встречаемся? – спросила Вика.
– Давайте без пятнадцати три у школы.
– Договорились.
У меня было полтора часа, чтобы прийти домой, перекусить и посидеть за ноутом.
О проекте
О подписке