Настя взяла телефон и вышла на крыльцо. Она работала парикмахером, и сегодня, как назло, было всего два клиента. Ужасно, когда нет клиентов, начинаешь уставать от пустой болтовни и безделья. Настя терпеть не могла летние месяцы. Лето – мёртвый сезон. Особенно когда на улице сорокоградусная жара, никто не стремиться заскочить в парикмахерскую. А тут ещё с Сашкой проблемы постоянно возникают на ровном месте. Почему-то не хочет знакомить её с родителями. А вдруг он меня стесняется, промелькнула шальная мысль.

Пять минут спустя Настя поделилась своими опасениями с подругой.

– С какой стати он должен тебя стесняться? – вспыхнула Нина. – Ты что, отброс общества? Работа у тебя приличная, сама не уродина, не глупая, разговор поддержать всегда можешь. Чего ему ещё нужно? Брось, Насть, не стесняется тебя Сашка, просто он тебя не ценит. И все дела!

– В последнее время мы часто ссоримся.

– Завершается ваш цикл, – сказала Нина. – Это естественно, отношения себя исчерпали, вы оба выдохлись, вам нужна передышка. Ничего не поделаешь, со звёздами не поспоришь.

Настя отмахнулась. Нинка запоем читала всякую муть, а потом любила философствовать, Настю это жутко раздражало. Особенно раздражали разговоры о звёздах, космических циклах и тому подобной дребедени.

– В книжном появилась новая книжка? – съязвила Настя. – О чём там пишут на этот раз, как звёзды влияют на отношения полов или дают советы, как при помощи космической энергии удержать рядом с собой парня?

Нина на сарказм подруги не прореагировала.

– Я познакомилась с Серёгой год назад, – сказала она спокойным голосом. – Причём познакомилась благодаря советам, вычитанным из книг. Ты надо мной смеялась, а в итоге он меня и с родителями познакомил, и на Кипре мы отдыхали, и предложение он мне сделал.

Настя подняла правую руку.

– Сдаюсь! Ты меня убедила. Чёрт! Придёт сегодня кто-нибудь или нам с тобой здесь до вечера тухнуть в одиночестве. Когда жарища пройдёт? Ненавижу!

– А мне нравится жара, – хохотнула Нина. – Когда я родилась, было плюс тридцать восемь.

У Насти завибрировал телефон. Увидев на экране «Сашка», она снова вышла на крыльцо.

В восемь вечера Настя возвращалась домой. До высотки оставалось метров двести, когда телефон подал признаки жизни. Опять звонил Сашка. Разговаривая с ним на повышенных тонах, Настя практически дошла до подъезда, как вдруг взгляд привлекла стоявшая на детской площадке девочка в белом платье. Она стояла возле деревянного гриба, держала в правой руке красную гвоздику и неотрывно смотрела на Настю.

Выронив телефон, Настя сглотнула, ощутив, как по спине стекают струйки пота. Ей сделалось не по себе.

Девочка взмахнула руками и побежала прочь.

– Наина?! – едва слышно пробормотала Настя. – Наина!

Непрестанно оборачиваясь, Настя дошла до подъезда, набрала код, открыла дверь и ужом проскользнула внутрь.

В квартире она первым делом прошла в ванную, включила холодную воду, долго умывала раскрасневшееся лицо. Перед глазами упорно стоял образ девочки в белом платье, белых носочках и красных сандалиях.

Через полчаса на домашний телефон позвонил обеспокоенный Сашка. Он спрашивал, почему их разговор внезапно прервался, и почему Настя недоступна.

– Саш, приезжай! Надо увидеться.

– Сегодня никак, – ответил Сашка. – На работе зашиваюсь. Увидимся завтра вечером. Зая, я тебя люблю. А ты меня?

Настя бросила трубку.

– Иди ты со своей любовью! Тебя никогда нет рядом, когда ты мне нужен.

Без четверти двенадцать телефон разразился очередным звонком. Полагая, что звонит Сашка, Настя сняла трубку и грубо проговорила:

– Слушаю.

На том конце повисла пауза, потом раздался чёткий детский голосок:

– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать!

Настя вскрикнула, отшвырнула трубку в сторону.

Ровно через три минуты позвонили в дверь. Спросив, кто пожаловал в столь поздний час – глазка у Насти не было – она услышала всё тот же голосок:

– Я иду тебя искать! Раз, два, три, четыре, пять!..

***

– Мне двадцать два года! – кричала Вера, наплевав, что стоит у открытого окна и её крики слышны на улице. – Я хочу стабильности, надоело жить, как на вулкане, ты понимаешь, что терпение может лопнуть?

Кирилл оставался спокойным. Он ждал, когда успокоится Вера, но, похоже, сегодня жена разбушевалась не на шутку. Зря всё-таки он сказал ей об уходе с работы, надо было дотянуть с признанием до воскресенья, по крайней мере, Кирилл смог бы спокойно провести выходные дни. Язык мой – враг мой, думал Кирилл, глядя, как взбешённая Вера мечется по кухне в поисках турки.

– Ты говорила, что не будешь больше пить кофе. Столько денег за отбеливание зубов отдали.

– А не пошёл бы ты! С тобой не только кофе пить начнёшь, ты покойника до срыва доведёшь. Смешно, да? А на что мы будем жить, на что жратву покупать, за квартиру чем платить? Ты об этом думал, когда с работы увольнялся?

– На карточке деньги есть, – осторожно заметил Кирилл.

Вера сверкнула глазами, отвернулась к окну, Кирилл заметил, у жены задрожали плечи. Про карточку говорить не следовало, опять язык его подвёл. Полтора года они с Верой копили деньги на машину. Верочка мечтала оказаться за рулём собственной иномарки, и Кирилл клятвенно пообещал, что к Новому году подарит жене машину. Разумеется, не новую и не дорогую – денег было не так много – но вполне приличную.

Кто ж тогда знал, что за эти полтора года Кирилл сменит три места. Нет, он не лентяй, мечущийся в поисках лучшей доли, но ему хотелось получать за свою работу приличные деньги. Деньги, на которые можно нормально жить, а не существовать от зарплаты к зарплате. Деньги, на которые можно ездить отдыхать, покупать себе и жене хорошую одежду, не задумываясь над тем, что они будут есть завтра на обед и сегодня на ужин.

– Вер, прости, – Кирилл обнял жену за плечи и коснулся губами её макушки. – Забудь про карточку, снимать деньги не будем, я что-нибудь придумаю. Дай мне пару недель, и я найду новую работу.

– Кирилл, не надо делать мне одолжений. Ты всегда ухитряешься всё повернуть так, что в итоге я выгляжу стервозиной.

– Иногда ты перегибаешь палку.

– Мы семья! – Вера отстранилась. – Я это понимаю, а ты – нет.

– Я тоже понимаю.

– Тогда почему каждый раз заставляешь меня чувствовать себя пустым местом? Ты со мной не считаешься, захотел – уволился, захотел – снял деньги. Я уже никто и звать меня никак.

– Не утрируй.

– А кто утрирует? Вспомни, свои обещания, ты хотя бы одно из них выполнил? У нас как не было денег, так и нет. Посмотри на других, они их лопатой гребут.

– Предлагаешь мне воровать?

– Воруют не все.

– Те, о ком говоришь ты – воруют.

Вера психанула.

– Я не могу с тобой разговаривать, это бесполезно. Что мне надо сделать, чтобы ты наконец понял, я хочу пойти туда, куда мне хочется, и купить то, что нравится.

– Может, слишком многого хочешь? – вспылил Кирилл. – Насмотрелась на подружек и самой захотелось богатенькой стать? Что, неправду говорю? Только неувязочка одна есть, твои дорогие подруги выскочили замуж за старых уродов с деньгами, а тебя угораздило за меня выйти. Они теперь жируют, а ты, бедняжка, вынуждена жить на грани нищеты. Ты ж шмотьё не в бутиках покупаешь, значит, ты нищая, по их меркам. Но выход всегда есть. Не нравится – вперёд! Никто не держит.

– Соображаешь, что говоришь?

– Я соображаю, а ты иногда соображаешь туго, оттого и тормозишь. Чего ты от меня хочешь, я не стану Ротшильдом, у меня не будет миллионов, принимай меня таким, какой есть. Наслушалась красивых сказок про принцев, ну, иди, ищи их, как найдёшь, свистни.

Вера выбежала из кухни.

– Поплачь-поплачь, – буркнул Кирилл, направляясь к входной двери. – Надоело твои истерики терпеть.

На улице Кирилл остановился, размышляя, куда податься. Возвращаться домой не хотелось, во всяком случае, сегодня. А где можно провести ночь? Точно – у Лёвки.

Сев в машину Кирилл достал телефон и набрал номер приятеля.

– У тебя ночь перекантоваться можно? – без предисловий спросил Кирилл.

– Не вопрос, – ответил Лёвка.

– Тогда я к тебе. Жди.

Коснувшись руля, Кирилл заметил на левом рукаве солнечного зайчика. Повернул голову, осмотрелся.

Возле подъезда на скамейке сидела девочка в белом платье. В одной руке она держала красную гвоздику, в другой – маленькое круглое зеркальце. Девочка смотрела на Кирилла, продолжая играть солнечным зайчиком.

Кирилл открыл дверцу. Ребёнок сразу же вскочил со скамьи и засмеялся.

– Раз, два, три, четыре, пять! – кричала сквозь смех девочка. – Я иду тебя искать!

После этого она забежала в открытую дверь и скрылась в подъезде. Кирилл ринулся за ней следом. Возле лифта он остановился, прислушался. Лифт поднимался наверх. Перескакивая через две ступеньки, он добежал до шестого этажа и увидел открывающиеся створки лифта. В кабине было пусто.

На первом этаже из-под лестницы выбежала девочка. Оказавшись на улице, она подошла к машине Кирилла, положила на капот красную гвоздику и тихо сказала:

– Я иду тебя искать! Раз, два, три, четыре, пять!..

Глава вторая

Он не вернулся

Зайдя в прихожую, Люська поняла – дома опять развернулись боевые действия. Из гостиной доносился голос Дианы и торопливая речь Юлии Станиславовны.

– Ты всегда поступала и продолжаешь поступать мне наперекор, – кричала Диана.

– Вовсе нет, Диди, – отвечала Юлия Станиславовна. – Просто мне кажется, в данной ситуации правда на моей стороне. Я действую исключительно из благих побуждений, не знаю, почему ты на меня злишься.

– Я устала повторять – ты сделала неудачный выбор! Неудачный, Юля!

– Диди…

– Не называй меня Диди! Я Диана, на худой конец – Ди, но только не Диди. Терпеть не могу эту собачью кличку.

– Хорошо, Диди, как скажешь. Вернемся к стиральным машинам. Взгляни, здесь класс отжима «А», а у тебя «С». Неужели не видишь явного преимущества?

– Боже мой! Чего ты прицепилась к этим классам. Плевать я на них хотела! Ты лучше смотри сюда. Видишь? Видишь, я тебя спрашиваю?!

Люська прошла в ванную комнату. Конфликт что-то затянулся. Ах, да, сначала необходимо пояснить, кто такая Юлия Станиславовна и откуда она взялась.

Юлия Станиславовна – родная сестра Дианы. Живет в Финляндии, в гости приезжает не часто, но если приезжает – начинается буря. Юлия Станиславовна, как и Диана, актриса, а две актрисы в одной семье – перебор.

Родные сестры отличаются друг от друга, как бетономешалка отличается от хурмы.