Глава 2. Оскар

Темнело. На берегу острова «речников и прочих специальностей», связанного с остальной частью суши железнодорожными, пешеходным и шоссейным мостами, появился тёмно-русый, высокий, спортивного телосложения, парень, который внимательно вслушивался в звуки живой музыки. Они прилетали вместе с лёгким движением тёплого воздуха над поверхностью воды с различных оживающих «пятачков»:

«Как я люблю смотреть в твои глаза!..

Твои глаза блестят как бирюза!..

Твои глаза красивые такие,

Твои глаза как небо голубые!

Как я люблю смотреть в твои глаза,

В твои любимые глаза!»

Поток воздуха увёл голос певца в другую сторону, а затем опять любезно подтянул оставшуюся мелодию вместе со звуком саксофона:

«И я боюсь, всё время почему-то,

Что вдруг они достанутся кому-то!»

– Со станции, – мелькнуло у Оскара, – вдруг рядом, видимо от переизбытка чувств, воспоминаний о прошлом, из тёмной лодки с удочкой, неожиданно, как джин из бутылки, вырвался молодецкий голос:

«Зубов во рту у ней как небывало,

А на макушечке лишь парочка волос,

Когда она вдруг крепко целовала,

То у меня по коже шёл мороз!»

На этой счастливой ноте сообщение рыбака из лодки также резко оборвалось.

– Да, … ему, видимо, есть что вспомнить!

Тёплый ветерок подул с другой стороны и очередной «рентгеновский тазобедренный сустав» через адаптер продолжил завлекать местную округу:

«Бэ – са – мэ, бэ – самэ мучо …».

– Ну что же, махну я, пожалуй, на стадион. Там попросторней, подбор музыки получше, да и побольше процент симпатичных местных и столичных девушек, – и он уверенно направился в выбранную сторону.

Через некоторое время его вновь догнал молодецкий голос из лодки:

«Зашёл я в чудный кабачок, кабачок!

Вино там стоит пяточек! Пяточек!»

– Видимо принял на грудь очередную рыбацкую норму за счёт «золотой рыбки», – подумал Оскар, – и, войдя на стадион, окружённый с трёх сторон водой, услышал, как вслед за голосом Вертинского… «Здесь под небом чужим…», зазвучали полузапрещённые ритмы «буги-вуги» и «рок-энд-рола», ставшими модными среди динамичной молодёжи.

Молодая, и ещё не потраченная, энергия стремительно выходила наружу и «била ключом». Огромная толпа, не стеснённая пространством, весьма динамично двигалась в такт музыке. А наиболее спортивные пары показывали образцы акробатического танца, тренируя не только слух, но и все уголки, молодого тела.

В одной из таких танцующих пар Оскар узнал высокого, худощавого, но элегантного Арнольда из «Щукинского», по товарищеской кличке «Шарнир». И действительно, под звуки «буги-вуги» его конечности двигались как на шарнирах, но весьма эффектно и завораживающе. При этом он умудрялся свою партнёршу, в парусиновых белых тапочках, начищенных зубным порошком, подбрасывать, крутить вокруг себя и пропускать между ног. Музыка смолкла. Арнольд, узнав Оскара, отпустил свою гибкую партнёршу и, переваливаясь на «белой манке», в развалочку направился к нему. Арнольд был «укомплектован» по последнему «писку стиляг»: с высоко приподнятым коком, тщательно приглаженными бриолином висками, в расширенном в плечах в крупную клетку коричневом пиджаке, и в зауженных к низу тёных брюках, которые подчёркивали белые носки и чёрные «макасины». На его длинном голубом галстуке, указывающем на его мужское достоинство, красовалась полуобнажённая девушка под пальмой.

– Чувакам пламенный, привет! Оскар, целую вечность тебя не видел! Ну, как мы с этой «крошкой» от бацали?! Восхищённо, на одном дыхании, выдал он.

– Привет артисту из народа! Да, – впечатляет. Почти как за бугром в ансамбле Моисеева!

– Правда? А ты, что был там? Удивлённо спросил Арнольд.

– Ну, я пока ещё не невидимка, чтобы проникать через нашу «железную занавесочку»! Не видел, как говорят, но слышал, – отшутился Оскар.

– Но «чувиха», какова! – продолжал восхищаться «шарнир» своей «крошкой», – просто блеск! У нас даже в «Щукинском» таких кадров мало! Надо попытаться закадрить её, а вдруг и она не прочь «поклеиться!»

– Ну, «клей, клей», только клею возьми побольше, а то не приклеится.

– Да, … ты слышал? – продолжал Арнольд возбуждённо, ещё не полностью отдышавшись после динамичного «рока». – Двух «чуваков» взяли на Горького за изнасилование. Следователь их спрашивает: «Как же это могло случиться?» А те в ответ: «Хилеем мы с «чуваком» по броду, мацаем… Баруха. Баранём? Ну и баранули!» – и он громко засмеялся довольный своей шуткой.

– Случай, конечно, забавный, но таких сдвинутых серьёзно нужно лечить. Вообще, я сторонник классической взаимной любви, иначе и «желание» скоро будет указывать «на полшестого»! – резюмировал Оскар.

– Ну, а как, «бренная» жизнь? Как предки? – поинтересовался сразу всем Арнольд, резко сменив тему.

– Ты что? Какие предки?

– Извини, «прошуршал нечаянно». Запамятовал, что у тебя только мать (по-английски).

– Извинения прияты.

– Что, грызем гранит науки и «пашем»? – как бы по инерции снова спросил Арнольд.

– Всё в порядке! Экзамены сдал экстерном! Можно было бы погулять в «учебном», да попросили выйти потрудиться.

– Эх, Оскар! Зря, ты учишься на «вечернем»! Пропадает такой мужской «КАДР»! Перешёл бы на дневное, – распаляясь, продолжал Арнольд, – куча времени образовалась! Мы бы с тобой начали разрабатывать более активно целинные женские «заросли».

– При этом все его конечности подёргивались в такт звучащей музыке.

– Глядишь и ко мне в «Щукинский» почаще бы наведывался! Ты, очень видный «Бой» и от наших прелестных «старушек» у тебя бы отбоя не было! Вот тогда бы мы с тобой изрядно повеселились!

– Нет, это не про меня. Потом, тебя твои предки «окучивают, и даже хорошими «карманными» снабжают. А меня подкармливать некому, а недавно от «нашего рабочего ящика» наклёвывалась международная перспектива. Да ты, наверно слышал, как нас с «рыжим» Сашхеном наш «почтовый ящик» направлял на дневное отделение института международных отношений?

– Правда? Да ты что? Невероятно! – размахивая руками, с жаром удивился Арнольд. – В «САМ» институт «Международных отношений»!.. Это, что у знаменитого моста?! Вот это да! Туда же простым смертным попасть невозможно! Нужны рекомендации нужных людей, характеристики и всё такое прочее… В конце концов, как получить Рекомендации «тёплых» организаций? Так, так, давай рассказывай подробней, как дело было?!

– Да нам все это дали, – продолжал Оскар, – но мы отказались.

– Почему? Да, у вас, что здесь, не всё в порядке? – Арнольд азартно покрутил пальцами у, гладко прилизанных бриолином, висков. В это время, как из – под земли, появился Сашхен.

– Привет честной компании! «Артист из народа» ты, что мозговые извилины пальцами поправляешь?

– А, вот и ты «лёгкий на поминках». Ну, привет «техническому ничтожеству»! Да вот он говорит, что вы от знаменитого института отказались! Это правда?

– Да, было дело!

– Это же работа за «Бугром»! На мир посмотрели бы! Другой уровень жизни и общения! – не унимался Арнольд.

– В теории оно может быть и так, возразил Оскар, а в жизни, «дорогой товарищ», может быть всё не в таком розовом цвете.

– А, в прочем, Сашхен, расскажи ему нашу «международную опу- пею».

– Одним словом, это было ещё зимой, – начал важно Сашхен, – поехали мы с Оскаром к нашему «маяку будущей жизни», чтобы прощупать «почву» до зачисления. Одним словом, мы благополучно проникли в эти «международные отношения» и начали проводить в «деканате» разведку боем, пытаясь выяснить всё о нашем «светлом будущем» или хотя бы кем нас в итоге из института выпустят. Никто внятно нам ничего не произносил, а мягко говоря, посылали, как-будто эта была «сверхсекретная» информация. Но потом очень милая секретарша сжалилась над нами и решила «открыть нам глаза», как дварник в песне Высоцкого, указав многозначительным кивком головы на модного парня в «Боярке» и в сером с «папиного плеча», с шаликовым воротником и зауженного к низу, ратиновом пальто.

– Попытайтесь поговорить вон с тем парнем! – Шёпотом произнесла она и ещё раз кивнула в его сторону. – Он два года назад успешно закончил наше почтенное заведение и сейчас работает там, – повела она к потолку свои приятные глазки, – где-то наверху! И видимо, от какого-то внутреннего удовольствия так закатила свои бездонные глаза, что мы увидели их обратную сторону.

– Я сразу ринулся к этому новоиспечённому «светиле» и начал его «вежливо» пытать, что да как? Но «местное светило» тут же так надул щёки и начал пускать пузыри от осознания своей значимости, что я, испугавшись за их сохранность, на шаг отпрянул.

– Работаю, дескать, при нашем посольстве в Штатах и так далее, – начал важно он, но Оскару, видимо, быстро надоела эта не целевая политинформация про «жизнь и международно – семейное положение» и он ему вежливо так говорит:

– Послушайте господин – товарищ, барин! Дело в том, что мы не со школьной скамьи и уже работаем в одной из закрытых организаций. Прошли армию, а сейчас учимся в МИРГЕМЕ. Закончили параллельно «Дипломатический факультет» при Университете Марксизма-Ленинизма. Он, после этой короткой, но видимо для него значимой политинформации, как-то сразу выпустил лишний пар.

– Ну, это меняет дело! – и, спустившись с небес на землю, представился:

– Константин, – произнё он. – В общем, познакомились. – Ну что, пошли, а заодно по дороге побеседуем! – предложил Константин и начал «сливать» информацию о себе:

– Я, – рассказывал он, – сын довольно известного человека! Закончил с золотой медалью школу и с одной скамьи, по рекомендации влиятельных лиц, сразу пересел на другую, так что ничего не потерял. Естественно, моральная и финансовая поддержка мне была обеспечена. Да, к сведенью для Вас, – в «Международном» обычно проводят предварительные собеседования, чтобы определить на какой язык тебя «кинуть». Но естественно, с учётом, и ваших «связей». Так, что я благополучно преодолел эту «планку» и был «удачно распределён», при поддержке доброй и «волосатой» руки, в нужную страну и нужное место!

– Но кто я, при знании трёх языков, не считая русского, пока с трудом догадываюсь, при этом точно знаю, что целиком завишу от «шефа», его окружения и «поддержки». Если «шеф» скажет, что я не гожусь или что-то не так делаю и я, извините, «дерьмо», то доказать обратное невозможно. Например, он уходит, а за чемоданы отвечаю я, так что можно считать, если вам угодно, – то я носильщик!

– Ну, а если мне со временем удастся защитить диссертацию, на какую-нибудь там тему, например, о каком-нибудь призрачном рабочем движении в Штатах, то тогда! – он многозначительно поднял к небу глаза, – я смогу устроиться где-то здесь в центре.

– Так, что если у вас нет «волосатой руки», – констатировал он, – то в лучшем случае вас направят переводчиками «во тьму тараканью» или подальше на многие годы. Да, … и учтите, что по своему желанию вы оттуда сможете вернуться только в цинковом ящике.

– Ну, всё, пока! – завершил свой мрачный, но «насыщенный» рассказ «международник» и быстро «растворился» в толпе.

– Да!.. Это удар ниже галстука, а я-то думал, … кто бы мог подумать!? – начал, снова как-то не очень связно, сокрушаться «шарнир», двигая при этом своими конечностями.

– Ну, а как твоя жизнь, бьёт ключом? – в свою очередь, поинтересовался у Арнольда Оскар.

– Гудим брат! Гудим! И всё остальное, регулярно. Как говорят в народе, – чем глубже «в лес» тем ближе к телу. Одним словом, «будете у нас в Магадане», – шучу…, я имею в виду «Щукинский», – милости просим! Бывайте, спешу на кадрёш! – и будущий артист «всех времён и народов», услышав очередную мелодию, спешно направился «кадрить» свою «новую старушку…