– Нет, на этот раз речь шла о другом. Представляешь, она считает, что всех нас зомбирует КГБ, и при этом выглядит весьма убедительной. А выбежала она потому, что я вновь предложил ей осваивать цитохимические анализы, а она, конечно, не хочет. Ее обучили, как обезьяну, работать на этих умных приборах, прибор сам делает биохимические анализы и даже выдает распечатки. Конечно, ей совсем не хочется осваивать что-то новое. Но такая, как ты сама понимаешь, она нам совсем не нужна. Она может работать на нашу клинику и то, если лечащий врач захочет получить такие анализы для своих больных. Надо что-то придумывать.

– Я думаю, шеф, что сейчас не надо ничего придумывать. У нас новая лаборатория и дай бог наладить ее работу, как ты считаешь? А остальное приложится. Не все сразу, верно?

– В общем, ты, как всегда права, надо наладить работу, а там видно будет. Кстати, как у тебя дела в детском саду.

– Почти договорилась. Надо еще согласовать в райздраве. Думаю, возражений не будет, ведь никто за это не платит.

– Да, к сожалению, это так. И не будут платить при такой сложной обстановке. Не до здоровья сейчас, когда в магазинах пусто и страна вот-вот развалится.

– Я хотела обсудить с тобой следующий вопрос. У моего академика есть к тебе конкретное предложение с финансовым обеспечением. Он хочет встретиться с тобой и все обсудить. Ты можешь принять его?

– Конечно. Он уважаемый человек и я с интересом выслушаю его. Когда он может приехать ко мне?

– Спасибо. Я узнаю и тебе сообщу.

Татьяна вышла из кабинета.

«Что ж, может быть и стоящее предложение. Пусть приезжает» – подумал Иван, и вновь пододвинул к себе лист бумаги с начертанной на нем схемой алгоритма взаимодействия отдельных элементов его лаборатории при эпидемиологическом исследовании.

Если вспомнить совсем еще недалекое прошлое, когда доктору Белецкому в категорической форме предложили покинуть пост директора института, то станут понятными те сложности, с которыми он столкнулся на новом месте. Ему предложили создать специально под него любую лабораторию в любом институте, где это было бы приемлемо. И Иван согласился, а что ему еще оставалось делать, когда под напором партийных властей высокого уровня на его место был предложен другой человек, то же директор, и тоже профессор, даже академик, но Иван оказался менее защищенным, несмотря на прикрытие со стороны заместителя министра здравоохранения. Тогда Иван вернулся к своей давней идее, которая нашла свое начальное развитие в его докторской диссертации. Речь шла об изучении последствий на здоровье населения загрязнений окружающей среды. Это была своего рода микротоксикология, когда уровни химических веществ, действующие на организм, не столь велики, что бы вызывать в нем заболевания. Но оставаться бесследными они тоже не могли. Надо было своевременно исследовать первичные неблагоприятные изменения здоровья, пока они не переросли в устойчивые и губительные заболевания, например, такие как онкологические. В широком смысле слова, все это можно было назвать медицинской экологией. Так и сделали. Новой лаборатории доктора Белецкого дали точно такое название, оставив широкое поле для возможного маневра при выборе конкретных исследований. Саму лабораторию собрали по частям. К нему пришли Татьяна, его ученик Владимир, еще два специалиста из прежнего института и несколько лаборантов. Ему была передана кое-какая исследовательская аппаратура, персональный компьютер, расходные материалы и желание начать новое дело. С последним как раз было не все в порядке. Даже Иван, как руководитель лаборатории, чувствовал, что-то мешает ему и его коллегам эффективнее продвигать новое дело. Может быть, это была вялая затяжная весна, которая никак не могла появиться в Москве в этом году, а может быть и все то, что мы обычно называем неопределенностью и чувство того, что все мы неизбежно теряем что-то важное, на чем строилась все последние годы наша жизнь.

Спустя несколько дней в кабинет к Ивану стремительно вошла Татьяна и предложила ему присоединиться к ней, сказав, что на Манежной площади собирается большой митинг. Иван согласился, хотя он не был большим любителем крупных и шумных зрелищ, а к политическим акциям всегда испытывал тихое, но устойчивое отвращение. После всего пережитого им уже в этом году, он не верил ни в одну из партий, поднимающих свои голоса с разных трибун. И чтобы там ни говорили красноречивые ораторы, он понимал, что за этими байками стоят в первую очередь их собственные интересы. Это была борьба за власть. И какой она будет в ближайшее время, Ивана мало интересовало. Главное, чтобы навсегда исчезла советская власть и коммунистическая партия. Против них он имел свои собственные счеты.

Татьяна вцепилась в руку Белецкого, и они устремились к Манежной площади. Прошли через Красную площадь, спустились мимо исторического музея к ажурным воротам Александровского сада и …остановились. Дальше прохода не было. Сплошная стена шевелящихся спин, переминавшихся с ног на ногу, с головами, вертящимися в разные стороны, и пытавшимися разобраться в сложившейся ситуации. Это была плотная стена толпы, собравшейся на митинг. Слева от Выставочного зала доносились отрывочные звуки каких-то призывов, не то лозунгов, смысл которых с этой точки площади разобрать не представлялось возможным. Иван потолкался на месте и почувствовал, что за его спиной настойчиво собирается народ. «Сейчас закроют все пути к отступлению, надо выбираться отсюда». Он попытался сказать об этом Татьяне, но та была уже далеко от него, не дотянуться. Иван попробовал раздвинуть толпу своим правым плечом и ему это удалось. Мало-помалу он стал выбираться из митинговой толпы. Нет, это все не для него. А когда выбрался совсем и поток людей заметно поредел, вдруг увидел своего давешнего знакомца в сером пальто и серой шляпе. Кажется, его звали Михаилом и он – профессор, читает лекции по социальной экономике. Конечно, это он.

– Простите, вас, кажется, зовут Михаил? – оказавшись лицом к лицу с пожилым незнакомцем, спросил Иван. Тот попытался было его обойти, но потом взглянул на него с недоумением.

– Мы разве знакомы? Кто вы?

– Несколько дней тому назад я стал невольным свидетелем вашей встречи с Федором. Вы сидели с ним на лавочке на бульваре недалеко от Политехнического музея и мирно беседовали. Я кое-что слышал из вашего разговора. Но это не имеет значения.

– Да, я встречался там с моим товарищем и его действительно зовут Федор. А вы кто собственно такой?

– Я – профессор медицины и работаю в институте профилактической медицины на Маросейке. А тогда был обеденный перерыв и я присел на лавочку, чтобы отдохнуть после обеда. Потом на эту лавочку присели и вы со своим приятелем.

– Очень приятно. Меня зовут Михаил Сергеевич, как Горбачева, – он иронично улыбнулся, но тут же вновь его лицо приняло серьезное выражение, – так что вы хотите от меня?

– Собственно, ничего. Там такой гвалт и ничего понять невозможно. Я едва выбрался из этой митингующей толпы и рад, что встретил вас. Думаю, не стоит вам рисковать. Ничего нового вы там не услышите, если вообще что-либо услышите или разберете. Тем более, сегодня достаточно холодно. А знаете что. Я предлагаю вам пойти ко мне в лабораторию. Я угощу вас чаем. Мы сможем вдоволь поговорить обо всем.

Михаил Сергеевич помялся немного на месте, покрутил головой в сторону толпы, потом убедившись, что Иван возможно прав, согласился с его предложением. Так состоялось знакомство с человеком, ближайший родственник которого оказал немалую роль в дальнейших научных исследованиях доктора Белецкого и его лаборатории.

Они сидели в теплом уютном кабинете профессора Белецкого и разговаривали о недалеком своем прошлом. Оказалось, что оба профессора работали на Всесоюзное общество «Знание» и даже дважды были в одних и тех же городах. Это способствовало их сближению и взаимопониманию. А когда Иван рассказал о своей проблематике, то Михаил Сергеевич с восторгом заметил, что это важное и благородное дело и что, несмотря на сложившиеся экономические и социальные трудности, надо находить возможные пути оказания профилактической помощи населению. Особенно, считал профессор, это важно для населения, проживающего в загрязненных районах страны. Он спросил у Белецкого, не занимаются ли они теми, кто остался на территории, зараженной после Чернобыльской аварии, и отметил с сожалением, что сейчас это население, особенно дети, брошены на произвол судьбы и государство совсем не заботится об их здоровье. Он был убедителен, так как подтверждал свои суждения собственным опытом, полученным во время командировок в Брянскую область. Он настоятельно рекомендовал Белецкому поинтересоваться этим вопросом, тем более что где-то есть деньги для поддержки работ на таких территориях. Но где, он точно сказать не мог.

Для Белецкого его новый знакомый оказался настоящим кладезем знаний и помог по новому взглянуть на предстоящие перспективы. Вот только скорее бы все стало на свои места. Нужна сильная и разумная власть, которая взяла бы на себя все эти заботы. Кроме того, Михаил Сергеевич порекомендовал Белецкому своего племянника, Латова Владимира Константиновича, крупного химика, органика, который занимается разработкой новых биологически активных средств, способных по всей вероятности противостоять всякого рода загрязнениям окружающей среды, в том числе и радиации. Михаил Сергеевич извинился за свою неполную компетентность в этом вопрос, ведь он не химик и не медик, а всего лишь экономист и социолог, но оставил Ивану телефон своего племянника, взяв при этом согласие Белецкого на встречу с ним.

Они распрощались друзьями к их взаимному удовольствию. А уже через день Латов сам звонил Белецкому. Договорились о встрече у него в институте, и вот уже Иван дожидался в холле института протеже Михаила Сергеевича.

– Здравствуйте, вы Иван Павлович Белецкий, – подошел к Ивану высокий и стройный мужчина предпенсионного возраста. Он чем-то напоминал Михаил Сергеевича. – Я таким вас и представлял себе. Мне дядя подробно вас описал. Вы ему очень понравились, потому я сразу и позвонил вам.

Иван провел его к себе в кабинет и предложил чаю с сухариками. К счастью, все это еще можно было купить в московских магазинах. Они просидели до шести вечера. К взаимному удовольствию поведали друг другу о своих соображениях, которые волновали их уже в течение ряда лет. Латов оказался крупным специалистом в области биохимии и его коньком были аминокислоты, получаемые из белковых молекул. Он объяснил Белецкому, что такие аминокислоты или как он их называл, свободные, обладают значительно большей биологической активностью, чем те, что образуются в тонком кишечнике под действием ферментов. Иван пока что плохо представлял себе, как такое может быть. Но, если это так, то такие аминокислоты могут быть очень полезными для профилактики всякого рода хронических интоксикаций, которые встречаются у людей под влиянием загрязнений окружающей среды. Остановились на том, что лаборатория Белецкого может провести исследования активности свободных аминокислот применительно к здоровью детей. Уже с осени у него начнутся такие исследования в двух детских садах Москвы. Латов, услышав об этом, почесал слегка свой затылок и заметил, что теперь его задача к этому сроку получить нужное количество свободных аминокислот. Все дело в том, что Латов преимущественно был биохимиком теоретического толка и кроме проведенных им лабораторных исследований опытных партий аминокислот, ничем другим он не обладал. Уже на следующий день Иван по-другому отнесся к полученной накануне информации: энтузиазм, связанный с возможностью получить важные, чуть ли не сенсационные материалы заметно поубавился.