– Как-то странно ты считаешь… – ехидно усмехнулся внутренний голос. – Вот она, женская логика! Если тебе сейчас двадцать пять, а уехала ты из Падов в семь лет, значит, в Падах не была восемнадцать лет! И узнаешь ли ты свои Пады? Ведь то, что видела в семь лет, ты едва ли вспомнишь сейчас!

– Посмотрим… – усмехнулась Светлана. – Интересно, подружка моя, Томка, а также Мишка и Борька там ещё или нет? Небось, тоже куда-то уехали с родителями?

Между тем асфальтированная дорога на подъезде к посёлку Смычке, повернула направо, позволяя Светлане рассматривать два пруда слева и справа.

– Рыбу разводят… – неожиданно включился в разговор внутренний голос. – Но тот пруд, который слева, значительно больше… Рыбачить можно…

– А мне оно надо? – отозвалась Светлана, утвердительно кивая головой.

Меж тем водитель, странно улыбаясь, посмотрел на неё и вдруг спросил. – Светлана Владимировна, вы любите рыбачить?

– Алексей, да ты посмотри на неё: разве она рыбачка? – усмехнулся старший опер. – Да она даже не знает, с какой стороны к удочке подходить!

– Неправда! – громко возмутилась Светлана. – А вот и знаю! Чай с отцом удить на речку ходила…

Все заулыбались, представив с удочкой светловолосую миловидную Светланку.

4.

Ещё минут пятнадцать команда молчала, по-своему переваривая детские впечатления от рыбалки с отцом.

Но как только уазик повернул направо по дороге почти под девяносто градусов и началось село Пады, все почему-то начали внимательно осматривать каждый дом, как будто это и был объект их расследования.

Тем не менее, как только они подъехали к ограде бывшего имения Нарышкиных, в котором теперь размещался санаторий, так сразу же к ним подбежала старая бабка, заглянула в окно уазика, всплеснула руками и побежала открывать двери.

– До конца езжайте, но на берег по лестнице не ходите! – крикнула она им в окно. – Направо идите, направо! Там, на крутизне у берега и найдёте!

– Ты что-нибудь понял? – неожиданно старший опер спросил у водителя.

Но, не дождавшись его ответа, услышал от Светланы. – Езжай, Алексей, езжай! Я скажу тебе, где надо остановиться!

И уазик двинулся дальше, оставив перекрестившуюся охранницу на середине дороги.

Когда же уазик, миновав аллею из сосен и елей, остановился у кирпичной башни, почему-то Светлане, собственно, как и другим членам команды, на мгновение выходить не захотелось.

Закрыв глаза, она представила, как к дому подъезжает экипаж, из которого выходит изящная молодая женщина в пышном платье, а ее встречает статный мужчина с усами и бородкой во фраке. «Добро пожаловать, Февронья Павловна!», – говорит он, протягивая ей руку. И они удаляются в особняк, откуда звучит фортепианная музыка…

Помотав головой, чтобы сбросить наваждение, Светлана Владимировна открыла дверь уазика и ступила на землю. Наваждение тут же исчезло…

Оставив облупившуюся кирпичную башню с резным деревянным узором на втором этаже слева, команда, озираясь по сторонам и причмокивая от восхищения губами, двинулась по тропинке вниз, где у края берега их ждала молодая девушка с небольшой собачкой на руках.

– Пойдёмте сюда! – её рука показала на лежащее тело мужчины с раскинутыми руками. – Я вас здесь с утра жду… А вы всё не едете и не едете! Мне же собачку кормить надо …

– Скажите, девушка, кто-то кроме вас здесь ещё был? – спросила Светлана, сразу же показав, кто здесь следователь и кого надо слушаться.

– Нет! Утром, как я нашла его, никто не подходил… – невольно начав оправдываться, она даже подняла вверх брови. – Я тут же позвонила в милицию и осталась сторожить труп, как мне сказали. И ничего не трогала!

– Вот и молодец! – похвалил девушку криминалист, погладив её по плечу, но недолго, так как заметил ревнивый взгляд её собачонки и зубы в оскале. – Светлана Владимировна, я, наверное, начну осмотр трупа, следов и территории!

Кивнув ему головой в качестве согласия, следователь обратилась к операм. – Ну, что… Вам, наверное, придётся заняться опросом всех жителей санатория! Может, что-то и удастся узнать…

Она, повернувшись к девушке с собачкой, произнесла. – А я, если не возражаете, займусь вашим опросом…

Как оказалось, это была Оксана Сергеевна Королёва, одна из отдыхающих в санатории по путёвке на месяц. Больше половины срока она уже погасила и никуда пока не собиралась уезжать. Наоборот, Светлана, прощаясь, попросила её, если это возможно, ставить прокуратуру в известность обо всём, что здесь произошло или будет происходить, когда ей будет известно.

Между тем, криминалист сфотографировал всё, что было возможно около трупа, снял отпечатки и ощупал сам труп, осмотрев его и одежду, и начал оформление досмотра.

– Ну, что могу сказать, Светлана Владимировна… – начал он свой доклад. – На отдыхающего он не похож: уж слишком много на нём глины и песка! Скорее всего это копатель кладов… Об этом говорят остатки глины и песка на рваных рукавах и штанах его. Остатков золота на одежде я не нашёл, но вот на пальцах что-то есть… Надо посмотреть, что это! И ещё: сюда его приволокли! Вон там примятая трава, да и открытых участков глины здесь нет, хотя песка много внизу, под обрывом… Следы обуви тащившего я загипсовал…

И он рукой показал, где видел следы и песок.

– А что за бумага у него под рукой? А в руке – артефакт?

– Да-а-а, это карта кладоискателя… Только карта какая-то странная… – задумавшись, произнёс криминалист. – Но что он здесь указал, и что это за артефакт, надо разбираться отдельно… И вот ещё что: убитый-то у нас – иностранец!

– То есть как иностранец? – удивилась Светлана Владимировна. – С чего это ты взял?

– А вот, товарищ следователь, извольте получить! – и криминалист передал Светлане книжечку в корочках, на которой было оттеснено «Паспорт».

Открыв её, Светлана прочитала. —Херман Эрих, США.

– Подумаешь, американец! – начал успокаивать её внутренний голос. – Их щаз у нас наверху пруд пруди!

– Да вот то-то и оно, что наверху… – возразила ему Светлана. И, почувствовав некоторое волнение, добавила. – Ой, что-то мне не нравится всё это!

– А как пальчики? – Светлана показала на бумагу, которую держал в перчатках криминалист.

– Здесь я всё обработал… – ответил он. – Отпечатков несколько. Но точно скажу после лаборатории… В принципе, можно звонить в морг за доставкой! Заодно там и остальные части тела его хорошенько просмотрим во время судебно-медицинской экспертизы…

К лестнице Светлана не пошла, а наоборот, повернулась в противоположную сторону начала спускаться по тропинке вниз к реке, у которой и остановилась, и стала рассматривать берег Хопра.

─ Надо же, как Хопер своим изгибом подъел берег… ─ напомнил о себе внутренний голос. ─ А когда-то ни одного наклонившегося дуба здесь не было…

Кивнув головой, Светлана прошла берегом к одному из таких дубов, песок из корней которого осыпался вверху, внизу был частично вымыт рекой.

Заглянув под обрыв, где обнажились корни дуба, она неожиданно увидела что-то коричневато-чёрное, перевивавшееся с корнями, к которым шли следы… Протянув руку к этому неизвестному предмету, Светлана тут же ощутила внутренний трепет и лёгкое жжение на плече.

– Тебе не кажется, что здесь находится что-то очень важное? – насторожился внутренний голос. – И вообще… Ведь когда-то это место было далеко от берега… Здесь берег Хопра изгибается, и вода постепенно вымывает берег. Интересно, за какой срок обрыв мог переместиться к этому месту?

– А, может, это оставшиеся корни дуба… – возразила ему Светлана и невольно начала чесать своё плечо, как раз там, где обнаружила жжение. Потом подумав, добавила. – Если останется время, и здесь посмотрим!

Она поднялась наверх и с некоторой грустью посмотрела на наклонившийся дуб…

Из морга Светлане сообщили, что машина к ним уже выехала…

Оформив необходимые документы для производства судебно-медицинской экспертизы, и отдав их криминалисту, следователь Белавина решила проследовать за трупом к месту, откуда шёл неглубокий след волочения.

Как это ни странно, но следы вели не к той самой резной веранде, мимо которой они проходили, а к входу в это полуразрушенное здание.

Из трёх возможных мест проникновения в башню были: во-первых, отверстия, забитые досками крест – накрест, когда-то бывшие арочными окнами, а теперь имевшие дыры между полусгнившими досками; во-вторых, дыра в окне, находящаяся по центру здания, была расколочена и доски тут же лежали на земле. Но следы, как это ни странно, вели не к ней, а к третьему месту, что располагалось в противоположной части полуразрушенного здания, дверь которого была открыта.

Протиснувшись в проём, Светлана и криминалист вошли в зал (точнее, в то, что было когда-то залом), пройдя короткий промежуток дверного проёма.

Всюду на полу находились разбросанные хаотически доски, которые когда-то были половыми, стены оказались ободранными от бывших когда-то обоев. Даже кафель на одной стене был подвергнут обдиранию вместе с кирпичом.

Между тем в двух углах у окон были видны следы копания ям, глина которых выбрасывалась прямо на разбросанные половые доски.

– Интересно, почему ям всего две, а не четыре? – невольно включился в разговор внутренний голос. – Ведь угла-то четыре… Выходит, копатель знал, в каком углу лежат сокровища…

– Но не точно, ведь копал-то он в двух углах, а не в одном… – возразила ему Светлана. – А это значит, что копателем может быть кто угодно, услышавший какой-то разговор…

– А вот и лопата! – Светлана, услышав голос криминалиста, повернулась к нему. В руках он держал лопату с оставшейся глиной. – Возьму-ка я её с собой: а вдруг там пальчики чьи-то окажутся!

И начал аккуратно упаковывать её в свой мешок. Кивнув головой, Светлана вновь вернулась к теперь уже яме, около которой была обнаружена лопата.

– А это что? – неожиданно напомнил о себе внутренний голос. – Вон там, где под доской торчит какая-то одёжка? А вдруг она нужна?

Криминалист, поймав взгляд Светланы, ринулся к этой одежде и, рванув её с силой на себя, выдернул из завала.

– Ба, да это же как раз то, что мне и надо! Нож! – довольно складывая нож, ранее завёрнутый в одежду, в свой пластмассовый мешочек, произнёс он. – Ну и глаз у вас, мадам!

Светлана улыбнулась, видя, каким довольным остался криминалист.

– А тебе не кажется, что мы что-то здесь упустили? – как всегда ложку дёгтя в ведро удовлетворения от её работы внёс внутренний голос.

– Например? – Светлана и не скрывала то, что было внесено сомнение в её следствие.

– Например, странный предмет в корнях дуба… – внутренний голос тут же подверг сомнению её достижения. – Или мы так и не узнаем, откуда пришли эти господа? Откуда взялась эта бумажка? Чья она? А артефакт? Похож на зеркальце женское… Такие были у древних сарматов! Интересно, как им пользовались древние люди и, вообще, древнее ли оно? Кто его сделал? Ну, и наконец, кто был убийца, и каковы были его мотивы?!

Хорошее настроение Светланы быстро переменилось на противоположное от таких вопросов. Чтобы помочь криминалисту, она начала ещё более внимательно осматривать комнату. Ничего не найдя, вышла из развалин и начала осматривать всё снаружи. В какой-то момент, находясь на самом краю тропинки из-за разросшихся кустов ивы, она оступилась и упала, сильно ударив ногу и руку.

– Вот, зара… – она даже не договорила ругательство, увидев, что руки её коснулся какой-то острый предмет, а рядом появилась красная узкая полоса, оставленная лежащей на земле керамикой.

Это было острое ребро древней вазы из керамики, внутри которой было что-то темновато-серое, с небольшой горкой в середине разбитого сосуда. Рядом было много примятой травы и поломанных молодых кустиков ивняка.

– Пал Николаич! – крикнула она, забыв напрочь о своей ране. – Пал Николаич! Иди сюда! Я тут что-то нашла…

– Ну, мадам, вы сегодня просто не отразимы! – как всегда восхищаясь своей неординарной начальницей, криминалист Павел Николаевич Ведагоров называл её «мадам», нисколько не стесняясь этого. – Ну, что на этот раз?

Подойдя к Светлане, он сначала от восхищения чуть не захлопал в ладоши, увидев, сколько здесь есть всего интересного, и выпалил начальнице, уставившись на вещ доки. – Замри и не шевелись!

Аккуратно подняв с земли какой-то кристалл, он нагнулся к вазе. Только потом, вспомнив, что его любимая начальница по-прежнему стоит практически на одной ноге, застыв в той позе, которая была в начале его приказа, добавил. – Дайте-ка мне вашу руку, мадам!

Вытащив её на тропинку за протянутую руку, улыбаясь, добавил, уже разговаривая сам с собой. – Вот сюда его и потащил убийца… Ещё бы кровь где-то найти…

Светлана, увидев, что для криминалиста её персона больше не существует, вспомнила про рану и невольно провела по ней рукой. Увидев, что глаза криминалиста уставились на её руку в крови, услышала жесткий повелительный голос криминалиста. – Ты бы, матушка, пошла отсюда куда-нибудь подальше! Мне ещё и без твоей кровушки здесь работы хватит…

5.

Выполняя приказ криминалиста не мешать его работе и, перевязав ранку чистым носовым платком, она поднялась к машине, около которой стояли и курили только подошедшие к ней опера.

– Светлана Владимировна, я опросил всех отдыхающих… – начал свой доклад Виталий Буеславов, внимательно глядя в глаза следовательши. – Никто посторонних, кроме опрошенной барышни, здесь людей не видел…

– А ты, Иван, что скажешь? – слегка недовольная из-за зудящей ранки, спросила Светлана.

– А у меня есть один свидетель! – улыбаясь тому, что его начальник так опростоволосился перед следовательшей, чувства к которой не скрывал, ухмыльнулся Иван. – Я опрашивал всех работников недалеко отсюда… Так вот пекарь Иван Иваныч Моисейкин видел рано утром, как кто-то из мужиков выше среднего роста тащил что-то длинное к берегу. Это было от его пекарни метров за тридцать! Лица тащившего он не рассмотрел, так как рассвет только-только начинался. Этот мужик притащил труп к тому месту, где мы нашли его, вложил какой-то предмет ему в руку и крадучись, ушёл к реке. Любопытный пекарь видел, как тот после этого ушёл по берегу прочь от этого места.

– Ну, хоть один свидетель есть! – подвёл итог внутренний голос, поднимая настроение Светлане.

– Молодец, Иван! – произнесла Светлана, видя, как его начальник недовольно отвернулся в сторону санатория. – Так ты говоришь, пекарь?

– Да! И он сейчас находится в пекарне… – невольно проглотив слюну, произнёс Иван, и, посмотрев на начальницу, тихо спросил. – А, может, я, этот, как его, опрос сделаю?

– Ты чё не видишь, что он проголодался! – вмешался внутренний голос Светланы. – Потому и опрос просится делать!

– Я сама хотела бы поговорить со свидетелем, а ты сбегай-ка в пекарню… – она усмехнулась, видя, как вспыхнули глаза Ивана при упоминании о пекарне. – Спроси, может, нам продадут булочку своего свеженького хлеба?

– Понял! – нескрываемая радость отразилась на лице Ивана. – Ну, так я пошёл?

И, не дожидаясь ещё чего-то, тут же повернулся и пошагал к пекарне.

Не успела Светлана открыть дверь пекарни, как на неё пахнули сладкие запахи свежевыпеченного хлеба, которым когда-то в детстве подкармливали её соседи дядя Ваня с бабой Машей, когда она приходила к ним.

– Светка, это ты што-ли? – до боли знакомый говор дяди Вани ударил по сердцу Светланы так, что из глаз невольно выбежали одна за другой две слёзки.

– Я, дядь Вань… Я… – с трудом произнесла Светлана также, как когда-то в детстве, когда приходила к ним, и улыбнулась, ладонью смахнув набежавшие слёзки, в том числе и накатившие на глаза.

– Вот ты, какая стала… – дядя Ваня улыбался, а по щекам его текли слёзы радости.

Как когда-то, будучи совсем маленькой, Светлана шагнула к измазанному мукой старому пекарю и положила свою голову ему на плечо. Бурей нахлынули тут же чувства, связанные с воспоминаниями…

Они так и стояли, вызывая удивление у Ивана, расположившегося недалеко с раскрытым ртом, в котором ещё совсем недавно был откусанный им кусок хлеба от большого каравая.

– Это ты што ли следователь? – дядя Ваня отстранился и посмотрел критическим взглядом снова на свою Светку и улыбнулся. – Ты, разбойница… Ты! Молодец, што пришла… Давай, проходи!

И отошёл, пропуская её вовнутрь, качая от восхищения головой. – Вот ты, какая стала… Красавица!

– Ну, дядь Вань, ты скажешь! – смущённо произнесла Светлана, возвращаясь в настоящее время. И спохватившись, тут же добавила. – А как там баба Маша?

– А вот не скажу, пока не пообещаешь, что придёшь нас проведать! – дядя Ваня наклонил голову то на одну сторону, улыбаясь, то на другую, и покачал довольно головой. – Красавица… Вот какая стала наша маленькая крестница!

Не зная, что сказать своему любимому крёстному, Светлана смотрела на него мокрыми от слёз глазами, текущими тихонько по щекам, и улыбалась.

– Скажи крёстному, что он нисколько не изменился… – начал подсказывать внутренний голос. Но Светлана махнула головой, показывая ему, чтобы отвязался.

– А ты, дядь Вань, нисколько не изменился… – она внимательно осматривала его поседевшую овальную голову. – Вот только сильно поседел…

– Дак я ужо ведь давно на пенсии… – усмехнулся крёстный. – Да вот не отпускают… Говорят, некому так хлеб печь! Ведь рецепт-то ишшо тот, Нарышкинский…

Он придвинул к ней стул, рукой показывая, чтобы села. – Садися!

И сам пододвинул к себе стул, садясь на него. – Как там мама, папа…

– С ними всё нормально… – улыбнувшись, ответила Светлана. – Здоровы… На заводе работают… Постарели вот тоже…

– А ты? Замуж-то ещё не выскочила? – усмехнувшись, улыбнулся дядя Ваня.

– Нет… Да и когда мне? – теперь уже по лицу Светланы проползла ехидная улыбка. – Вот, следователем работаю… А мужики нынче пошли вон какие… Их рыночная экономика поманила… Копни хорошенько: то бандит, то пьяница! Хорошие-то мужики в Афгане… На войне гибнут…

– Это ты про Мишку говоришь? – вмешался внутренний голос. – Так он без вести был… Забыла?

Светлана осторожно помотала головой, но крёстный всё же увидел.

– Вот и Мишка-то наш, соседский… – дядя Ваня внимательно посмотрел на крестницу, помнит ли она своего дружка, с которым в детстве часто гонялась по Падам. – Думали, без вести пропал… Где-то в Афгане… А вот ведь нашёлся: недавно пришёл из армии! Кузнечит топерича у отца…

Он положил свою тёплую руку Светлане на плечо, от которой ей как-то сразу же стало легко на сердце. Вздохнув, она вернулась в настоящее.

– Дядь Вань… Ты уж меня извини… – Светлана положила свою руку ему на сердце, придвинувшись к лицу. – Опрос мне надо с тебя провести… Ведь ты оказался свидетелем по нынешнему убийству!

– Ну, дак чо… Ты жо топерича следовательша! – он улыбнулся, как будто каждый день у него следователь проводил опрос. – Раз надоть… Давай, проводи! Чо знаю – скажу!

Вытерев мокрые от слёз глаза, она кивнула головой и достала свои бумаги. Записав, то, что нужно было по протоколу, спросила. – Скажите, Иван Иванович, вы знаете того, кого видели убегающим?