Декорации в стиле 50-х годов. Двор большого «сталинского» дома. Доносится шум улицы. Виден один подъезд. Вдали шпиль Университета. Конец апреля. Цветут старые яблони.

Дворничиха Светлана Петровна метет мостовую.

На лавочке сидит участковый Кабулов и разгадывает кроссворд. Мимо идет Марк Львович.

Светлана Петровна. Гражданин, вы к кому? Ой, Марк Львович, извините, не узнала Вас в шляпе-то.

Марк Львович. Здравствуйте! (Идет в подъезд.)

Светлана Петровна. Здравствуйте.

Кабулов. Петровна, Петровна! По горизонтали. Писатель, лауреат Нобелевской премии. Десять букв.

Светлана Петровна. Как ты меня достал! Солженицын. (Садится рядом с Кабуловым.)

Кабулов. Правильно. Солженицын.

Светлана Петровна. Через два «и» пишется, грамотей! Иван Афанасьевич из двенадцатой квартиры с ним в одной шарашке работал.

Кабулов. Шарашке? Шарашка-чебурашка. И чего только в русском языке нет? Вот он мне и надо.

Светлана Петровна. Солженицын?

Кабулов. Афанасьевич.

Светлана Петровна. Он только что в магазин пошел. Скоро вернется.

Кабулов. Подождем. По вертикали. Юбка с большим каркасом. Пять букв. Третья – «ж».

Светлана Петровна. Фижмы.

Кабулов. Правильно. Откуда ты все, Петровна, знаешь?

Светлана Петровна. Мне директор института так говорил: вы, Светлана Петровна, по гидравлике кандидат наук, а по кроссвордам – доктор! Э-э, да что теперь вспоминать…

Кабулов. Ну тогда вот тебе, доктор, по вертикали: жидкий продукт жизнедеятельности организма?

Светлана Петровна. Пот.

Кабулов. Пот да не тот. Пять букв. Ага, знаю!.. Опять не подходит!

Светлана Петровна. Урина.

Кабулов. Какая еще урина-мурина?

Светлана Петровна. Обыкновенная. В каждом подъезде. Вымоешь, хлоркой засыплешь, а утром снова. А ведь у нас дом Академии наук! Квартиры давали только докторам, да членкорам.

Кабулов (пишет). Урина. В вашем русском языке шайтан ногу сломает… Пока протокол напишешь – запотеешь. Легче лепешку на ладони испечь. Фу, напылила!

Светлана Петровна. Чистоты без пыли не бывает!

Кабулов. Бывает. Надо из шланга поливать.

Светлана Петровна. Сперли шланг.

Кабулов. Как это сперли?

Светлана Петровна. А вот так: спилили замок и унесли.

Кабулов. На дачу, огурцы поливать. Академики… Когда это закончится? У нас в отделении патрульную машину на полчаса без присмотра оставили. Угнали!

Светлана Петровна. Подумаешь, патрульная машина! Вон зять у Ивана Афанасьевича влип: танк из полка сперли. А он материально ответственный, как и я…

Кабулов. Танк! Ай-ай-ай! Что ж ему теперь будет?

Светлана Петровна. Кто ж знает? Пока пьет…

Кабулов. Вот народ! Танк… Я бы за воровство руки отрубал. Как на Востоке.

Из парадного подъезда появляется Галя. Красивая, модно одетая девушка.

Галя. Саллям аллейкум, товарищ капитан!

Кабулов. Здравствуй, Галия!

Галя. Ну что, облизываешься? Якши?

Кабулов. Якши.

Галя. Мам, я пошла.

Светлана Петровна. Поздно придешь? Чтоб засветло была!

Галя. Мама, сколько можно?!

Уходит. Кабулов внимательно смотрит ей вслед.

Кабулов. Красивая у тебя дочка!

Светлана Петровна. Отличница. Повышенную стипендию получает.

Кабулов. И сколько у вас на семью выходит?

Светлана Петровна. С моей зарплатой тысячи полторы. Еще у профессора из пятого подъезда убираюсь. Живем.

Кабулов. Не понимаю. Сапожки-то у твоей Галии долларов триста стоят.

Светлана Петровна. Не триста, а шестьсот, только не долларов, а рублей. Она их на рынке купила.

Кабулов. Моя Зульфия все рекламы читает, а такого рынка еще не нашла.

Светлана Петровна. Ты, Нурали, что-то путаешь?

Кабулов. Э-э! Ничего не путаю. В русском языке я, может быть, и не разбираюсь, а вот московскую арифметику очень хорошо знаю! Куртка замшевая долларов двести стоит. Сумка кожаная, фирменная. Джинсы-мынсы. Кольца-мольца. Клипсы-чипсы… На штуку баксов твоя отличница упакована!

Светлана Петровна. Ты что такое говоришь, морда азиатская?

Кабулов. Я плохого не говорю. Дочь у тебя красивая. Может, у нее друг богатый завелся. Это у нас на Востоке родителям калым платят, а у вас в России девушкам все отдают… И зря!

Светлана Петровна. Да нет у нее никого. Все время одна вечером возвращается.

Кабулов. На такси?

Светлана Петровна. На такси. (Плачет, опершись на метлу.)

Кабулов. Ты что, Петровна? Шутил я… Сейчас на рынке можно очень дешево хорошие вещи купить, а на вид как настоящие.

Появляется Иван Афанасьевич. На нем потрепанный джинсовый костюм, стоптанные кроссовки, в руках – бидончик с молоком.

Кабулов. Здравствуйте, Иван Афанасьевич!

Иван Афанасьевич. Здравствуй, Нурали! Светлана, ты чего плачешь?

Светлана Петровна. Просто так.

Иван Афанасьевич. Просто так не плачут.

Светлана Петровна. А я плачу! (Идет на авансцену.)

Иван Афанасьевич. Что с ней?

Кабулов. Шланг у нее украли? Иван Афанасьевич, ты мне нужен!

Иван Афанасьевич. В чем дело?

Кабулов. Иностранца у себя на квартире прячешь. Незарегистрированного.

Иван Афанасьевич. Так ведь прописку отменили!

Кабулов. Прописку отменили. А регистрацию никто не отменял. Конечно, деньги все хотят, даже отличницы, но если сдал комнату, надо жильца зарегистрировать.

Иван Афанасьевич. Ничего я не сдавал. Это мой племянник. Погостить приехал. Или теперь уж и в гости нельзя приехать?

Кабулов (вздыхая). Буду протокол писать…

Выходит из подъезда Марк Львович.

Марк Львович. Ну, Иван Афанасьевич, берегитесь!

Иван Афанасьевич. А что такое?

Марк Львович. Вера Михайловна на вас так ругается… Говорит: прибью, пусть только вернется…

Уходит.

Иван Афанасьевич. Что случилось? Вроде, не за что? Ладно, Нурали, пойдем протокол писать. Покажу тебе нарушителя.

Уходят. Закрывается занавес. На авансцене остается Светлана Петровна.

Светлана Петровна. Галя, еще совсем девочкой была, все время спрашивала: «Мама, почему у нас папы нет?» Я ей не врала: мол, уехал или героически погиб. Я отвечала: «Нет у тебя отца, и не нужен он нам такой, ты только моя!» А она – мне: «Вот вырасту, и будет у меня много-много пап, как у тети Лены…» Ленка – наша соседка по «коммуналке», к ней мужики косяками ходили. Вот Галя и выросла… Слово ей теперь не скажи. Я говорю: «Доченька, нельзя же так! Нехорошо это!..» Она – мне: «А как хорошо – с метлой?» Был бы отец… хоть какой-нибудь… Да что теперь говорить! (Уходит.)

Картина вторая

Большая профессорская квартира. Прихожая, кухня, двери в спальню, кабинет, ванную и туалет. Просторная гостиная. Книги, мебель из красного дерева в стиле тех же 50-х годов. В окне виден шпиль Университета. За компьютером сидит Вера Михайловна. Входят Иван Афанасьевич и Кабулов.

Иван Афанасьевич. Верочка, я не один… С милицией.

Вера Михайловна. И это правильно! Забирай его в обезьянник, Нурали Худайназарович, арестуй его… вирусоносителя проклятого!

Иван Афанасьевич. Вер, ты меня прости, я не хотел…

Вера Михайловна. Такое не прощают!

Кабулов с уважением смотрит на Кораблева.

Вера Михайловна. Я даже знаю, откуда ты эту заразу притащил!

Иван Афанасьевич. Вера!

Вера Михайловна. Знаю! От Славки Лесина!

Кабулов (потрясенно). Ай-ай-ай… Нехорошо…

Вера Михайловна. Сколько раз тебе говорила: принес чужую дискету, вставил в компьютер, проверь на вирусы. Две главы из-за тебя пропали! А мне книгу через неделю сдавать!

Кабулов (облегченно). Ах, вот он что… Книгу пишете?

Иван Афанасьевич. Вера Михайловна – лингвист, пишет монографию о современном сленге. Целыми днями работает!

Вера Михайловна. Не подлизывайся!

Кабулов. О сленге? Кто такой?

Вера Михайловна. Как бы вам объяснить… Вот вы кто?

Кабулов. Я? Милиция…

Вера Михайловна. А на сленге будет: легавый, мусор, мент, можно – ментозавр… Понятно?

Кабулов. Понятно… Где ваш племянник?

Вера Михайловна. Спит.

Кабулов. Будите! Буду протокол писать…

Вера Михайловна. Виктор!

Появляется Виктор Кораблев. Он в трусах. На лице оторопь внезапного пробуждения.

Иван Афанасьевич (Виктору). Достукался, иностранец?

Кабулов. Капитан Кабулов.

Виктор. Кабулов? Узбек? В Ташкенте надоели! Думал, хоть в Москве отдохну…

Кабулов. Документы!

Виктор. А что случилось?

Кабулов. Проверка паспортного режима.

Виктор. А! У нас режим – пожрали и лежим!

Виктор уходит за документами.

Вера Михайловна. Нурали, что случилось?

Кабулов. Зарегистрироваться надо было.

Вера Михайловна. Ну и что теперь будет?

Кабулов. Напишу протокол (вздыхает), отведу в обезьянник. Пусть посидит, подумает. С бомжами и хулиганами на сленге поговорит…

Иван Афанасьевич. Зачем же человека в обезьянник?

Кабулов. У человека должна быть регистрация.

Иван Афанасьевич. Значит, не труд, а регистрация делает обезьяну человеком?

Раздается телефонный звонок. Кораблев уходит в кабинет.

Вера Михайловна. Нурали Худайназарович, ты пургу-то не гони! Мы же люди. Договоримся!

Иван Афанасьевич (из кабинета). Вера, иди сюда! Это Иосиф. Из Бостона звонит… Прилетает!

Кабулов. Кто?

Вера Михайловна. Сын. Из Америки.

Кабулов. У вас тут прямо караван-сарай…

Она уходит в кабинет. Появляется Виктор с пачкой документов. Он уже в рубашке, но все еще в трусах.

Виктор (по-узбекски). Няге мангя ёпшин колдингь… итватччя?

Кабулов. Сам ты ишачий сын? Э! (По-узбекски.) Сэн каярге?

Виктор. Из Ташкента. А ты?

Кабулов. Из Коканда. Зачем в Москву приехал?

Виктор протягивает документы. Кабулов берет паспорт, а орденские книжки возвращает. Внимательно изучает документ.

Виктор. А ты зачем?

Кабулов. Меня перевели. Еще при советской власти.

Виктор. Ладно врать-то! Небось, взятку дал?

Кабулов (по-узбекски). Сэн нима дияпсан узыы? Кунака пора?

Виктор. А что я такое говорю? Так тебя без взятки в Москву и перевели! Прямо тут в России, кроме капитана Кабулова, порядок навести некому?! Не справляются! (По-узбекски.) Куанча тулядингь?

Кабулов. Нисколько не платил.

Виктор. Врешь. Я заслуженный строитель, но меня никто в Москве не ждет. А я ведь здесь родился. Институт закончил. Потом сдуру в ваш Ташкент поехал. По комсомольской путевке. Город после землетрясения отстраивать. «Едем мы, друзья, в дальние края…» Приехали. Ты посмотри орденские книжки, посмотри! Тебе полезно…

Виктор протягивает орденские книжки. Кабулов бегло просматривает.

Кабулов. Вот и строй в Ташкенте, если такой заслуженный! А то все теперь в Москву, как мухи на рахат-лукум…

Виктор. Я бы и строил. Да профессия моя теперь там не нужна…

Кабулов. А какая теперь профессия нужна?

Виктор. Узбек. Знаешь такую профессию?

Кабулов. Ну и что? Раньше была профессия «русский», а теперь «узбек».

Виктор. Никогда не было такой профессии – «русский»…

Кабулов. Была. Я знаю.

Раздается звонок в дверь. Появляется Вера Михайловна, направляется к двери.

Виктор. Да откуда ты знаешь, чурка кокандская?

Вера Михайловна (на бегу). Виктор, ты базар-то фильтруй! С ментурой базлаешь.

Виктор. Что?

Вера Михайловна. Выбирай выражения. Оденься!

Кабулов. Она у вас всегда так говорит?

Виктор. Всегда.

Кабулов. Ай-ай-ай…

Входят широкоплечие, коротко остриженные молодые люди, похожие на телохранителей. В руках у них большая корзина цветов.

1-й телохранитель. Здравствуйте!

Вера Михайловна. Здравствуйте… Это что такое?

1-й телохранитель. Велели – передать.

Вера Михайловна. От кого?

1-й телохранитель. Сказали – не говорить.

Вера Михайловна. А кому цветы?

2-й телохранитель. Сказали – сами догадаются… До свиданья!

Телохранители уходят.

Вера Михайловна (осматривая цветы). Улет! Иван, иди-ка сюда! Иван!

Из кабинета выходит Иван Афанасьевич.

Иван Афанасьевич. Это тебе?

Вера Михайловна. Мне? Лет тридцать назад я бы не удивилась.

Виктор. Ну, вы здесь в Москве совсем опухли! Неизвестно кому. Неизвестно от кого. У нас в Ташкенте за такую клумбу месяц пить можно…

Кабулов. Да и у нас в Москве… На пару недель хватит… закусывать.

Вера Михайловна (громко). Эдита!

Иван Афанасьевич. Думаешь, Эдитке?

Вера Михайловна. А что! Может, нашла себе кого!

Появляется Эдита Ивановна. Она в черном длинном халате. На голове – тюрбаном полотенце.

Эдита. Как у вас хорошо пахнет! Здравствуйте, Нурали… Ух ты! Розы! Откуда?

Вера Михайловна. Тебя хотели спросить… От поклонника?

Эдита. Мама, какие поклонники! У меня пять лет приличной роли не было. Я уж и забыла, как розы пахнут… Два года «Трех сестер» поставить не можем! Все спонсора ищем. А какой бы я была Ольгой (перевоплощается). «Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно… В Москву…»

Последние слова она обращает к виднеющемуся в окне Университету.

Вера Михайловна. Значит, цветы от Юрки.

Эдита. Черта с два!

Вера Михайловна. От Юрки. Я тебе всегда говорила: опомнится, закодируется и прощение будет просить, никуда не денется… Помнишь, когда он за тобой ухаживал, все свое лейтенантское жалованье на цветы убухивал!

Эдита. Мама! Откуда у него такие деньги! Он же теперь… Сама знаешь… Похмелиться не на что. Слава богу, если не посадят.

Вера Михайловна. А этот фуфел, который у вас пол-театра под спортзал арендует? Сама говорила, он на тебя глаз положил.

Эдита. Мама, ну что за выражения – «фуфел»!? И мало ли кто на меня положил… Вряд ли… (Разглядывает букет.) Ой, там что-то внутри тикает! (Протягивает руку.)

Кабулов. Стоять! Ничего не касаться!

Эдита. Почему?

Кабулов. Вдруг бомба! Нам личному составу доводили, что бомбы в самые разные места теперь кладут…

Виктор. М-да, Раджива Ганди тоже с помощью букета шарахнули.

Вера Михайловна. Чепуха! Кто нас будет взрывать?

Кабулов (разглядывая букет). Вас, может, и нет. А вот могли с кем-нибудь перепутать. Тут недавно брокера застрелили. Нечаянно. Он у друга машину на день взял, а друга заказали… У вас кто теперь сосед?

Вера Михайловна. Банкир. Он у академика Червякова квартиру купил…

Кабулов. Вот!

Иван Афанасьевич. Ничего не трогайте, я сейчас. (Уходит в кабинет.)

Эдита. Надо милицию вызвать!

Кабулов. А я кто?

Эдита. Я про этих… Маски-шоу… Спецназ.

Возвращается Иван Афанасьевич. В руке у него прибор, похожий на маленький миноискатель. Он подносит прибор к цветам. Прибор начинает мигать и попискивать…

Иван Афанасьевич. Прибор показывает наличие часового механизма.

Кабулов. Срочная эвакуация!

В это время появляется Даша. Она в спортивном костюме. Прямо с пробежки.

Вера Михайловна. Даша, атас! Срочная эвакуация! Уходим…

Даша. Какая эвакуация? Я на работу опаздываю…

Кабулов. Бомба с часовым взрывателем.

Даша. Где?

Эдита. В цветах. Нам по ошибке принесли.

Даша. Почему по ошибке? И почему сразу – бомба?

Иван Афанасьевич. Тикает. Прибор показал.

Даша. А что, кроме бомбы уже ничего и тикать не может? (Направляется к букету.)

Кабулов. Не трогай. Я наряд вызову!