Штангенциркуль (Клара Степановна) наша завучиха и училка по естествознанию. Вредная тетка, злая, злопамятная – гроза учеников и учителей. Клара Степановна типичная старая дева со всеми вытекающими отсюда последствиями. Школу считает родным домом, дай ей волю дневала бы и ночевала в учительской. Узнав про кражу сорока тысяч, Штангенциркуль впадет в ярость.

– Нина Владимировна, у меня есть предложение.

– Какое предложение, Витя?

– Предлагаю сейчас же, в классе, устроить шмон.

– Что?!

– Да, шмон. Пусть каждый покажет свои шмотки, мы должны быть реабилитированы в ваших глазах.

– Витя, прекрати.

– Я настаиваю.

– Комар, ты чокнулся, ещё предложи до нижнего белья раздеться и пройти проверку на детекторе лжи.

– Неплохая идейка, – заржал Витька. – Представляю, как это будет выглядеть. Прикиньте, начнут Соньку на полиграфе проверять, зададут ей вопрос: «Яковлева, признавайся, ты стырила деньги?». Сонька ответит: «Нет! Клянусь своими учебниками!». А полиграф выдаст: «Это неправильный ответ. Деньги стырила ты, меленькая очкастая ботанка».

– Дурак!

– Сонь, не обижайся.

– На дураков не обижаются.

– Так как насчет шмона, а?

– Комар, а где логика? – спросил я. – Шмон надо было сразу проводить на четвертом уроке. Тогда это ещё могло принести результат. А сейчас… Тот, кто взял деньги, мог сто раз их перепрятать.

Все загомонили.

Нина Владимировна постучала ручкой по парте.

– История, конечно, очень неприятная. Ребята, я вынуждена буду сообщить о краже и Кларе Степановне и Анне Анатольевне.

– Я думал директриса уже в курсе.

– Нет. Сначала я хотела поговорить с вами.

И в этом вся Нина Владимировна. Другая бы училка на её месте, обнаружив пропажу, первым делом понеслась бы к директрисе, подняла панику, потребовала вызвать полицию, пытаясь по горячим следам отыскать вора, а Нина поступила иначе. Собрала классный час, рассказала все без обиняков, спрашивает нашего совета. Да и деньги теперь будет отдавать каждому из собственного кармана.

Неужели в нашем классе действительно есть вор? Трудно поверить. Но ведь факты говорят сами за себя. Хм… И кто же это? Кто? Нет, никого не могу представить в роли вора.

Отпустив нас домой, Нина Владимировна пошла к директрисе, а мы, сгруппировавшись на школьном крыльце, продолжали спорить.

– Вина Нины только в том, что она оставила деньги в столе, – говорила Марина. – Нельзя быть такой доверчивой.

– По-твоему, она должна видеть в каждом вора?

– Ты меня не понял, Витька, деньги не её, они чужие, относиться к чужим деньгам надо бережней.

– Меня другое бесит, – не мог успокоиться Димон. – Среди нас есть крыса. Мы должны её найти. Согласны?

– И как будем искать?

– Посмотрим по обстоятельствам. Но Нину выручить надо.

– Не слишком ли ты много на себя берешь, Димон? – ухмыляясь, Стас облокотился спиной о дверь.

– А ты против? Может, тебе есть что скрывать? – Димон подошел к Стасону вплотную. – Колись, ты деньги взял? Ребят, давайте Стасона обыщем.

– Димон, Димон, ладно тебе. Ну, я пошутил, че ты? Отвали! Согласен я с тобой, Нину надо выручить.

– Завтра Штангенциркуль будет с нас шкуры сдирать, – улыбнулась Светка.

– Может, завтра нам всем дружно заболеть?

– Ага, и тем самым пасть под подозрения. Ничего нам Штангенциркуль не сделает, мы деньги не брали, бояться нечего.

– Но кто-то же их взял.

Повисла пауза. Неприятная вырисовывается ситуация.

Глава вторая

Его зовут Муз

Мы уже подходили к нашему дому, когда Димон вдруг заговорил об Алисе.

– Она вроде в школу уже неделю не ходит.

Я нагнулся, зачерпнул немного липкого снега, слепил снежок, швырнув его в стену детского сада.

– Я слышал, её на роль в сериале утвердили. Или только пробы были, не знаю точно. Люська что-то говорила, я не слушал.

– Н-да, – протянул Димон. – Фигово у вас получилось, Глебыч. Я думал, вы помиритесь.

С Алиской мы расстались почти месяц назад. После очередной ссоры, кстати, я даже не помню, из-за чего она произошла, порвали все отношения. С концами! Наговорили друг другу много того, о чем следовало молчать и теперь даже встречаясь в школьных коридорах, молча киваем и проходим мимо. Не думал, что когда-нибудь расстанусь с Алиской, мне казалось, мы с ней идеальная пара. Ну, ссорились, ну, ругались, что с того. А кто не ругается, покажите мне этих людей. Вон Люська с Димоном по десять раз за день выясняют отношения, и ничего.

Что же на самом деле произошло между мной и Алисой, какая кошка перебежала дорогу? Все пытаюсь понять, анализирую, вспоминаю… не получается. Я, конечно, признаю свою вину, я парень, мне следовало быть более сдержанным, где-то промолчать, где-то согласиться с Алискиными доводами. А мы в тот день, как с цепи сорвались.

Алиску я по-прежнему люблю, но любые разговоры о ней стараюсь пресекать на корню.

– Димон, давай сменим тему.

– Окей. Ты не думай, я ничего такого сказать не хотел. Просто к слову пришлось. А чего, Глебыч, Светка тоже нормальная девчонка.

– До Алисы ей далеко, – зачем-то ляпнул я.

– Дотянется. У вас серьезно или как?

– Скорее «или как».

– Если Алиска начнет сниматься в кино, тоже быстро найдет тебе замену. – Димон слишком поздно понял, что сказал, не подумав. – Блин, Глебыч, я не то имел в виду.

– Расслабься. С Алиской мы расстались, она может делать что хочет, где хочет и с кем хочет.

Димон свернул к своему подъезду, махнув мне рукой.

– Созвонимся.

Дома я бросил рюкзак на пол в коридоре, и, не разуваясь, прошел на кухню.

– Эй, куда прешь в обуви, я только утром пропылесосила, – выскочила из комнаты Люська.

– Опять на школу забила?

– У меня дела.

– Третий день прогуливаешь.

– Не прогуливаю, а занимаюсь творчеством. Я не виновата, что по утрам на меня находит. Днем и вечерами пишется труднее, мое время – утро.

– Писательница, – хмыкнул я.

– Что сказал?! – нахмурилась Люська. – Повтори.

– Проехали. Если в школу завтра не придешь, начнутся проблемы. Я классуху твою сегодня встретил.

– Сказал бы, что болею. Я справку достану, мне Танька поможет, у неё мать в поликлиники медсестрой у терапевта работает.

Уже в коридоре я услышал:

– Глеб, хочешь прочитать первую главу?

– Я её читал.

– Я новую книгу начала писать.

– Опять?! Хотя бы одну вещь до конца допиши.

– Допишу.

– Не, Люська, не получится из тебя Агаты Кристи.

– Не собираюсь становиться второй Агатой Кристи. Я буду первой Людмилой Озеровой. Понял!

Люська в своем репертуаре. Полтора месяца назад (до сих пор не в курсе, какая муха её укусила) она решила начать писать роман. Ага. Не рассказ, не повесть, а сразу роман. Вот так с бухты-барахты сесть и накатать гениальный шедевр. С тех пор никак не может угомониться. За полтора месяца начинала писать восемь романов. Принцип один: когда первая глава готова, Люська приступает к написанию второй, но на полпути её вдруг осеняет – писать надо не то и не так. Главы бракуются, и Люська приступает к написанию следующего романа. Ладно бы маялась дурью не в ущерб учебе, в конце концов, никому от её писанины вреда нет, но Люська начала прогуливать школу. Это плохо!

– О чем новый роман? – спросил я, не сумев сдержать улыбку.

– Не роман, а повесть.

– О как!

– Да, так! Роман – слишком большая ответственность. Сейчас пишу сентиментальную повестуху. Прочитай первую главу, выскажи мнение, а?

– Вечерком.

– Ловлю на слове.

– О чем хоть повесть?

– Говорю же, сентименталка. Главная героиня – молодая женщина, живет в собственном доме с тремя мужьями и собакой.

– Что?!

– Ну, ошиблась, ошиблась, че орешь-то? С мужем живет и тремя собаками. Все время путаю. Слушай, хотя такой вариантик мне больше нравится…

– Люсь.

– Что, Люсь? Я пошутила. Короче, есть у неё тайный поклонник, он…

– А если серьезно, зачем все это?

– Что – это?

– Твоя писанина.

– Не писанина, а творчество. Как зачем, Глеб, я хочу стать писательницей и иду к своей цели. Вполне нормальное желание. Как говорим мы, писатели, вперед и только вперед.

– У тебя опыта нет, образования, терпения.

– Замолчи! Замолчи! При чем здесь опыт? По-твоему, романы должны писать только умудренные опытом пенсионеры? Ха! В нашем деле главное – живое воображение. Понял?

– Даже если случится чудо, и ты что-нибудь напишешь, тебя все равно не издадут – по возрасту не проходишь.

Люська схватила меня за руку.

– Пошли.

– Куда?

– Увидишь, – подведя меня к ноуту, Люська отыскала в избранном нужный сайт, открыла страницу, ткнув пальцем в монитор. – Читай! Объявлен всероссийский литературный конкурс. Возраст участников от четырнадцати лет. Я идеально подхожу. Призовой фонд – два миллиона рублей. Книга победителя будет издана в одном из крупнейших издательств. Ну что, съел?

– Желаю удачи, – буркнул я.

– Иди, иди.

– У Нины сегодня сорок тысяч украли, – сказал я в дверях.

– Вау! Рассказывай.

Выслушав меня, Люська заметалась по комнате.

– Как здорово, Глеб. Вовремя Нину грабанули.

– С ума сошла?

– Идеальная темка, мне как раз надо чем-то сюжетик разбавить. Кража – самое то.

– С тобой все ясно, – я прошел в комнату, включил компьютер, задумался. Но взглянув на часы, быстро вскочил со стула, подбежав к окну.

Без десяти четыре, пора занимать свой пост. В четыре часа Алиска пойдет в школу актерского мастерства мимо нашего подъезда. Я должен её увидеть, проводить взглядом. Иногда мне кажется, она чувствует, что я смотрю на неё из окна, поэтому специально замедляет шаг, или остановившись, начинает что-то искать в сумочке.

Четыре часа, Алиса задерживается.

– Не высматривай её, – сказала Люська, зайдя в комнату.

Я вздрогнул.

– Знаю, знаю, кого ждешь. Бесполезно. У Алиски были пробы на роль в сериале, теперь она безвылазно сидит дома, ждет звонка со студии.

– А что за пробы, Люсь?

– Между нами говоря – сериал так себе. Ничего особенного, но рейтинг у него высокий. Второй год по телику крутят, по-моему, уже серий двести отснято.

– А Алиска туда каким образом затесалась?

– Преподша в школе актерского мастерства с пробами посодействовала. Роль средненькая, но при удачном раскладе, если Алиска впишется, запросто станет узнаваемой. Сам знаешь, как это происходит.

Я кивнул. Кому, как не нам с Люськой, родным внукам народной артистки, не знать, что такое шоу-бизнес и с чем его едят.

– Алиска пробовалась на роль потерянной в младенчестве дочери главных героев.

– Банальщина.

– Ну так! Прошло семнадцать лет, родители каким-то невероятнейшим образом отыскивают взрослую дочь…

– Она, конечно же, Золушка?

– Типа того. Предки привозят её в свои загородные хоромы и…

– И?

– В доме живет девятнадцатилетний сын экономки. Сечешь? По сюжету у них с Алиской вспыхивает любовь. Короче, три ведра розовых соплей.

– Каковы её шансы